Русско-еврейский Берлин (1920—1941)
Шрифт:
20 февраля 1920 года по докладу Нольде Делегация постановила организовать пропаганду в Германии по проекту Б.И. Элькина и И.О. Левина и отпустить на эту затею 100 фунтов стерлингов на три месяца. Это было эквивалентно 1500 франкам в месяц 473 . Неясно, каким образом и в каком объеме Элькину удалось претворить свой план в жизнь. Во всяком случае, понятно, что ожидаемого оперативного – так же как и какого-либо иного – осведомления из пропагандистского ведомства ВСЮР он получать не мог ввиду военной катастрофы деникинской армии.
473
Журнал Русской политической делегации за границей № 21 от 20 февраля 1920 года: Там же.
Элькин как будто стремился не обсуждать информацию о погромах, в своей переписке (доступной нам) он лишь раз с раздражением упомянул о появлении в Берлине «киевского еврейского большевика» Каца, «меньшевика-интернационалиста и большевистского чиновника» Хейфеца
474
Элькин Б.И. – Винаверу М.М., 16 февраля 1920 года: ГАРФ. Ф. Р-5818. Оп. 1. Д. 38. Л. 5 – 6.
Элькин придерживался либеральных взглядов и одновременно – подобно одному из политических лидеров российского еврейства М.М. Винаверу, с которым состоял в переписке, – был сторонником сохранения «единой неделимой» России. Он с возмущением писал Винаверу в начале 1920 года о выступлениях в Берлине Марголина, который был якобы уполномочен «от имени какого-то будто бы компетентного еврейского учреждения или коллектива… заявить перед лицом всего мира, что русское еврейство отрекается от единой России и отныне поддерживает программу ее расчленения… Хорош балаган, не правда ли?» – заключал Элькин. Он «принял даже специальные меры», чтобы не встретиться с Марголиным, этим, по его словам, «украинским сановником» и Хлестаковым, который «принесет еще много вреда, причинит еще много бед» 475 .
475
Элькин Б.И. – Винаверу М.М., 16 февраля 1919 года: Там же. Л. 6.
Белое движение кончилось катастрофой. Надежды на возвращение на родину становились все более призрачными. Надо было налаживать жизнь, и Элькину это, в общем, удалось. В Германии Элькин имел вполне приличную адвокатскую практику. Его небольшой фонд в Государственном архиве Российской Федерации состоит исключительно из материалов дел, которые он вел 476 . Отметим такие любопытные случаи, как дело по иску Б.И. Николаевского к Институту К. Маркса и Ф.Энгельса в Москве и дело по иску Д.С. Мережковского к издателю З.И. Гржебину. Последнее дело (речь шла о претензиях Мережковского к Гржебину, перепродавшему права на издание некоторых его произведений; правда, выяснилось, что и Мережковский был не без греха и продал эти права еще раньше чешскому издательству Centrum) Элькин сумел уладить в досудебном порядке 477 .
476
ГАРФ. Ф. Р-5897. Д. 26, 28. Всего фонд состоит из 46 единиц хранения, охватывая период 1920 – 1933 годов. Он включает исключительно судебные дела Элькина на русском и немецком языках. Последним Элькин, судя по всему, владел свободно.
477
Подробнее см.: Янгиров Р. Из истории русской зарубежной печати и книгоиздательства 1920-х годов (По новым материалам) // Диаспора: Новые материалы. Париж; СПб., 2004. Т. 6. С. 552 – 555.
Элькин хорошо разбирался в проблемах, связанных с книгоизданием и взаимоотношениями (не всегда, мягко говоря, корректными) между издателями и авторами. Он был членом правления крупнейшего берлинского издательства «Слово» и председателем Союза русских издателей и книготорговцев в Германии 478 . Среди прочих дел он занимался «выколачиванием» по просьбе академика С.Ф. Платонова причитающегося тому гонорара за учебник русской истории для средней школы, который пиратским образом был выпущен одним из берлинских издательств. Элькину удалось, во-первых, выяснить, кто же именно издал книгу, во-вторых, убедить издателя выплатить Платонову гонорар в размере 200 тысяч марок. Правда, эта сумма была внушительной только на первый взгляд. За то время, пока шли переговоры, набрала ход инфляция и Элькин, дабы деньги совсем не «усохли», обменял их на доллары. Вырученная сумма составила по тогдашнему (12 декабря 1922 года) курсу 22 доллара. Эти деньги Элькин передал дочери Платонова Н.С. Краевич, оказавшейся, в отличие от своего знаменитого отца, вместе с мужем в эмиграции. Что же касается гонорара адвокату за оказанные им услуги, то об этом, как писал 19 декабря 1922 года Элькин Платонову, с которым, видимо, был знаком по Петербургу, «не может быть и речи» 479 .
