Русско-турецкая война 1686–1700 годов
Шрифт:
Меры эти оказались весьма своевременными. В самом конце мая из Белгородской орды под Киев двинулись 1200 ногайцев под предводительством Бек-мурзы Кантемирова сына Уракова, ища, «где б им достать ясырю или что случитца». По пути орда пленила безоружных казаков, шедших «для покупки соли» в Белую Церковь, а затем, «не займуя литовской стороны», ударила на «ближние места» под Киевом, захватив там «животинные» и «конские стада» [881] .
13 июня «в шестом часу дни» в Киев примчался «с отъезжего караула» рейтар Киевского полка, сообщив о появлении большого числа татар, переправлявшихся через р. Лыбедь. Воевода М. Г. Ромодановский немедленно отдал приказ «выстрелить из вестовых пушек для осторожности уездных и всяких чинов людей». Против татар были высланы подразделения киевского гарнизона: рейтары Я. Иваницкого, стрельцы С. Капустина, И. Ушакова и А. Обухова, солдаты А. Рубцова (Рубкова). В тот же день у русских войск «с теми татары за Лыбедью против Кириловского монастыря был бой», в результате которого «многих татар побили и скотцкие стада у татар отбили и взяли в языцех татарина» (отправлен к Голицыну 15 июня). Одновременно Ромодановский «наскоро» послал гонца к киевскому полковнику Г. Коровченко, расположившемуся с полком «для осторожности от приходу неприятелских бусурманских приходов» у Триполья (в 30 верстах от города), с приказом преследовать и громить отходящих татар [882] .
881
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 2. Д. 1274. Л. 23.
882
Там же. Л. 88, 90.
А. А. Чубаров в отписке Голицыну свидетельствовал, что 13 июня, двигаясь вместе с Головченко к Лебедину лесу, они соединились с киевлянами Г. Коровченко у урочища Кагарлык. В тот же день (о получении известия от Ромодановского здесь ничего не говорится) объединенный отряд обнаружил татарскую сакму, ведущую к Киеву, и начал преследование. В результате отходившие из-под Киева татары 16 июня были настигнуты русско-украинским отрядом под Ольховцем, недалеко от Капустиной долины. В ходе двухдневных боев неприятель был разгромлен, скот и пленные отбиты, в плен попали 20 татар, двоих из которых отправили к Мазепе, а тот, в свою очередь, переправил их к Голицыну. С сеунчом об этой победе был отправлен в Разрядный приказ И. В. Извольский [883] .
883
Устрялов Н. Г. История… Т. 1. С. 381–382. См. также аналогичную отписку в Малороссийский приказ (без окончания): РГАДА. Ф. 123. Оп. 1. 1689 г. Д. 1. Л. 380–380 об. М. Г. Ромодановский получил известие от киевского полковника о разгроме татар 21 июня (РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 2. Д. 1274. Л. 90, 89).
23 июня, стоя на Коломаке, Мазепа и Голицын определили («усоветовали и постановили») конфигурацию сил для прикрытия южных рубежей России («для опасения от неприятелских приходов») после окончания похода. В Новобогородицке должен был остаться полк И. Ф. Волынского, включавший в себя ратных людей других полков, которых Голицын и его «сходные товарищи» оставили там «за поздной приезд». К нему «в прибавку» оставался Острогожский полк (1,5 тыс. человек) во главе с полковником И. Сасом, пришедший из Батурина московский стрелецкий полк стольника Ф. Колзакова, а также сердюцкий пехотный полк Еремея Андреева. По р. Орели Мазепа должен был расставить 3 конных компанейских полка и 2 пехотных сердюцких. В Переволочне для контроля днепровских переправ решили оставить полк А. А. Чубарова, 500 киевских казаков Г. Коровченко и еще один пехотный сердюцкий полк. Войска, расположенные на р. Самаре и Орели, поступали под верховное командование И. Ф. Волынского и должны были идти к нему «для промыслу и поиску над неприятели» по первому зову [884] .
884
РГАДА. Ф. 123. Оп. 1. 1689 г. Д. 1. Л. 381–381 об. (отписка Голицына в Малороссийский приказ).
Как и в прошлом году, летом 1689 г. татары предприняли ряд нападений на Изюмскую черту, хотя, судя по всему, не таких интенсивных. В начале июня перекопский бей Шан-Гирей султан послал из Крыма Доймеш-агу с пятидесятью татарами «для языков с ведома хана крымского». По дороге на р. Самаре к небольшому отряду присоединилось 400 крымских и азовских татар и 50 запорожцев. Объединенный отряд двинулся под слободские города Изюмской черты — Змиев, Бишкин, Лиман. Один из крымских татар отлучился от отряда, чтобы напоить коня в Северском Донце, был пойман казаками и отвезен в Змиев, откуда местный воевода, стольник Семен Дурново, отослал его в Белгород. 26 июля он был допрошен «через огонь» (в связи со слухами об эпидемии в Крыму) в белгородской разрядной избе, после чего командующий Белгородским разрядом Б. П. Шереметев послал своему сходному товарищу, думному дворянину и чугуевскому воеводе С. Б. Ловчикову, распоряжение об усилении бдительности в слободских городах. Одновременно Шереметев приказал харьковскому полковнику Г. Донцу послать к Ловчикову харьковских казаков во главе со своим сыном Константином «для береженья тамошних городов от приходу тех и иных воинских людей»; сам харьковский полковник должен был готов выдвинуться «по подлинным вестям» с остальными казаками. Аналогичный указ был послан в Ахтырку к тамошнему полковнику И. Перекрестову [885] .
