Русско-еврейский Берлин (1920—1941)

Будницкий Олег Витальевич

Грузенберг своей самовлюбленностью и самоуверенностью раздражал многих. Но все же – это была история и слава русской адвокатуры. И Гершун не выдержал – написал о сильно не понравившейся ему книге положительную рецензию. Точнее, чтобы не кривить душой, написал статью по поводу книги:

Я написал статью «Грузенберг, как уголовный защитник (по поводу книги его воспоминаний “Вчера”)» и послал ее П.Н. Милюкову. Написал, платя этим свой долг Грузенбергу, который настойчиво потребовал от меня статью о себе еще по поводу его 70-летия. Я не написал: убоялся. А теперь решился 518 .

518

Гершун Б.Л. – Гольденвейзеру А.А., 3 июля 1938 года: Там же.

Но, конечно, на первом плане в переписке – политика, напрямую влиявшая на судьбы беженцев:

В каждом письме хочется писать о политике, так как эти вопросы неизменно стоят на первом плане – но что можно сказать

в рамках письма, кроме поверхностных общих фраз? Помнится, я в моих прошлых письмах к Вам пытался выдерживать объективную точку зрения на происходящее в Германии и, как Вы правильно указывали, впадал в чрезмерный оптимизм. Все сложилось хуже, чем можно было себе представить в 1937 году, когда я покинул Берлин. Ни для какого оптимизма теперь не осталось места. Одно лишь я продолжаю отстаивать: не следует заражаться от Гитлера, и считать нужным платить ему его же монетой. Некоторые статьи в «Посл[едних] Нов[остях]» в этом отношении продолжают меня коробить (напр., когда А. Кулишер выступает паладином славянства в его вековой борьбе с германизмом или защитником права белой расы отравлять китайцев опиумом) 519 .

519

Гольденвейзер А.А. – Гершуну Б.Л., 10 июля 1939 года: Gold-5.

Однако Гершун совершенно не разделял скепсиса Гольденвейзера в отношении информации «Последних новостей» о происходящем в Берлине. Из рассказов приезжающих «оттуда» и из того, что сообщал Е.А. Фальковский, Гершун заключил, что «действительность куда более мерзка, чем Вы думаете, и чем изображают “П[оследние] Н[овости]”» 520 .

Как ни удивительно, но все эти годы, вплоть да лета 1939-го, Союз русской присяжной адвокатуры продолжал функционировать в Берлине. По-видимому, никакой общественной деятельности он уже не вел (да и вряд ли мог вести в условиях нацистской диктатуры, стремительного сокращения численности «личного состава» и средств).

520

Гершун Б.Л. – Гольденвейзеру А.А., 5 сентября 1938 года: Gold-4.

«В нашем “бывшем родном” Берлине уже совсем никого из знакомых и друзей не осталось, да и союз окончательно ликвидирован. Бедный Беме 521 умер, Зайцев уехал, один Владимир Абрамович 522 еще держится в своем посольском бесте…» – информировал Гольденвейзер Гершуна 10 июля 1939 года 523 .

О том, как и когда был ликвидирован Союз русской присяжной адвокатуры, мы узнаем из письма Е.А. Фальковского:

521

Беме Густав Густавович, член Союза русской присяжной адвокатуры в Германии.

522

Имеется в виду Владимир Абрамович Гольденберг, член Союза русской присяжной адвокатуры в Германии.

523

Гольденвейзер А.А. – Гершуну Б.Л., 10 июля 1939 года: Gold-5.

Берлинская русская адвокатура официально скончалась в начале лета: собрали они «общее собрание» из 9 (sic!) членов, закрыли Союз, раздали фонд Гершуна – главным образом Рудинскому 524 – а вскоре и из сих девяти иные появились здесь: Зайцев, Переплетник 525 , В.А. Гольденберг. – Здешняя адвокатская жизнь не богаче. Тесленко как всегда уехал бессрочно на юг, и в этом году эта бессрочность тянется, конечно, дольше обычного. Собраний нет, о традиционном бале (плохо удавшемся уже в прошлом сезоне) конечно и не помышляют. Б[орис] Львов[ич] [Гершун] мил и корректен, но вижу я его нечасто: он или «по вечерам не выходит», или «воскресенье отдыхает» – вообще, перемена его возраста за эти 6 лет сказывается на его habitus’e 526 заметно. Элькин, как Вы знаете, внезапно, но очень вовремя отбыл в тихий Дублин… тоже бессрочно? Зайцев – в Брюссель, Фрумкин – на высоких постах в ОРТ-ОЗЕ, а потому, в данный момент, находится в Виши, центре внутренней еврейско-русской эмиграции последних месяцев. Впрочем, там же и Милюков, бодрые и загадочные статьи которого Вы, наверное, читаете с интересом, но без удовольствия 527 .

524

Рудинский Борис Андреевич, член Союза русской присяжной адвокатуры в Германии, страдал болезнью сердца, что не позволяло ему работать.

525

Переплетник Григорий Моисеевич, член Союза русской присяжной адвокатуры в Германии.

526

Habitus (лат.) – внешность, наружность.

527

Фальковский Е.А. – Гольденвейзеру А.А., 26 ноября 1939 года: Gold-5.

