Русско-турецкая война 1686–1700 годов

Гуськов Андрей Геннадьевич

Выходцы и пленные постоянно сообщали российскому командованию о численности войск в татарском лагере. Цифры колебались в пределах от 4 до 10 тыс. человек. Однако с 7 июля ситуация начала меняться. Один из выходцев рассказал, что с получением известия о возможном приходе к московским войскам калмыков Аюки ногайцы стали разбегаться по 40–50 человек; а «нынешней ночью» ушло 100 человек. Кроме того, у татар кончилась провизия и начались «животные болезни» [1529] . Позднее другой выходец (волошанин) подтвердил, что татары начали разъезжаться из-за нехватки провизии [1530] .

1529

Там же. Л. 240.

1530

Там же. Л. 268.

На помощь Азову из Крыма также должен был прийти калга Девлет-Гирей с отрядом в 6 тыс. человек [1531] . Действительно, калга пришел, переправившись по морю в Тамань. Однако появился он уже перед самой капитуляцией Азова. К его приходу большая часть ногайцев

уже покинула лагерь на Кагальнике. Всего в распоряжении крымских военачальников оказалось около 4 тыс. человек, включая черкесов, которые присоединились к калге в Темрюке [1532] .

1531

Гордон П. Дневник, 1696–1698. С. 42.

1532

РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 285–286, 289.

Таким образом, число одновременно присутствовавшей под Азовом вражеской конницы вряд ли превышало 7 тыс. человек даже с учетом молодежи. Общее соотношение сил оставляло азовскому гарнизону крайне мало шансов на благополучный исход осады. Российская армия имела примерно шестикратное превосходство. Но главная причина поражения Азова состояла не в общем числе войск, а в их качестве. Значительную долю азовского гарнизона в 1696 г. составляли новобранцы, не имеющие боевого опыта.

Еще один важный опрос, связанный со взятием Азова, — состояние его укреплений. Этот вопрос был кратко затронут в недавней работе П. А. Авакова [1533] . Между тем источники позволяют дать весьма подробную характеристику проведенных накануне осады фортификационных работ. Их организационной стороной руководил Муртаза-паша, а технической («указывал и розмеривал») — бежавший в 1695 г. из московского лагеря к туркам голландец Яков Янсен [1534] . Один из беглых невольников сообщил, что тот получил у турок чин «топчиларь» [1535] .

1533

Аваков П. А. Османский Азов 1475–1696 гг.: топонимия, планировка и фортификационные сооружения // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. 2021. № 2. С. 238.

1534

РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 155.

1535

Там же. Л. 65.

Основная часть рабочих для возведения фортификационных сооружений была нанята Муртазой в Крыму (Керчи и Кафе), а также в Темрюке и Тамани. Их число по разным источникам составляло 300, 400 или 500 [1536] человек. Какое-то число рабочих было прислано из центральных районов Османской империи. Так среди пленных оказался плотник-армянин, которого послали из Константинополя (Царьграда) для строительных работ в Азове вместе с двенадцатью другими мастерами, часть из которых на момент допроса уже возвратилась домой [1537] . Один из информаторов отдельно от основной массы строителей упомянул 32 мастеровых, присланных из турецкой столицы и Кафы [1538] . Очевидно, что речь идет о высококвалифицированных работниках. До прихода московских войск строители успели проработать два месяца [1539] . Работникам платили по левку (голландскому талеру) за два дня работы, что в российских деньгах составляло «по осми алтын по две денги на день» (то есть 50 коп. за два дня) [1540] .

1536

Там же. Л. 79, 91, 52.

1537

РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 59.

1538

Там же. Л. 93.

1539

Там же. Л. 91.

1540

Там же. Л. 79, 85, 142, 91.

Ремонт каменного города проводился по крайне упрощенной технологии и заключался в том, что на проломах и в разбитых местах сооружались из бревен и досок щиты, между которыми планировалось насыпать землю [1541] . Без серьезной реконструкции оставались даже ключевые точки обороны каменной крепости. В качестве наиболее яркого примера можно привести Водяную башню, разбитую во время осады 1695 г. В ней лишь на самой земле поставили пять пушек. «А буде московские войска учнут в ту башню стрелять ис пушек, и от того им, азовцом, будет утеснение немалое потому, что никакой крепости и земляных туров на той башне ныне нет» [1542] . В другом расспросе эта башня названа раскатом: «а на стене каменной к той водяной стороне был роскат каменной, и прошлого лета тот роскат каменной московские войска ис пушек збили, и зделан был в том месте земляной роскат» [1543] .

1541

Там же. Л. 52.

1542

Там же. Л. 94–95.

1543

Там же. Л. 71.