885
Там же. Л. 452–459.
Несмотря на предпринятые меры предосторожности и своевременно полученные данные о татарских загонах, в июле небольшие отряды ордынцев все же смогли прорваться к городам Изюмской черты. 22 июля татары пришли под Бишкин, где захватили в плен «многих людей», в том числе казака Сергея Грицко, которого отвезли в Крым, а в конце месяца захватили 33 человека и убили семерых под Лиманом [886] . Кроме того, небольшие татарские отряды разбойничали в мае и в августе южнее черты, в районе Тора [887] .
886
[Епископ Филарет (Гумилевский)]. Историко-статистическое описание… Отделение IV. Стб. 198, 203.
887
[Епископ Филарет (Гумилевский)]. Историко-статистическое описание Харьковской епархии. Отделение V. Стб. 130–131.
В 1689 г. австрийские войска вновь действовали успешно, нанеся в июле — августе и ноябре османам ряд поражений и освободив Южную Сербию. Это стало пиком успехов Священной лиги в войне с Портой [888] . Польское войско ограничилось в 1689 гг. неудачным походом под Каменец-Подольский, а отношения Москвы и Варшавы в этот период свелись к взаимному информированию о военных операциях и отчасти — к обвинениям в невыполнении союзнических обязательств.
888
Гусарова Т. П. Австрийские Габсбурги в войне с османами (от осады Вены до Карловацкого мира // Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. Ч. 2 / отв. ред. Г.Г. Литаврин. М., 2001. С. 280–281.
Перед отправлением в поход из Сум (то есть в марте 1689 г.), В. В. Голицын отправил в Речь Посполитую к коронному и литовскому великим гетманам С. Яблоновскому и К. Я. Сапеге краснопольского сотника Сумского полка Прокофия Андреева. 3 апреля он прибыл во Львов, явившись некоему «губернатору Гладковскому, которой правит на гетманском месте». Тот, ознакомившись с проезжими грамотами Андреева, в тот же день выделил ему подводы и назначил пристава до Варшавы. Подъезжая к Варшаве, сотник встретил покинувшего город крымского посланца. Андреев спросил у крымцев, «помирились ли они с полским королем или нет и посланник ему, Прокофью сказал, что миру между ими никакова не учинено и будет чинитца война». Позднее коронный подскарбий М. Замойский сообщил сотнику, что посланника велено отправить во Львов, где задержать, не отпуская в Крым.
В столицу Польши русский гонец прибыл 11 апреля и в тот же день был принят коронным гетманом Яблоновским, интересовавшимся ходом кампании и особенно строительством крепости на р. Самаре. Когда Андреев рассказал о раннем выступлении русских войск в поход, гетман спросил, «чем будут доволствованы войсковые лошади». Русский гонец сообщил о завершении строительства Новобогородицка и заготовке значительного числа продовольствия
889
РГАДА. Ф. 123. Оп. 1. 1689 г. Д. 1. Л. 278–287. В Варшаве Андреев стоял на одном дворе с молдавским посланцем к коронному гетману. Тот сообщил ему, что «хан крымской хотел было завоевати волохов и мутян, на что дети ево ханские ему не позволили, что он то на старости чинит и на господина своего руки подымает и свиное мясо хочет ести вместе с християны напрасно. И дали о том знати турком. И для того хан крымской к салтану турскому ис Крыму и взят, и сидел в везенью многое время, и хотел было ево хана салтан турской заслать в сылку за море на остров, где и иных ханов засылают и от той ссылки свободил ево для прошения детей ево ханских» (Там же. Л. 286–287). См. запись указа о выдаче П. Андрееву жалованья за поездку в размере 5 руб.: Там же. Л. 300–300 об.