Завершим мы рассказ о трудах, днях и скитаниях

российских адвокатов выдержкой из письма Б.Л. Гершуна от 6 июня 1940 года, т.е. в разгар наступления германских войск на Париж:

События, нас постигающие мы переносим спокойно. В находящийся от нас в двух шагах лицей Мольера попала бомба; к счастью, в этом учебном заведении с начала войны прекращены занятия и жертв не было. Отклонение падения сверху на один миллиметр могло лишить меня удовольствия писать Вам. Мы не оставляем Париж, веря в то, что к этому нет оснований, а бомбы могут всюду упасть. Но если Париж будет в опасности, на что мы не рассчитываем, веря в то, что нас отстоят, мы под началом Гитлера не останемся и станем вновь беженцами. А пока жизнь идет своим чередом, каждый делает свой долг, чтобы поддержать течение жизни, и каждый должен так поступать, а не дезертировать «в страхе иудейском».

Большинство русских адвокатов пока не уезжает. Тесленко на днях уехал на юг и свалил на меня председательствование в Объединении. Приходится помогать находящимся в нужде коллегам из имеющихся пока сумм, так как пополнение их теперь немыслимо. Действует и будет действовать Очаг для евреев-беженцев, и мы кормим еще теперь по 250 человек в день. Средства у нас пока имеются. Эвакуировать наших старцев, живущих в Очаге, некуда и надо и о них заботиться. Т.И. Левина, которой теперь уже 76 лет, будет, вероятно, увезена сыном. Дело налажено и пойдет своим обычным ходом: голодные продолжают желать обедать каждый день и от этой привычки их не отучить.

Л.М. Зайцеву удалось вместе с его двоюродным братом, у которого он жил, выехать в день вступления немецких войск из Брюсселя. Он сначала попал в Тур, а на днях приехал в Париж, но должен отсюда уехать туда, куда ему, как бельгийскому беженцу, укажут. Все вещи оставил в Бельгии. Кадиш, Забежинский, Конгиссер 528 еще здесь 529 .

528

Кадиш Михаил Павлович, Забежинский Григорий Борисович, Конгиссер Яков Исаакович – члены Союза русской присяжной адвокатуры в Германии.

529

Б.Л. Гершун – А.А. Гольденвейзеру, 6 июня 1940 года: Gold-6.

Надежды Гершуна не оправдались. Через восемь дней Париж был объявлен открытым городом. Для русских евреев, независимо от их профессиональной и даже конфессиональной принадлежности, начались испытания, по сравнению с которыми бледнели все предшествующие.

Говоря об истории русской «адвокатуры в изгнании» между двумя мировыми войнами, или, иначе, между революцией и войной, можно заключить: юристы проявили высокую способность к самоорганизации, профессиональной и человеческой солидарности. И, в традициях лучших представителей российской дореволюционной присяжной адвокатуры, способность и «вкус» к общественному служению, к защите интересов соотечественников, оказавшихся в положении изгнанников в чужом и не всегда доброжелательном мире.

Глава 5

СОЦИАЛИСТЫ, СИОНИСТЫ, МОДЕРНИСТЫ…

(РУССКО-ЕВРЕЙСКИЙ БЕРЛИН: КУЛЬТУРА

И ПОЛИТИКА)

«Русский Берлин» в период расцвета

Вначале 1920-х годов Берлин становится культурной столицей русской эмиграции: в городе действовали творческие объединения русских эмигрантов, театры, книжные магазины, туда приезжали русские писатели и художники, там выходило в свет огромное количество русских газет, журналов и книг. «Русскость» Берлина отмечают многие мемуаристы. С. Сегаль, один из авторов берлинского юмористического журнала «Веретеныш», иронизировал по поводу русского ландшафта западной части города:

Мы – старожилы – привыкли. А вот заезжему человеку чуть ли не странным кажется это обилие русских магазинов, кафе, ресторанов, кабаре и т.д. И в самом деле: пройдешься в области «Вестена» – и зарябит перед глазами от великого множества вывесок, витрин, плакатов, реклам: «Здесь говорят по-русски», книжный магазин «Родина», ресторан «Медведь», кафе «Москва», концерт такого-то… А в газетных киосках тоже бубнят о себе заголовки газет и журналов: «Дни», «Накануне», «Руль», «Сполохи», «Жар-птица»… Вот уж подлинно-мирное завоевание! А немцы – ничего, привыкли. И даже Шарлоттенбург шутливо переименовали в Шарлоттенград. Еще острят: будто через год эдак можно будет в промежутке от Шарлоттенбурга до Зоологического сада основать «Русскую эмигрантскую республику», а Курфюрстендамм переиначить в «Проспект Курфюрста». Что же, все возможно… 530

530

Цит. по: Русский Берлин / Ред. – сост. В.В. Сорокина. М.: Издательство Московского университета, 2003. С. 44.

Н.Д. Набоков, племянник В.Д. Набокова и двоюродный брат В.В. Набокова, «отдавал» русским центральную часть Берлина:

Были русские школы и церкви, русские библиотеки и кабаре… русские художественные галереи, продовольственные магазины… Центральная часть западного Берлина полностью покорилась русскому нашествию. Каждый второй встречный говорил либо по-русски, либо по-немецки, но с грубым русским акцентом 531 .

«Культурный ландшафт» русского Берлина в изображении И.Г Эренбурга выглядел следующим образом:

531

Nabokov N. BAGAZH: Memoirs of a Russian Cosmopolitan. N.Y., 1975. P. 119.