Русский всадник в парадигме власти
Шрифт:
Внутри основных хронологических рамок исследования помещены, по Н. А. Бердяеву, три «разных России»: Россия московская, петровская, и императорская. Наибольший исследовательский интерес представляют исторические повороты – смены векторов исторического развития, которые закономерно сопровождаются «переходами» и «переломами» культуры, так как культура фокусируется именно на границах различий, которые расчленяют ее на два полюса дуальной оппозиции 17 . Введение категории «между» (во второй части монографии под заголовком «Русский всадник между царством и империей») позволило рассмотреть российскую историческую реальность как переходный процесс между обозначенными полюсами, тем самым выявив новое содержание культуры (срединную культуру).
17
Ахиезер А. С. Сфера между и ее осмысление // Общественные науки и современность. 2009. № 5. С. 125–133; Кондаков
Основное внимание уделяется периоду, ограниченному двумя событиями: венчанием на царство Ивана IV в 1547 г. и отречением Николая II от престола в 1917 г. Для понимания специфики культурогенеза и русского всадничества сделан экскурс в ранний период его истории, отмеченный оформлением основных черт исторического развития нации и образованием национальной мифологии 18 . Широкие хронологические рамки, охватывающие несколько столетий русской истории, позволяют проследить за исторической динамикой культурной формы русского всадничества, механизмами ее устойчивости и изменчивости специфических культурных черт.
18
Кондаков И. В. Культура России… С. 73.
Теоретико-методологические подходы и основы исследования. Работа выполнена как междисциплинарная, поскольку предмет исследования занимает «стыковое пространство» между историей Отечества, историей русской культуры (соприродные история и культура представляют разные ракурсы восприятия: культура отражает историю в той же мере, как история отражает социальную реальность) 19 и имагологией – относительно новым направлением, чьим проблемным полем являются вопросы формирования национальных образов. Основным методом исследования является культурная атрибуция – анализ культурной формы в ее исторической динамике 20 . Анализ сложно структурированных культурных явлений, каким является русское всадничество, обусловил применение объективного анализа и системно-структурного подхода; последствием этого стало освещение как позитивных, так и негативных сторон вопроса, которые в сумме составили целостное представление о нем. Методы исторической антропологии позволили создать «тотальную» культурную историю русского всадничества. Во внимание также принимались некоторые исходные положения современных Human-Animal Studies, что позволило расширить исследовательский ракурс.
19
Флиер А. Я. История как культура и культура как история // Знание. Понимание. Умение. 2015. № 4. С. 30; Юрганов А. Л. Культурная история России как проблема // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». 2016. № 7 (16). С. 17.
20
Флиер А. Я. Культурная атрибуция как метод исследования // Вестник МГУКИ. 2015. № 6 (68). С. 24–30; Флиер А. Я. Культурная атрибуция как метод исследования // Знание. Понимание. Умение. 2011. № 4. С. 139–144.
Помимо этого, для достижения поставленных задач были привлечены, взятые в пересечении: идеографический метод, согласно которому познание начинается с описания; историко-генетический метод, в основе которого лежит последовательное раскрытие изменений изучаемой реальности (что, на наш взгляд, не обязывает автора к традиционному линейному изложению, увы, не позволяющему в полной мере раскрыть механизмы преемственности культурных этапов и многомерность, многослойность культуры в ее историческом развитии 21 ); историко-системный метод – для раскрытия вопроса как совокупности взаимосвязанных событий, явлений и объектов, из взаимодействия которых складывается культурная форма всадничества; метод периодизации – для обозначения этапов исторического развития указанной культурной формы, разделенных качественными рубежами; историко-биографический метод – для анализа основных результатов деятельности отдельных исторических личностей и/или социальных групп, наибольшим образом повлиявших на развитие данной культурной формы, называя, вслед за С. О. Шмидтом 22 , объектом повышенного исследовательского интереса именно человека и человеческие коллективы.
21
Кондаков И. В. Архитектоника культуры как метод исторической культурологии (на примере России) // Мир культуры и культурология.
22
Шмидт С. О. Современные проблемы источниковедения // Источниковедение: Теоретические и методические проблемы: сборник статей. М., 1969. С. 46.