В доставленном Андреевым письме Яблоновского гетман выражал радость по поводу начала русской кампании и сообщал, что еще в конце марта (за две недели до приезда русского гонца) послал в польские войска «уневерсалы и указы, чтоб они совокуплялись и шли на рубеж и для того, как совокупятца, чтоб не празнывали». Гетман и сам собирался выехать к армии 15 апреля. В тот же день в расположение русских войск должен был выехать гетманский резидент, брацлавский стольник С. Глосковский. Яблоновский подчеркивал, что, несмотря на произошедший срыв сейма (сорван 1 апреля 1689 г.), король и Речь Посполитая прилагают все усилия, чтобы «общему союзу чинилося доволство и войски б на поле как лутчи и как скорея высланы были и промыслы б над неприятелем как совершеннее на сей войне за времени чинены были», тем более что по полученным в Варшаве известиям Селим-Гирей «со всеми своими силами обретаетца в Белогородчине». Коронный гетман хвалил Голицына за высылку отряда на Правобережье Днепра, к Черному лесу, для предупреждения возможных татарских набегов и информировал главнокомандующего, что также отправил в этот регион — под Белую Церковь и под Богуслав — «подлинные хорунгви». Он обещал послать командирам польского отряда приказ, чтобы они «с началником их царского величества тамошних войск пересылки о всем чинили». Кроме того, Яблоновский сообщал о твердом намерении Речи Посполитой не заключать сепаратный мир с Портой при посредничестве Крыма, а вести мирные переговоры только вместе и по соглашению с союзниками по антиосманской борьбе, включая и Россию (такие переговоры как раз начались недавно в Вене). В доказательство этих намерений он пересылал текст письма Яна Собеского крымскому хану [890] . В указанном послании (от 25 марта н. ст.) польский король декларировал, что готов принять посредничество Селим-Гирея в заключении мира, несмотря на идущие в данный момент прямые переговоры с турками, но только от имени всех союзников, а не сепаратно [891] .
890
Там же. Л. 288–292. К письму также прилагались «сеймовые статьи» — краткий пересказ решений так называемой посеймовой рады Сената, состоявшейся в начале апреля. См.: Там же. Л. 295–298.
891
Там же. Л. 293–295. См. также: Там же. Л. 382–382 об. (отписка Голицына в Посольский приказ о поездке Андреева).
В ходе возвратного марша Голицын направил 15 июня из Новобогородицка (через Киев) в Речь Посполитую еще одного посланника — полковника М. Фливерка [892] . Фливерк повез обширное письмо на имя короля, подписанное всеми русскими воеводами во главе с Голицыным. Подчеркивалось, что русское войско, придерживаясь союзных обязательств и «отвращая силы бусурманские хана крымского», вышло в поход «с великою трудностью» ранней весной, «не взирая на разлитие в реках чрезвычайных великих вод» и отсутствия корма для лошадей («шли мы дикими полями с великим поспешением, везучи с собою конские кормы до тех мест, покамест в полях травы явились»). Сам поход и сражения («кровавые бои») с крымцами 15–17 мая описывались в духе сеунчей на царское имя: русские войска бились «храбро и мужественно» и «те долины их бусурманскими трупами уклали и живых многих паимали». Численность войск противника оценивалась в 150 тыс. человек, при этом в Крыму остались лишь «старые да малые». После поражения хан заперся в Крыму и «злохитрым своим вымыслом Белогородцкую Орду и яман-саадака, и горских черкес, и нагайцов оставил в полях за Перекопою позади обозов наших, которые около нас травы зажигали и в добывании конских кормов помешку нам чинили». Сообщалось и о русско-крымских переговорах и их неудаче. Причина ее обосновывалась тем, что крымский представитель отказался признать полномочия В. В. Голицына заключать мир от имени Речи Посполитой, мотивируя это тем, что у «королевского величества с ханом уже мир учинен и посланники… королевского величества и ныне при нем хане в Перекопи обретаютца, которых он имеет вскоре к… королевскому величеству отпустить о том же миру». Это подтверждали и взятые русскими татарские пленники, однако В. В. Голицын подобные заявления «слушать у них не хотел», и «без общаго совету» с Варшавой «в миру… хану… отказал». При этом польская сторона упрекалась в полной пассивности в кампанию 1689 г. Опираясь на показания пленных, в послании королю заявлялось, что польско-литовская армия не оказала в соответствии со своими обязательствами никакого противодействия в отношении Белгородской орды, что давало хану Селим-Гирею свободу рук в отношении русской армии: «и приходу войск вашего королевского величества белгородцкие орды на себя не чают». Сообщалось и о походе Косагова на Арабат. Оценивая результаты кампании, русские воеводы во главе с Голицыным подчеркивали, что в ходе нее «всегда их поганцов ратные царского величества люди мужественно побивали и коней и ратную их збрую у них имали и с поля их збили и от обозов наших отогнали». Сам поход 1689 г. завершился «безо всякого упадку» царских войск [893] .
892
Устрялов Н. Г. История… Т. 1. С. 240; РГАДА. Ф. 123. Оп. 1. 1689 г. Д. 1. Л. 341, 352.
893
РГАДА. Ф. 123. Оп. 1. 1689 г. Д. 1. Л. 342–353. Подписи слева направо и сверху вниз: В. В. Голицын, И. С. Мазепа, Ф. Барятинский, А. С. Шеин, Л. Р. Неплюев, Г. И. Косагов, Б. П. Шереметев, Я. Ф. Долгоруков, А. Хитрово, В. Д. Долгоруков, В. А. Змеев, Е. И. Украинцев, В. М. Дмитриев-Мамонов, В. Хитрово. Судя по всему, именно это письмо, посланное с М. Фливерком, Н. Г. Устрялов характеризовал как стремление Голицына представить второй поход на Крым в качестве небывалого успеха и обеспечить распространение о нем соответствующих известий при дворах союзников через посредство русского резидента в Речи Посполитой, Ивана Волкова (Устрялов Н. Г. История… Т. 1. С. 240–241).