Русский преферанс
Шрифт:
«Белинский никуда не ходил в гости… Вечером, часов в 10, приходил к нам играть в преферанс, к которому сильно пристрастился, очень горячась за картами. Он всё приставал ко мне, чтобы я также выучилась играть в преферанс.
— Гораздо лучше играть с нами в преферанс, чем всё читать вашу Жорж-Занд, — твердил он…
— Мы и так с вами бранимся, а за картами просто подерёмся, — отвечала я. — К тому же вам вредно играть в преферанс, вы слишком волнуетесь, тогда как вам нужен отдых.
— Мои волнения за картами — пустяки».
Самое подробное описание игры Белинского оставил К. Д. Кавелин (написано в 1874 г., впервые опубликовано в 1899 г.) — также один из постоянных участников кружка преферансистов в доме И. И. Панаева:
«Игроком он никогда не был… Белинский становился свободным
29
Имеется в виду П. В. Вержбицкий, майор корпуса горных инженеров, свидетель со стороны жениха на венчании Белинского. (Примеч. Е. В.)
30
Н. Н. Тютчев (1815–1878). (Примеч. Е. В.)
На этих-то карточных вечерах, увековеченных для кружка брошюркой Кульчицкого «Некоторые великие и полезные истины об игре в преферанс», изданной под псевдонимом кандидата Ремизова, происходили те сцены великого комизма, которые часто приводили в негодование Тютчева, забавляли друзей, а меня приводили в глубокое умиление и ещё больше привязывали к Белинскому.
Поверит ли читатель, что в нашу игру, невиннейшую из невинных, которая в худшем случае оканчивалась рублём-двумя, Белинский вносил все перипетии страсти, отчаяния и радости, точно участвовал в великих исторических событиях? Садился он играть с большим увлечением, и если ему везло, он был доволен и весел. Раз зацепившись и поставя ремиз, он старался отыграться, с азартом объявлял отчаянные игры и ставил ремиз за ремизом. Кульчицкому, как нарочно, в это время валили отборнейшие карты. Поставя несколько ремизов, Белинский становился мрачным, пыхтел, жаловался на судьбу, которая его во всём преследует, и наконец с отчаянием бросал карты и уходил в тёмную комнату. Мы продолжали игру как будто ни в чём не бывало. Кульчицкий нарочно ремизился отчаянно, и мы шумно выражали свою радость, что наконец-то и «гадюка» попалась. После двух-трёх таких умышленных ремизов дверь тихонько приотворялась и Белинский выглядывал оттуда на игру с сияющим лицом. Ещё два-три ремиза — и он выходил из тёмной комнаты, с азартом садился за игру, и она продолжалась вчетвером по-прежнему».
Ещё более красочную историю рассказывает в своих воспоминаниях (1860–1861) хозяин салона — И. И. Панаев:
«Во время отдыхов иногда по вечерам он любил играть с приятелями по самой маленькой цене и играл всегда с увлечением и очень дурно.
Раз (это было у меня, накануне светлого праздника) он часа три сряду не выпускал из рук карт и наставил страшное количество ремизов. Утомлённый, во время сдачи он вышел в другую комнату, чтобы пройтиться немного. В это время Тургенев (которого он очень любил) нарочно подобрал ему такую карту на восемь в червях, что он должен был остаться непременно без четырёх… Белинский возвратился, схватил карты, взглянул и весь просиял… Он объявил восемь в червях и остался, как следовало, без четырёх. Он с бешенством бросил карты и вскрикнул, задыхаясь:
— Такие вещи могут происходить только со мною.
Тургеневу стало жаль его — и он признался ему, что хотел подшутить над ним.
