Русский флаг
Шрифт:
Знал я, что и капитана фрегата «Митава» Пьера Дефермери разжаловали до лейтенанта на год, чтобы проявил себя и через то вернул чин. Мог он точить на меня зуб? Да. Ну и далее, по списку.
Так что лучше я буду с охраной. Все равно редкие прохожие принимают меня и моих солдат, как вполне обыденный патруль правопорядка в Петербурге. Тем более, что не видно в темном плаще, какой у меня чин.
Вот мы уже прошли Зимний дворец. Не тот шикарный Эрмитаж. Иной, но, кстати, заслуживающий выжить в будущих строительных планах города. Было бы неплохо
Да многим есть что сказать, на самом деле…
Посидели в трактире даже душевно. Есть такое у мужиков, когда настоящая дружба начинается с драки. Но это всё преходяще, а нормальным людям нужно держаться вместе.
Петр Иванович, конечно, не кажется мне идеальным. Но он, хотя бы деятельный. Пышет энтузиазмом открыть ресторан. Загорелся проектом, когда я, на примере того трактира, где мы и сидели, показывал, как вижу такое заведение, где было бы не стыдно останавливаться и самой государыне.
И за дело я теперь спокоен. Петр Иванович уже прикидывал, какое помещение можно выкупить, к кому обратиться за помощью в снабжении, где закупить тарелки, в том числе и пару наборов фарфоровых, пусть и не самых лучших. Если гнаться за самым тонким и роскошным, только на фарфор может пойти две трети выделяемой на проект тысячи рублей.
Договорились, что завтра, с самого утра, Петр Иванович, если только не будет так болеть челюсть и рука, которую он при падении подвернул, придет ко мне и познакомится и с проектом на бумаге, и с Мартой, нашей управляющей.
Я то и дело оглядывался. Хоть и не ночь, а было темно из-за пасмурной погоды. Питерский дождь не переставал лить на голову воду.
Чуйка завопила во мне, когда мы уже были в полукилометре от дома. Не знаю даже, почему. Кусты вырублены, дождь идет, в такую погоду и злой хозяин собаку на двор не выпустит. Но… Последние строения перед достаточно большой поляной у арендуемого мной дома казались подозрительными. Когда я уезжал, тут не было этих двух телег, поставленных на поленья и без колес.
Вот что. Сено… какой это хозяин в такой дождь не выгрузит сено хотя бы под навес?
— Приготовьтесь! — приказал я, и мы начали проверять заряды в пистолетах и ружьях.
Сперва я услышал щелчки взводимых курков, не наших. И не только я услышал, но и мои охранники. А потом из сена показались и дула фузей.
— Бах! Бах! Бах! — прозвучали выстрелы, а меня прикрыли собой два солдата.
Сколько в них попало свинца, не понять. Но… наповал оба.
— Командир! — закричал чуть отставший сзади Бичуг, бывший старший моих сегодняшних охранников.
Стреляли из-за тех телег и сена. Там стали появляться пороховые облака. Судя по всему было три, может, и четыре стрелка.
— Бах! Бах! Бах! — три выстрела прозвучало, а потом еще три, со вторых пистолетов.
Это
У него было ранение в живот, кровь быстро вытекала, окрашивая воду в лужице в алый цвет. С таким ранением не выживают, но сейчас он ещё может достать свой пистолет, который я видел за поясом бандита, и выстрелить.
— Хех! — Бичуг, подоспевший к нему, прекратил страдания неудачливого нападающего.
— Бах! — прозвучал еще один выстрел из-за телег.
Мимо. Туда сразу же рванули два солдата и быстро приголубили оставшегося нападающего.
— Слева! — закричал я, увидев стволы ружей, направленные в мою сторону.
Ах вот как всё задумано… Те, что только что стреляли в нас — они только отвлекали. Заставляли разрядить наше огнестрельное оружие.
А теперь нас будут убивать.
— Бах! Бах! Бах! — прозвучали выстрелы слева.
Я был готов принимать свинец, даже стал боком, словно на дуэли на пистолетах. Но впереди меня резко появился Бичуг. Он и принял удар, линь коротко вскрикнув при этом. Как же так! За меня умирают люди, закрывают собой… А пришли убивать меня. И, похоже, что в этот раз у меня умный противник. Все рассчитал.
И уже следующий выстрел — мой… в меня.
Глава 2
«Всякий, кто хоть раз заглянул в стекленеющие глаза солдата, умирающего на поле боя, хорошо подумает, прежде чем начать войну». Отто фон Бисмарк
Петербург
4 июля 1734 года
— Бах! Бах! — звучали выстрелы.
Я всё ещё держал перед собой Бичуга, нашпигованного свинцом. Он не проявлял признаков жизни. Выходит, я действовал бесчестно, не пытаясь его спрятать, прикрываясь уже мёртвым человеком, отдавшим за меня свою жизнь. Но чтобы отомстить и похоронить и тех, кто на меня напал, и тех, кто заказал меня, я должен выжить!
Чтобы отблагодарить всех, кто пошел за мной, поверил мне, отдал жизнь за меня. А пока оставался на ногах я и еще один солдат. А, нет, упавший, получивший ранение в глаз и навылет, выживший чудом, солдат возвращался в бой.
— Бах! — он же и выстрелил в ту сторону, где уже всё пространство заволокло пороховыми дымами и ничего было не разглядеть.
Туда стрелял, влево, где была основная группа нападавших. Кто же это так грамотно работает против меня? Я хочу посмотреть этому выродку в глаза…
Даже если голова при этом будет отделена от тела.
— А-а! — заорал ещё кто-то, когда выстрел раненого солдата нашел свою цель.
Минус один. Мы всё же начали огрызаться. Я извлёк из ножен шпагу. Выстрелы прекратились. Но это отнюдь не значило то, что от нас отстали. Приходило время ближнего боя и холодного оружия.