Русско-турецкая война 1686–1700 годов

Гуськов Андрей Геннадьевич

Гордон отметил в своем дневнике, что бежавший из Азова пленный 10 июля 1696 г. сообщил, будто бы в начале осады гарнизон Азова составлял 4 тыс. человек [1453] . Можно предположить, что шотландец указал те данные, которые ему казались наиболее достоверными.

Следует отметить, что в распоряжение российского командования постоянно поступали сведения от перебежчиков и захваченных пленных. Порой, казалось бы, добросовестные, информаторы могли сообщать недостоверные данные, причем как завышенные (7 тыс. человек) [1454] , так и заниженные (меньше 2 тыс. человек) [1455] . В означенном диапазоне в документах можно найти почти любую круглую цифру. Поскольку о численности турецкого гарнизона спрашивали всех выходцев и пленных, то вариантов ответа получилось множество. Приведем цифры, которые кажутся наиболее заслуживающими доверия. На кораблях, повезших в Азов жалование и последнее подкрепление говорили, что в Азове находится 3,5 тыс. человек: «а слышел де от тех, которые были в Озове, и приезжали к ним на суды ради выгрузки, что в Озове служилых и всякого чина людей и с новыми присланными с полчетверты тысячи, а видели де они те силы, как озовцы против русских выходили» [1456] . С учетом вновь высаженных с кораблей янычар общая численность должна была составить 4,5 тыс. человек.

1453

Гордон

П. Дневник, 1696–1698. С. 42.

1454

РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 49.

1455

Там же. Л. 218.

1456

РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 57–58.

Татары, чья служба была связана с Муртазой-пашой, в конце мая указывали цифры от 4 до 5 тыс. человек [1457] . Пленный «поляк» из-под Львова, поступивший в янычары, а затем перебежавший в русский лагерь, сообщал, что слышал, будто бы в Азове 5 тыс. человек, но сам не видел больше 3 тыс. пеших и 20 конных [1458] . Яков Янсен на допросе после окончания осады сообщил, что общая численность войск в Азове достигала 5 тыс., а к концу осады, из-за того что многие погибли при обстрелах, осталось не больше 3 тыс. [1459] Следует учитывать, что при подходе российских войск служилые люди стали разбегаться. Чтобы это прекратить, азовским властям пришлось выставить караулы [1460] . Впрочем, массовым это бегство не было. Один из пленных сообщил, что служилые люди бегут из Азова «по одному человеку и по два» [1461] . На наш взгляд, 5 тыс. человек — это максимальные данные, округленные в большую сторону. Реальная же цифра находилась в диапазоне от 4 до 5 тыс. человек.

1457

Там же. Л. 70, 77, 86, 92.

1458

Там же. Л. 154–155.

1459

Там же. Л. 283.

1460

Там же. Л. 65.

1461

Там же. Л. 72.

Подсчеты затрудняет тот факт, что пополнения прибывали в Азов на протяжении нескольких месяцев. Первые отряды, как уже говорилось выше, подошли зимой и в начале весны, в основном из Крыма. Один из пленных янычар этой группы сообщил, что зимой по указу султана с Муртазой-пашой и Аджимуратом-агой из Крыма явилось 1500 человек [1462] . Качество этих войск явно оставляло желать лучшего. При допросе обнаружилось, что пленный — калека: «Да он же Усейнко увечен левою ногою, и спрашиван, для чего он выслан в Озов увечен. И он сказал, что в Крыму за малолюдством того не розбирают» [1463] . Причина низкого качества контингентов состояла в том, что «в Кафу де хан присылал указ, чтоб ис Кафы старым янчаром в Озов, и воивода де кафинской их не отпустил для того, что бояца приходу фуркатов руских» [1464] .

1462

Там же. Л. 50–53.

1463

Там же. Л. 54.

1464

Там же. Л. 58.

