Русский охотничий рассказ
Шрифт:
Итак, можно констатировать, что в середине XIX в. взаимоотношения человека и природы – одна из ведущих тем дворянской усадебной литературы – наполняются новым содержанием. Законы природы едины для вех живых существ, показывает Аксаков в своей книге, и поведение птиц в определенных жизненных ситуациях сходно с поведением людей. «Вероятно, многим удавалось, – пишет С.Т. Аксаков, – слышать, не говоря об охотниках, “вдали тетеревов глухое токованье” [23] , и, вероятно, всякий испытывал какое-то неопределенное, приятное чувство. В самих звуках ничего нет привлекательного для уха, но в них бессознательно чувствуешь и понимаешь общую гармонию жизни в целой природе… Итак, косач пускается токовать: сначала токует не подолгу, тихо, вяло, как будто бормочет про себя, и то после сытного завтрака, набивши полный зоб надувающимися тогда древесными
23
Стих Державина из стихотворения «Жизнь Званская» (прим, авт.)
24
Аксаков С.Т. Дичь лесная. Тетерев // Аксаков С.Т. Собр. соч.: В 4 т. М., 1955–1956. Т. 4. С. 397.
А вот как ведет себя во время токования тетерка: «Неравнодушно слушая страстное шипенье и бормотанье своих черных кавалеров, и пестрые дамы начинают чувствовать всемогущий голос природы и оказывают сладострастные движения: они охорашиваются, повертываются, кокетливо перебирают носами свои перья, вздрагивая распускают свои хвосты, взмахивают слегка крыльями, как будто хотят слететь с дерева, и вдруг, почувствовав полное увлечение, в самом деле слетают на землю…» [25]
25
Аксаков С.Т. Дичь лесная. Тетерев. С. 398.
Как и в человеческом обществе, любовь порождает ревность, дуэли, войны: «…и вот между мирными флегматичными тетеревами мгновенно вскипает ревность и вражда, ибо курочек бывает всегда гораздо меньше, чем косачей, а иногда на многих самцов – одна самка. Начинается остервенелая драка: косачи, уцепив друг друга за шеи носами, таскаются по земле, клюются, царапаются без всякой пощады, перья летят, кровь брызжет…» [26]
Хотя Тургенев ставит в заслугу Аксакову то, что его книга «связана с жизнью», и это «принесет ей успех у естествоиспытателей», все же у самого автора «Записок охотника» никогда не встречаются столь физиологически точные и натуралистически яркие описания природы. Пантеизм Тургенева близок к тютчевскому растворению личности в мировом единстве. Для обоих поэтов человек – «мыслящий тростник». Равнодушие природы и одинокое человеческое Я – этот мотив, с такой силой прозвучавший в «Поездке в Полесье», оставался едва ли не ведущим на протяжении всего творчества Тургенева.
26
Там же.
Тургенева и Аксакова сближало то, что охота была для них возможностью изучать родную землю, проникать в тайны природы. В книге Аксакова этнографизм, естественно-научный подход, практическая ориентация, которая выражена и в названии (точное место охоты), и в рассуждениях о сугубо охотничьих предметах, преобладают над художественностью. И хотя Гоголь, прочитав «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», готовившиеся в то время к изданию, пожелал, чтобы его «души» были так же живы, как птицы Аксакова, все же лишь с появлением «Записок охотника» Тургенева (книга вышла почти одновременно с аксаковской) литературный охотничий рассказ освободился от того, что интересно только специалисту. Тургенев раздвинул сюжетную и жанровую замкнутость. В своей книге он переставил акценты, направив читательское внимание на человека, выдвинул на первый план нравственный, социальный, эстетический аспекты: он специальное заменил универсальным, «охотничье», этнографическое – общечеловеческим, художественным. Тургенев впервые показал, что в поле зрения охотника могут быть различные темы.