Этот последний метод также нужно выделить как один из наиболее важных для настоящего исследования, поскольку в современную эпоху «антропологического поворота» вопрос о роли личности в истории не только не утратил остроты, но и приобрел особую актуальность. Очевидно, что исторический процесс можно рассматривать как очеловеченное прошлое, т. е. – пусть только частично – как результат суммы деятельности лидеров (политических, военных, социальных, духовных, интеллектуальных и т. д.). Биографические исследования строились автором как
1) модальные, иллюстрирующие типичные культурные черты;
2) контекстные, выявляющие особенное; и
3) пограничные, указывающие границы проблемного поля.
Принятие указанной точки зрения повлекло за собой привлечение методов просопографии как специальной технологии изучения элит; они применялись вкупе с микроисторией; взятые вместе, они способствовали расширению представления об изучаемой эпохе посредством максимально детализированного погружения в нее. С этой же целью применялись методы гендерной истории и истории повседневности.
Семантическое поле исследования определяют следующие категории:
1) культурная черта – отдельный существенный признак культурного объекта и/или явления;
2) культурная форма – совокупность культурных черт;
3) культурный символ (символический образ) – коммуникативно обобщенная образная культурная форма, ее «символическая нагрузка» 23 .
Классификация источников и критерии их отбора. Характер исследования предполагает задействование широкого круга источников, объединенных единой концепцией. Основной массив составили письменные источники, опубликованные и не опубликованные. Неопубликованные архивные документы – преимущественно те, что отложились в личных фондах представителей дома Романовых и их ближайшего окружения (лично-биографические, имущественные дела и др.), а также в Коллекции документов рукописного отделения библиотеки Зимнего дворца.
23
Лотман Ю. М. Символ в системе культуры // Лотман Ю. М. Избранные статьи: в 3 т. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин, 1992. С. 191; Флиер А. Я. Культурная форма как предмет познания. С. 49; Флиер А. Я. О природе культурного символа // Вестник МГУКИ. 2016. № 1 (69). С. 51–57.
Неполнота архивных документов потребовала привлечения значительного ряда уже опубликованных материалов. Привлекаемые материалы этой группы можно разделить на традиционные для культурно-исторического исследования источники (актовая и делопроизводственная документация, статистические и справочные источники, мемуары-автобиографии и мемуары – современные истории, записки и дневники, воспоминания, частная переписка и архивы, публицистика, периодика (газеты, журналы, повременные издания), исторический нарратив, и источники специального характера (разноплановая иппологическая литература).
Стоит учесть, что характер настоящего исследования делает особенно значимыми военно-административную и военно-уставную документацию и документы учетного характера (описи частного и казенного имущества, перечневые ведомости, табели).
Существенную часть источниковой базы исследования также составили вещественные источники. Большинство проанализированных вещественных источников – из музейных собраний Москвы и Санкт-Петербурга и его пригородов (ГЭ, Музеи Московского Кремля, ГИМ, ГМВ, МО «Музей Москвы», Государственный музей истории Санкт-Петербурга, ГМЗ «Царское село», ГМЗ «Петергоф», ГМЗ «Павловск», ГМЗ «Гатчина»). Отдельно нужно выделить вещественные источники из военно-исторических музеев (ЦМ ВС РФ, Музей Отечественной войны 1812 года, Музей военной формы одежды РВИО, ВИМАИВиВС, Государственный мемориальный музей А. В. Суворова). К анализу также привлекались вещественные источники из собраний зарубежных музеев (Вены, Стокгольма, Дрездена).
Особенно полезными для настоящего исследования были собрания музеев, посвященных истории лошади и истории кавалерии: Научно-художественного музея коневодства при РГАУ-МСХА им. К. А. Тимирязева (в том числе более 4 000 ед. хр., представляющих работы Н. Е. Сверчкова), Музея лошади в Шантийи и Музея кавалерии в Сомюре (оба – Франция). Были проанализированы как дошедшие до наших дней, так и утраченные собрания (Придворно-конюшенного музея, полковых музеев и музеев военно-учебных заведений).
Во внимание принимались и материалы частного коллекционирования: собрания русской элиты, прежде всего представителей дома Романовых и их ближайшего окружения. Особую ценность представляют царскосельский Арсенал императора Николая I (коллекция была передана в Императорский Эрмитаж и в настоящее время частично хранится в ГЭ) и утраченный «Лошадиный музеум» великого князя Николая Николаевича старшего.