Отсутствие какого-либо отбора при формировании новых контингентов в Крыму подтверждают биографии двух перебежчиков из этой группы. Один из них, родом русский, был взят в плен в двухлетнем возрасте, продан в Кафе, «обусурманен», после чего сидел в лавке и бил хлопчатую бумагу. После смерти хозяина его отпустили на волю, где он кормился «тою ж своей работой и промыслом». Из Кафы он пришел в Азов, где и записался «в янычаны» ради жалования и одновременно желая «уйти на Русь» [1465] . Очевидно, что военного опыта у него не имелось. Другой случай кажется и вовсе вопиющим. В янычары попал православный «поляк» из-под Львова, который был взят в плен двенадцать лет назад и продан в рабство. Он «ушел» от хозяина и скитался по разным крымским городам. Беглый раб пришел из Кафы в Азов с кучук-чаушем (малым чаушем), который привел 300 турок с пятью знаменами. По утверждению перебежчика, он изначально поступил на службу, чтобы перебежать к единоверцам [1466] .

1465

Там же. Л. 217.

1466

РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 154.

Пополнения, приходившие из других мест, также не отличались особым качеством. Зимой в Азов прибыли из Константинополя (Царьграда) три отряда янычар: в 100 (с «хасеки-чюлаком» Ахмет-агой во главе), 150 (с чаушем) и 50 человек. Об этом рассказал перебежчик, русский по происхождению, захваченный еще ребенком, он провел в плену около семи лет, служа сначала в Азове, а потом в Лютике у янычарского сотника [1467] . Информатор отметил, что вновь присланные янычары «зборные, а не прямые старинные янычаня и к бою неспособны» [1468] . Среди вновь собранных артиллеристов также попадались случайные люди. В числе пушкарей из турецкой столицы мы видим и сына умершего купца, и раба «черкасские породы» (захваченного в двенадцатилетнем возрасте), получившего свободу после смерти этого купца. Последний перебежал в русский лагерь [1469] .

1467

Там же. Л. 254–258.

1468

Там же. Л. 255.

1469

Там же. Л. 225–226.

Весной подкрепления продолжали прибывать из разных мест Османской империи. Усейн Мустафин, крымский татарин, скорняк по профессии, пришедший в Азов «для прокормления», указал, что перед приходом московских людей в крепость приплыли из Царьграда и «из иных мест» 1,5 тыс. человек на корабле и на девяти тумбасах [1470] . Присланный из Анатолии янычар сообщил, что в его отряде было 500 человек [1471] .

Последнее крупное пополнение азовского гарнизона — янычары, которых успели высадить на берег с турецких кораблей и отправить в город при подходе российского флота к устью Дона [1472] . Характеристику этим войскам дал пленный, входивший в состав отряда из 30 человек, который привез в Азов казну для служилых людей: «А с воинскими припасы наперед их поезду ис Томбула посланы служилые люди из Анатолии тысяча человек, а с ними начальником урт-чауш. А збираны де те янчары все вновь. Иные из городов ва Антолии, а иные из сел иманы. И ис того де числа многие померли и бежали» [1473] . Приехавший с этим отрядом, а затем перебежавший в русский стан серб, так же как и пленный янычар, указал, что на берег вышло 1 тыс. человек [1474] .

Аналогичные данные приводили беглый невольник [1475] и пленный татарин [1476] . Другие информаторы независимо друг от друга доносили, что вновь прибывших янычар 1,5 тыс. человек [1477] , а один из беглых пленников сообщил о приходе 400 человек [1478] . Таким образом, гарнизон Азова был составлен из многих относительно небольших отрядов, собранных в разных регионах Османской империи. В числе защитников города видим беглого раба и калеку.

1470

Там же. Л. 68–70.

1471

Там же. Л. 108.

1472

ПБПВ. Т. 1. С. 69.

1473

РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 57.

1474

Там же. Л. 62.

1475

Там же. Л. 64.

1476

Там же. Л. 70.

1477

Там же. Л. 76, 86, 150.

1478

РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 60.

