Русский капкан
Шрифт:
Еще в старой инструкции вожатому, составленной накануне Русско-турецкой войны 1877–1878 года, под которой стояла подпись военного министра Милютина, предусматривалась ликвидация агента, если будет установлено, что он своими действиями раскрывает военную тайну и тем самым неосознанно помогает неприятию.
Эту инструкцию, конечно, помнил и генерал Миллер, помнил с тех пор, как в Академии Генерального штаба получил доступ к секретной литературе. Ряд пунктов этой инструкции остаются заглавными во все времена, в их числе – наказание смертью агента, способствующего врагу.
В деле с прапорщиком Насоновым прокол
Прокол был и болгарину-хирургу, отбиравшему офицеров для агентурной работы в России. Как подданный Соединенных Штатов Америки, он усердно разгадывал тайну живучести русской нации, ее стойкости как в годы эпидемий и голода, так и в войнах, которые ей навязывали ее недобрые соседи. Он постоянно натыкался на русских, понимавших свое счастье не только в личном благополучии, но и в славе страны, которую каждым поколением нужно умножать.
В свое время, обучаясь в Академии Генерального штаба, изучал инструкцию вожатому и Александр Александрович Самойло. Он тоже, как и генерал Миллер, имел обширные академические знания. И двух офицеров, которых готовил против Красной армии опытный белогвардейский разведчик, красный генерал перехватил и направил их ум и энергию против истинных врагов России.
Беседуя с Насоновым (тот опять стремился за линию фронта), командарм говорил, словно раздумывал:
– Я знаю, Георгий Савельевич, вам не терпится получить новое задание, да и нужны вы нам в лагере неприятеля. Но, дорогой товарищ, над вами с некоторых пор висит дамоклов меч.
– Знаю. Буду предельно осторожен.
– Все равно я вас туда уже не смею посылать.
– Но вы же послали Сергея, а он, как я считаю, тоже не грани провала.
– Сергей мой сын. Это, во-первых…
Командарм сделал паузу. Он раздумывал: говорить ему откровенно или же перевести разговор на другое: служебные дела не смешивать с семейными.
В кармане френча лежало письмо от Зинаиды Фотиевны, которое он получил накануне перехода войск Антанты в наступление.
Жена писала: «У нас стало известно, что англо-американцы начали операцию по отторжению Русского Севера от России. Один военспец с трудно скрываемой радостью хвалился (с недавнего времени после окончания курсов при институте Пирогова Зинаида Фотьевна работала в госпитале Петроградского военного округа) – военспец хвалился, что красный Северный фронт через неделю-две будет ликвидирован. Весь Север оккупирует Антанта, прежде всего, Америка. Она высаживает уже второй экспедиционный корпус. Есть сведения, что американцы свирепствуют в провинции. На острове Мудьюгском оборудовали лагерь смерти. Ночью, по рассказам очевидцев, охранники лагеря топили несчастных в дельте Северной Двины. Один из них благодаря ненастью выплыл то ли на остров Разбойничий, то ли на остров Разбойник. Его подобрали соломбальские рыбаки. Каким-то чудом удалось его переправить на Балтику. Сейчас он в нашем госпитале. Служил на Балтийском флоте, а воевал в ваших краях. В плен его взяли американцы у Березняка.
Недавно наш госпиталь посетил корреспондент газеты “Беднота”. Он хочет рассказать более подробно о лагере смерти в Белом море. И корреспондент тоже интересовался, как долго Красная Армия продержится на Севере».
И
«Прошу тебя, Саша, не посылай Сережу в опасные места. Упаси Бог оказаться в лагере смерти! Я понимаю, на фронте все места опасны. И все же…»
«А Сережа где-то рядом с островом Мудьюгским», – невольно подумал командарм. Он его посылал перед началом наступления союзных войск. Надо было ему лично проследить, с какой интенсивностью и в каком количестве идут транспорты в Архангельск.
У Сергея были почти приятельские отношения с подполковником Джорджем Стюартом. Одно время он был при нем переводчиком. Джордж в тайне от генерала Пула любил посидеть с друзьями за бутылкой виски (это была одна из причин, что Стюарта обходили в воинском звании, полковником он стал на завершающем этапе экспедиции «Полярный медведь»). Виски не всегда лилось рекой. Наступил момент, когда эту жидкость можно было достать только в госпитале (этим алкоголем лечили больных от «испанки»).
Стюарт посылал своих офицеров на Успенскую улицу. Там, на набережной Северной Двины, размещался госпиталь, и оттуда обычно за доллары приносили «огненную воду», так янки, подражая индейцам, называли виски. Но с прибытием в Архангельск посла Соединенных Штатов Френциса в экспедиционных войсках ужесточили дисциплину. Только спиртное пить не перестали.
«Капитан Серж, – обращался к Сергею Стюарт, – что пьют русские, когда нет виски?»
И Сергей отвечал лаконично и четко;
«Самогон».
«Достаньте».
И капитан доставал.
Русская «огненная вода» оказалась крепче виски и намного приятнее на вкус.
Потом в штабе американского экспедиционного корпуса русский капитан без самогона уже не появлялся.
Об этом знал командующий Шестой Красной армии. Его сын был надежным источником доверительной информации. Командующий рисковал, но в эти трудные дни вынужденной обороны армия и фронт особенно нуждались в своевременной, точной и по возможности полной информации о противнике.
Беседуя с прапорщиком Насоновым, командующий несколько раз напоминал ему о лагерях смерти, созданных интервентами в северных землях России. Концлагерь «Мудьюга» был лишь начальным этапом истребления русских северян. Со временем, по мере успешного продвижения «Полярного медведя» на юг и восток, намечалось создавать в губерниях своеобразные изоляторы для аборигенов «испорченных большевистской пропагандой».
– Мне это известно, товарищ командарм, – говорил Насонов. – Но отсиживаться в тылу я не смогу. Мои товарищи рискуют жизнями на фронте… А в нашем тылу я напрасно теряю время.
Член реввоенсовета Михаил Ветошкин тоже принялся убеждать командарма:
– Александр Александрович, человек рвется на большое дело. Предоставим ему возможность еще раз встретиться с его старыми друзьями.
Начальник штаба имел в виду офицеров 339-го пехотного полка, в частности майора Фурса, с которым Георгий Насонов на крейсере «Олимпия» шел к берегам Мурмана. Майор Николо Фурс в письме родителю-фармацевту в штат Мичиган с восторгом рассказывал, как он познакомился с русским офицером, отец которого имеет в России лесопильный завод. После победы он, Николо, сделает его своим партнером. На это мистер Насонов якобы дал согласие. По словам Насонова, на Русском Севере имеются неограниченные возможности для цивилизованного бизнеса.