Белинский сначала не поверил, но когда все подтвердили ему то же, — он с невыразимым упрёком посмотрел на Тургенева и произнёс, побледнев как полотно:
— Лучше бы вы мне этого не говорили. Прошу вас
В воспоминаниях Панаевой есть ещё одна история о Тургеневе и Белинском, связанная с преферансом. Полина Виардо Гарсиа выступала в итальянской опере в Петербурге подряд два сезона — 1843/44 и 1844/45 гг. Тургенев познакомился с ней 1 (13) ноября 1843 г. Панаева пишет:
«…сначала как дорожил Тургенев малейшим вниманием Виардо! Я помню, раз вечером Тургенев явился к нам в каком-то экстазе…
Приход Тургенева остановил игру в преферанс, за которым сидели Белинский, Боткин и др. Боткин стал приставать к Тургеневу, чтобы он поскорее рассказал о своём счастье, да и другие очень заинтересовались. Оказалось, что у Тургенева очень болела голова, и сама Виардо потёрла ему виски одеколоном. Тургенев описывал свои ощущения, когда почувствовал прикосновение её пальчиков к своим вискам. Белинский не любил, когда прерывали его игру, бросал сердитые взгляды на оратора и его слушателей и наконец воскликнул нетерпеливо:
— Хотите, господа, продолжать или смешать карты?
Игру стали продолжать, а Тургенев, расхаживая по комнате, продолжал ещё говорить о своём счастье. Белинский поставил ремиз и с сердцем сказал Тургеневу:
— Ну, можно ли верить в такую трескучую любовь, как ваша?»
12 ноября 1843 г. состоялось венчание Белинского с М. В. Орловой. Вечер после венчания Панаева описывает так:
«Молодая села разливать чай, а Белинский, расхаживая по комнате, шутливо говорил:
— Вот я теперь женатый человек, все свои дебоширства должен бросить и сделаться филистером.
Смешно было слышать, что Белинский говорил о своих дебоширствах; я в том же шуточном тоне отвечала, что ему надо бросить разорительную игру в преферанс».
Среди игроков круга Панаева наиболее сильным был, по всей вероятности, харьковский журналист А. Я. Кульчицкий; [31] в кружок панаевских преферансистов входили чиновник и переводчик Н. Н. Тютчев и его компаньон по оскандалившейся «Конторе агентства и комиссионерства» М. А. Языков (1811–1885), а также И. И. Маслов (1817–1891), — иначе говоря, достоверно известны не менее чем десять человек, с которыми играл в преферанс Белинский. По свидетельству Панаевой, играл с Белинским также и настоящий картёжник-профессионал — Н. А. Некрасов. В «Воспоминаниях» Панаевой есть строки о том, как «в 1842 году зимой» [32] Белинский привёз к Панаевым Некрасова читать свои «Петербургские углы»:
31
См. статью о А. Я. Кульчицком.
32
То есть в декабре. (Примеч. Е. В.)
«…Белинского ждали играть в преферанс его партнёры…
Сели за преферанс, и Некрасов всех обыграл, потому что его партнёрами были плохие игроки. Проигрыш всех не превышал трёх рублей. Белинский сказал Некрасову:
— С вами играть опасно, без сапог нас оставите!»
Между тем «Петербургские углы» написаны Некрасовым в 1843–1844 гг., а сама Панаева в других воспоминаниях («Воспоминания о домашней жизни Н. А. Некрасова») свидетельствует, что в преферанс Некрасов стал играть во время «дела петрашевцев» (1849 г.), — Белинского в это время уже не было в живых. Возможно, 70-летнюю мемуаристку подвела память и события более чем 40-летней давности сместились. Ю. Оксман утверждает, что для Белинского «увлечение преферансом продолжалось до лета 1843 г.», не принимая во внимание по меньшей мере ещё один фрагмент в основном корпусе мемуаров Панаевой, где описываются события, последовавшие за возвращением Панаевых в Петербург в 20-х числах мая 1845 г.:
«Мы вернулись в Петербург, и у нас почти каждый вечер собирались литераторы и нелитераторы… Некрасов, который уже сделался близким человеком к Белинскому и был непременным его партнёром в преферанс».
Этот факт вполне вероятен уже потому лишь, что в 1844 г. Некрасов опубликовал вдохновенный гимн в прозе и стихах — «Преферанс и солнце». [33] Белинский, судя по косвенным свидетельствам, продолжал играть в преферанс до тех пор, пока окончательно не утратил здоровье.
33
См. статью о Н. А. Некрасове.