Другая, ключевая для обороны каменной крепости башня, также осталась в руинах: «Копали ров от Дону реки вверх до розбитой башни, которая стоит на горе к степи. Також де и вал земляной починивали. И около того валу ставили деревянной бревенчатой стоячей тын до той же розбитой башни» [1544] .

Усиливать каменную крепость

пытались и во время осады. Бежавший 22 июня из плена солдат полка К. А. Ригимона, скованным «работал земляную работу» в Азове на городской стене со стороны Дона. Там старая каменная стена также была сбита еще в предшествующую осаду. Пленные трудились ночью, а днем сидели в земляной тюрьме. К тому моменту, как пленник попал на эти работы, у турок была уже поставлена вровень со стеной деревянная решетка. Пленные засыпали пространство между решеткой и стеной землей. Расстояние от решетки до стены солдат определил в сажень. Работу делали 50 человек, а надзирал за ними Янсен [1545] .

1544

Там же. Л. 143.

1545

Там же. Л. 173–174.

Основные усилия турецких властей были направлены на реконструкцию земляных укреплений, которые опоясывали каменный город, и углубление рва. Если во время предшествующей осады его глубина составляла примерно один человеческий рост, а местами и меньше, то теперь он достигал трех саженей (у других информаторов — высоты трех человек). Благодаря этому во многих местах ров был углублен до воды, что мешало делать подкопы. Лишь со стороны моря ров углубить не успели. Вырытая земля использовалась для расширения вала. В 2–3 саженях от внутренней стороны существовавшего в 1695 г. вала был поставлен тын, бревна которого соединили при помощи гвоздей струговыми досками, принесенными из-под Сергиева. Землю засыпали в образовавшееся пространство между старым валом и тыном [1546] . Такая конструкция в русском языке не имела устойчивого наименования. Ее называли «острог, зделан по земляному городу» [1547] , «осыпной деревянной город» [1548] или же просто описывали конструкцию.

1546

РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1466. Л. 17, 18, 79, 80, 91, 92, 114, 143, 144, 154.

1547

Там же. Л. 67.

1548

Там же. Л. 79.

Недостающие строительные материалы в Азов поставляли черкесы: «А лес на то строение имали из оставших от московских ратей будар и плотов, а большие толстые бревна на то строение привозили с Кубана черкесы» [1549] . Для большей прочности укрепления и пожароустойчивости его обложили дерном: «а они де, татаровя, возят конми дерн в Азов и кладут около острогу, которой острог зделан по земляному городу» [1550] . Работу заканчивали уже после того, как к Азову стали подходить русские войска, и, судя по всему, полностью реализовать первоначальный замысел не успели. В конце мая информатор сообщал, что «от реки Дону город не починен, им валу никакого не делано, и бревнами не огорожено, и землею не насыпано» [1551] .

1549

Там же.

1550

Там же. Л. 67.

1551

Там же. Л. 79.

Одной из важных характеристик оборонительных сооружений того времени является число раскатов (площадок для установки артиллерии). На этапе строительства, до того как пушки будут установлены, сторонним наблюдателям было крайне сложно точно ответить на вопрос о раскатах. Один из информаторов в конце мая сообщил совершенно невероятную цифру в 20 раскатов [1552] .

Другие сообщения этого периода в большей мере отражают истину, хотя и не полностью сходятся между собой. Один из пленных сказал, что сооружены «два великие роската», один из которых находится в 100 саженях от Дона, а другой со стороны степи. Пушки были поставлены лишь на одном из них. Он также слышал о планах соорудить и другие раскаты [1553] . Другой сообщал о трех больших раскатах «с московской стороны». Раскаты были сделаны на «старых» площадках выше и шире прежних. «Пушечный бой» на валу был только «верховой» [1554] . Данные о трех раскатах «к полевой стороне» сообщил еще один пленный: «было на тех раскатех по одному бою вровень с валом» [1555] .

1552

Там же. Л. 77.

1553

Там же. Л. 89.

1554

Там же. Л. 114–115.

1555

Там же. Л. 172.

К середине июня в разных частях вала воздвигли уже 6 раскатов. На том из них, который находился «у Дона с каланчинской стороны», стояло 7 пушек. Их стрельбой руководил Янсен. На других раскатах имелось по 5–6 пушек. Большая «верховая» пушка названа одна — та, которую привезли из Царьграда [1556] . Эти сведения близки тем, что приведены в «Дневнике похода Шеина» при описании захваченных орудий. К сожалению, в документе целенаправленно перечислялись найденные пушки, а не описывались укрепления. Из-за этого данные о местоположении раскатов и их отношении к земляному городу могут быть интерпретированы по-разному [1557] . Возможно, что число раскатов на земляном городе в итоге увеличилось, поскольку турки могли возводить их на протяжении всей осады.

1556

Там же. Л. 154–155.

1557

Поход боярина и большого полка воеводы… С. 135–143.