Русский Робинзон
Шрифт:
Как-то раз Василий, находясь с Лисицыным в их обширной кладовой, указал на отнятые у китайцев орудия, бочки с порохом, серой и селитрой, на большой запас собственных металлических вещей.
— Много у нас добра. Коли случится опять бежать с острова, все достанется врагу не за денежку.
— Не ты ли прошлой осенью уверял меня, что китайцы не посмеют напасть на нас, дружище?
— Тогда я говорил сгоряча, теперь же, пораздумав хорошенько, соглашаюсь с вами: отомстят, проклятые, сердцем чую, отомстят. Всякий раз, как настает моя очередь сторожить в блокгаузе, мерещится мне, что подплывает лодка с нехристями… Вот что я
— Дело говоришь, Василий. Для обороны блокгауза нужна одна пушка, да одна мортира на непредвиденный случай. Пороху там запасено достаточно, а это все лишнее, и, как ты справедливо заметил, в случае завладения островом может быть обращено против нас же. Устроим погреб из дубовых бревен с бревенчатым потолком и прочным творилом, в нем спрячем все ненужное теперь нам добро, а сверху завалим землею, как над хлебными ямами.
Все нашли эту меру благоразумной и охотно приступили к ее выполнению. Через несколько недель ненужные вещи были спрятаны, а место над погребом обложили дерном.
Вскоре подошло время покоса, продолжавшегося месяц, потом занялись подготовлением земли под озимые посевы, а затем наступила жатва. Урожай всех хлебов был отличный. Такой сочли бы баснословным даже в лучших наших черноземных местностях. Много было собрано травных семян и овощей.
В жизненных припасах обитатели Приюта даже роскошествовали, благодаря китайцам имели чай, сахар заменяли медом. Год прошел для них незаметно в полном довольстве и спокойствии. Только память о далекой родине горечью бередила их сердца.
Вновь наступила зима с ее частыми метелями и сильными морозами, но жители фермы в своих теплых помещениях не чувствовали холода; скот тоже отлично был защищен от метелей и морозов. Все занимались своим любимым делом, не желая предаваться праздности, вредной для здоровья. Лисицын не отставал от других в физических трудах и по-прежнему охотился.
Однажды, отправившись за красным зверем на лыжах, он удалился от Приюта верст на сто к северу. Сбиться с пути он не мог, пользуясь компасом и делая метки на деревьях. Смелый охотник нашел здесь много соболей и проохотился день очень счастливо.
Во время таких дальних походов Лисицын устраивал шалаш из еловых ветвей, перед которым обыкновенно поддерживал всю ночь большой огонь, чтобы отогнать волков. Ему ни разу не пришлось раскаяться в этом способе ночного отдыха. Будучи тепло одет и имея с собой в салазках меховое одеяло, он не боялся ни метелей, ни морозов.
На этот раз холод был сильный, деревья в лесу трещали, подобно ружейным выстрелам. Когда Лисицын улегся в шалаше, ему показалось, будто в лесу раздался человеческий крик. Вскочив и подбросив в огонь дров, он стал прислушиваться. Вот опять послышался звук, похожий и на голос человека, и на вой волка, но звук скоро смолк и больше не повторялся.
Мысль, что заблудившийся странник, увидав огонь, призывал его на помощь, не давала Лисицыну покоя. «Какое мне дело, — думал Сергей Петрович, — русский это или инородец, пусть даже китаец, он человек, и я должен оказать ему помощь». Движимый этими чувствами, герой наш взял горящую ветку сухого дерева, топор и пошел в том направлении, откуда послышался ему голос. Не пройдя и двухсот шагов, он увидел в овраге пять человек, тщетно пытавшихся
— Эй! Кто ты такой? — закричал один из них, заметив Лисицына. — Веди нас в свою избу.
— Скажите прежде, кто вы и откуда? — спросил с твердостью Лисицын.
— Слава тебе, Господи! — вскричал другой бедолага. — Он русский!
Первый, кто окликнул Лисицына, только молча крестился.
Спустившись, Лисицын помог каждому путнику взобраться на край оврага и привел их к своему шалашу, где они отогрелись, а когда утолили голод, сделались веселы и разговорчивы.
Эти люди оказались сибирскими охотниками, пустившимися на лыжах из Охотска добывать пушных зверей. Застигнутые бураном, они сбились с пути, целый месяц проплутали по горам и снегам, истратили свои съестные припасы, питались случайной дичью. Изнуренные голодом и холодом, принуждены были побросать меха, ими добытые, и шли наудачу.
Увидев огонь Лисицына, они пошли прямо на него и кричали о помощи. Когда спустились в овраг, голос их ослабел, и они, выбившись из сил, побросали там свои винтовки. Лисицын, выведав от них все, что ему хотелось знать, осторожно рассказал о своих несчастьях, а когда по собственному их побуждению сибиряки поклялись ему, что будут верными его товарищами и станут биться с врагами до последнего вздоха, он предложил привести их на Приют и разместить на ферме. Захватив свои винтовки, охотники прибыли на остров, где были обласканы обитателями Приюта. И сами они оказались славными ребятами.
Василий, совершенно выздоровевший, начал с наступлением весны поговаривать об экспедиции на Амур, прочие его товарищи, за исключением Янси и Лисицына, вторили ему, находя Амур единственным удобным путем на родину. Причин для сомнения у Сергея Петровича было много: из-за малочисленности отряда все могли попасть в плен к жестоким китайцам; десяти путешественникам нелегко продовольствоваться в долговременном пути, а чтобы захватить с собой достаточное количество припасов, понадобится значительной величины судно, которое они вряд ли сумеют построить; наконец, ему жаль было бросить превосходное стадо крупного и мелкого рогатого скота и табун резвых лошадей, жаль было оставить ферму, роскошные поля и луга. Лисицын уже свыкся с новым образом жизни, уединение сделалось для него приятно — словом, он не сочувствовал общему увлечению. Но когда желание его товарищей перешло в настойчивое требование, Сергей Петрович вынужден был присоединиться к большинству.
Он предложил соорудить большую прочную лодку, в которой вместе с экипажем могли бы поместиться в достаточном количестве съестные и боевые припасы и хотя бы одна пушка для обороны. Предложение это было принято с восторгом. Все энергично принялись за работу. К весенним работам не приступали.
В день Георгия Победоносца все отдыхали вблизи блокгауза в тени развесистых дубов. Разговор шел о предстоящей экспедиции на Амур. Вдруг со сторожевой скалы прибежал Петруша с известием, что на восточной стороне Архипелажного озера виден дым. Все бросились на скалу и действительно увидели несколько столбов дыма. Выходило, что китайцы и не думали оставлять в покое Приют. Мешкать было некогда. Лисицын немедленно распорядился отправить в Кедровую долину скот и все, что можно было захватить с собой. Беречь скот и вещи было поручено Янси и Петруше. Озимый хлеб, стоявший густой стеной, скосили и побросали в овраг.