Одним из важных вопросов, касающихся состава азовского гарнизона, является определение численности участвовавших в обороне крепости ахреян. По утверждению «Сказания о взятии города Азова», наиболее яростными противниками идеи капитуляции города стали бывшие российские подданные, перешедшие на службу к османам: «а меж себя пря идет, одни хотят сдать, а другие хотят там помереть, а все держит немчин и охреяны наши» [1479] . Аналогичная информация повторяется в письмах из-под Азова, включенных в записки И. А. Желябужского [1480] . Относительно недавно Д. В. Сень обратил внимание на письмо современника событий Никишки Дружинина, который сообщал неизвестному корреспонденту о том, что в Азове находилось 500 ахреян, которых после сдачи города отдали донским казакам. Сень оценил обнаруженный источник следующим образом: «Это свидетельство о численности ахреян в Азове, подтверждавшее наш вывод об их действительно заметной роли в конфликте вокруг сдачи крепости, исключительно важно. Цифра в 500 чел. выглядит основательной даже на фоне сведений о 3000 турок-османов, покинувших крепость после капитуляции» [1481] . Тезис о важной роли ахреян в обороне города исследователь повторил и в своей недавней работе [1482] . В качестве установленного факта он вошел в специальные исследования [1483] . Поддерживали его ранее и авторы данной монографии [1484] , однако, проведя детальное исследование доступных источников, мы пришли к противоположному выводу.

1479

Сказание о взятии города Азова… С. 270–271.

1480

Желябужский И. А. Дневные записки // Рождение империи. М., 1997. С. 290–291.

1481

Сень Д. В. Из истории борьбы России за Азов в 1695–1696 годах: участие ахреян в защите османской крепости // Меншиковские чтения — 2014: Научный альманах. Вып. 5 (12). СПб., 2014. C. 164.

1482

Сень Д. В. Русско-крымско-османское пограничье: пространство, явления, люди (конец XVII–XVIII в.): Избранные труды. Ростов н/Д, 2020. С. 42–43 и др.

1483

Великанов В. С., Нечитайлов М. В. Щит и меч султана: Армия Османского государства в конце XVI — начале XVIII в. М., 2020. С. 241.

1484

Гуськов А. Г., Кочегаров К. Н., Шамин С. М. Русско-турецкая война 1686–1700 гг. // Российская история. 2020. № 6. С. 43–44.

Проанализированные нами источники опровергают информацию, содержащуюся в письме Дружинина. Хотя московские власти настойчиво интересовались известиями об ахреянах в Азове, самые разные информаторы не подтверждали их сколько-нибудь значимой роли в обороне города: «а раскольников казаков в Озове малое число, а кочюют они, раскольники, на Кубане» [1485] ; «у азовского бея были три человека охреянов, и те померли, а ныне тех охреянов в Азове никого нет» [1486] ; «роскольщиков, которые называютца охреяны, видел он человека с четыре, а и всех сказывают только человек с восмь» [1487] .

1485

РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 82.

1486

Там же. Л. 112.

1487

Там же. Л. 155.

Вопрос о русских перебежчиках встал при допросе выданного турками при сдаче крепости Якова Янсена. Он сказал, что слышал об одном перебежчике татарине. Тогда голландцу была устроена очная ставка с «малым ахреянином» Ивашкой Федоровым, который сказал, что в Азове ахреян с 60 человек. Немчин на это ответил, что во время осады с Федоровым не встречался [1488] . Наконец, 20 июля в «Разряде посольских дел» допрашивался ахреянин, который сам пришел в русский лагерь. Он сообщил, что ушел в Азов «четвертый год», обасурманился и служил в янычарах. 19 июля, когда турки стали садиться в суда, ушел от них и пришел в табор к разрядному шатру. По его свидетельству, в Азове ахреян вместе с ним было пятеро, с турками ушло трое, а один был убит бомбой во время осады [1489] . Таким образом, находившиеся крепости в 1696 г. ахреяне были немногочисленными, не представляли собой сколько-нибудь значимого воинского подразделения и не могли существенно влиять на судьбу Азова в 1696 г.

1488

РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 280–281.

1489

Там же. Л. 292–293.

Следует отметить, что, судя по письму Дружинина, его автор находился в Москве, далеко от стоявших под Азовом войск, и, говоря о 500 ахреянах, опирался на «вести» [1490] . Очевидно, в 1696 г. в период осады города среди осаждавших Азов служилых людей ходили слухи о том, что длительное сопротивление города связанно с изменниками. Эти слухи находили отражение в письмах, отправляемых из-под Азова, а затем и в нарративных памятниках. Таким образом, известия единичных источников о важной роли ахреян во второй обороне города следует признать легендарными.

1490

Грамотки XVII — начала XVIII века / изд. подготовили Н. И. Тарабасова, Н. П. Панкратова; под ред. С. И. Коткова. М., 1969. С. 37–38.