Если рассматривать рассказы Тургенева как самостоятельные, вне цикла, то их, за редким исключением («Льгов», «Ермолай и мельничиха»),
Следует отметить, что цикл – это не случайное, механическое объединение разнородного материала под общим заглавием, а некое единство, выражающее точку зрения автора на мир. В цикле заложена идея круга, воплощающего единство конечного и бесконечного. И потому концепцию Тургенева о постоянном круговороте в природе, о единстве и гармонии человека и природы наиболее адекватно мог выразить именно цикл. Кольцевая композиция «Записок охотника» способствует осуществлению замысла автора. В самом деле, тургеневский цикл открывается рассказом «Хорь и Калиныч» о двух вечных универсальных типах человека (рациональном и эмоциональном) – творении природы, части мирового единства, человека как субстанции конечной в каждом своем конкретном воплощении. А замыкает композицию рассказ «Лес и степь» – гимн природе, выражающий идею бесконечности природы. Несмотря на то что это – один из ранних рассказов (1849), Тургенев во всех изданиях «Записок охотника» именно им завершал цикл.
Сюжетный репертуар «Записок охотника» Тургенева весьма разнообразен, и этому помогает мотив путешествия, позволяющий в свободной манере рассказывать обо всем, что автор-охотник встречает на своем пути. Отсюда и жанровое разнообразие внутри цикла: очерки, сентиментальные и мистические истории, жития, сатирические портреты, лирические пейзажи. Но что объединяет столь разнородный материал? Структурообразующим стержнем является фигура охотника-повествователя, воплощающего в себе единую точку зрения на разнородный жизненный материал. Именно глазами путешествующего охотника воспринимаются сельская жизнь, крестьяне и их хозяева – помещики, природа. Фигура охотника – отнюдь не бутафорская. Вдохновенный охотник-поэт легко узнаваем – это сам Иван Сергеевич, чуткий и тонкий знаток природы, дворянин, сочувствующий народным нуждам, исследователь русского характера, ценитель народного таланта, красоты, ироничный к фальши, беспощадный к жестокости и самодурству. Охотничий костюм демократизировал дворянина, ломал социальные барьеры, позволяя барину зайти в крестьянский кабак, заночевать в поле у костра или в сарае на сеновале. От непосредственного контакта с природой и людьми рождались рассказы охотника. Концепция единства человека и природы – центральная в замысле Тургенева, ею держится цикл «Записки охотника».
Охотничья литература имела свой низовой вариант в полупрофессиональной беллетристике. Это была любительская дилетантская литература, получившая развитие в мелкопоместной дворянской охотничьей среде. После «Записок охотника» Тургенева и аксаковских «Записок» оживились охотничьи издания: беллетристика стала занимать в них существенное место. Литераторы «второго и третьего ранга» разрабатывали охотничий рассказ в двух направлениях: как природоведческий очерк и как рассказ, объединенный фигурой путешествующего охотника, но мало связанный с собственно охотой.
Так, в книге Флегонта Арсеньевича Арсеньева, писателя и этнографа, отчетливо проявилась практическая направленность. Не случайно первый свой рассказ «Из воспоминаний охотника», напечатанный в «Отечественных записках», он посвятил Аксакову, который поощрял начинающего литератора «исключительно к занятиям охотничьей литературой». Природа, люди, животные в очерках Арсеньева описаны зорким охотником, наблюдательным природоведом, любознательным исследователем края. Однако читатель не найдет ни занимательных сюжетов, ни художественно нарисованных характеров, ни поэтических картин природы. Фактическая точность в повествовательной манере писателя преобладает над художественностью.
Рассказы Николая Николаевича Воронцова-Вельяминова – явление переходное от охотничьего этнографического повествования к художественному. И хотя автор, стараясь сделать книгу «Рассказы Московского охотника» полезной, указал в заглавии место охоты (дань аксаковской традиции), а в некоторых очерках подробно описал леса, болота и обитающую в них дичь, все же в других, по справедливому замечанию составителя охотничьего словаря С.И. Романова, «в дело охоты вмешивается любовь». Однако в большинстве очерков ослаблено сюжетное действие, композиция фрагментарна, характеристики эскизны.