478
Там
479
Там же. С. 580.
Элькин принимал активное участие в общественной и политической жизни эмиграции – был представителем Союза русской присяжной адвокатуры в Федерации русских адвокатских союзов, одним из учредителей Германского комитета помощи русским ученым и писателям-эмигрантам. Он время от времени печатал статьи в периодике, преимущественно по юридическим вопросам 480 .
Одной из заметных фигур Союза русской присяжной адвокатуры, да и русского Берлина в целом, был присяжный поверенный Вениамин Семенович Мандель. В России Мандель был успешным юристом и активным деятелем еврейского общественного движения. Мандель родился в 1861 году в Шавлях (Шауляе), в 16 лет окончил гимназию, в 21 год – юридический факультет Санкт-Петербургского университета, в 1887 году стал присяжным поверенным, еще до введения ограничений для евреев. Он специализировался по страховому праву, был юрисконсультом страхового общества «Саламандра» и Русского страхового общества 481 .
480
См., например: Элькин Б. Новое акционерное право: К реформе акционерного права в Германии // Закон и суд (Рига). 1929. № 2. С. 54 – 60.
481
ГАРФ. Ф. Р-5890. Оп. 1. Д. 13. Л. 29 – 30. Любопытно, что в свободное от служебных обязанностей и общественных дел время Мандель писал романсы и пьесы для фортепиано (Незабытые могилы. М., 2004. Т. 4. С. 370).
В политическом отношении Мандель примыкал к партии кадетов, но особенно активное участие принимал «в вопросах еврейской общественной жизни». Он был деятельным членом Еврейской народной партии, участвовал в издании «Еврейского мира», русскоязычного журнала, выходившего в 1909 – 1911 годах в Петербурге при участии С.М. Дубнова, С.А. Ан-ского и других. По словам одного из инициаторов и руководителей издания А.Ф. Перельмана, в трудное для журнала время была организована «финансовая группа для поддержания журнала. Наиболее активным членом этой группы был видный адвокат и общественный деятель В.С. Мандель, единственный, у которого был живой интерес к журналу и который по мере своих сил поддерживал его» 482 .
482
Перельман А.Ф. Воспоминания. СПб.: Европейский дом, 2009. С. 97.
Но, как говорилось в некрологе Манделя, написанном, по-видимому, Гершуном,
ближе привлекало его внимание и интерес дело еврейской эмиграции. Он состоял председателем «Петербургского общества по регулированию еврейской эмиграции»; он совершенно отдался деятельности в этом обществе, активно участвовал в созыве Всемирного Еврейского эмиграционного конгресса, ездил для этого в 1911 г. вместе с делегацией возглавляемого им общества в Берлин и Вену. Озабоченный теми подчас возмутительными по своей несправедливости затруднениями, которые ставились еврейским эмигрантам из России в контрольных пограничных пунктах, В.С. Мандель предпринял в 1914 г. поездки в Гамбург и Бремен, где благодаря его энергичным настояниям пред пароходными обществами были достигнуты серьезные для эмигрантов облегчения 483 .
483
ГАРФ. Ф. Р-5890. Оп. 1. Д. 13. Л. 29 – 30.
Вряд ли Мандель, преуспевающий петербургский адвокат, мог тогда представить себе, что он сам в недалеком будущем окажется в положении даже не эмигранта, а почти бесправного беженца. В эмиграции Мандель, как уже упоминалось в предыдущей главе, стал председателем Общества помощи русским гражданам в Берлине. Политически он заметно поправел, вступил в Отечественное объединение русских евреев, выступившее в поддержку Белого движения, и принял участие в известном сборнике «Россия и евреи», опубликовав в нем статью «Консервативные и разрушительные элементы в еврействе» 484 .
484
Россия и евреи. Берлин: Основа, 1924 (репринт. изд.: Paris: YMCA-press, 1978). С. 169 – 206.
В эмиграции Мандель служил юрисконсультом подававшего признаки жизни страхового общества «Саламандра», была у него и кое-какая адвокатская практика. Видимо, юридическая работа не приносила ему серьезных доходов, и незадолго до смерти он открыл пансион на заемные деньги. Мандель скончался 14 марта 1931 года, когда пансион еще не приносил ожидаемых доходов, и вдове не осталось ничего, кроме долгов. Коллеги покойного пытались как-то обеспечить вдову, но, судя по переписке, в условиях экономического кризиса сборы шли довольно туго 485 .
485
ГАРФ. Ф. Р-5890. Оп. 1. Д. 13. Л. 30.