Русское родноверие. Неоязычество и национализм в современной России
Шрифт:
Сегодня уже можно выделять художников старшего и молодого поколения. Первые начали свою художественную карьеру еще в советские годы. Это – И. П. Вакуров (1885–1968), один из основателей палехской школы живописи, а также художница Надежда Антипова, создавшая галерею славянских богов для «Словаря славянской мифологии». Для них сказочный мир древнего славянства был определенной отдушиной, позволявшей вырваться из тисков официозного социалистического реализма. В этом проявлялся своеобразный протест против ущемления свободы творчества.
Среди наиболее ярких таких художников можно назвать Андрея Клименко, творившего в его американский период (после 1997 г.) под именем Andriko Wen Six. Подобно Васильеву, его также увлекает монументально-героический стиль, и не случайно одним из его кумиров является Рихард Вагнер. Но в отличие от Васильева, ему больше нравятся скифские и славянские герои. При этом в соответствии с «арийским мифом» он считает скифов «праславянами» и причисляет к тем даже Александра Македонского. На картинах Клименко
Пензенский художник В. А. Корольков (1958–2004), один из иллюстраторов «Энциклопедии славянской мифологии», создал целую галерею портретов славянских языческих богов. Его также увлекали образы русских волшебных сказок и сюжеты из древнего славянского быта. Он не чурался модернизации, это ярко выглядело на картине, где Кощей созерцает яйцо, сидя перед современной настенной картой мира. При этом художник опирался на наследие Васнецова, Рериха и Билибина, а также на традиции палехской росписи.
Тамбовский художник Борис Ольшанский, также окончивший Московский художественный институт им. Сурикова, пишет в классической академической манере. Еще в ученические годы он был зачарован образами Древней Руси, а интерес к исторической живописи в нем разбудило знакомство с творчеством дореволюционного академиста Г. И. Семирадского (1843–1902). Немалую роль в его становлении как художника сыграли рассуждения Ильи Глазунова об истории. Поэтому его художественные образы определяются не только эстетическим вкусом, но и идейными соображениями. Хотя большое место в его творчестве занимают славянские языческие мотивы, он не забывает и о православных храмах, иной раз даже сопровождающих на его полотнах образ языческой богини («Берегиня»). Он часто обращается к мифам и легендам славян, и с его картин на нас смотрят древние боги и эпические герои. Ему не чужды и жанровые сцены из истории средневековых славян. Лирические образы сочетаются у него с жестокими батальными сценами. В особенности его увлекает образ «воина-защитника», стержневой в его творчестве. Это-то и примиряет его христианскую веру с увлечением языческой стариной. Поэтому уважение к богу Сварогу и вера в Правь, Навь и Явь не мешает ему писать образ Христа («Путник») и молиться в православных храмах. Иными словами, его переполняют самые нежные чувства к былинной Руси и родной жизни, что и заставляет его испытывать пылкую ненависть к врагам, которые символизируются для него современной чуждой ему цивилизацией. Его полотна назидательны и нарративны. Они переполнены тоской по тому доброму, что осталось в далекой старине. Современный мир рождает в нем лишь ужас («Вакханалия», «Сон разума рождает чудовищ», «Триумф Иродиады»). И художник не избегает соблазна изобразить и тех, кто якобы виновен в разрушении старого уклада жизни. В этом отношении показательна картина «Памяти Игоря Талькова», где изображена семитского типа красавица, держащая блюдо с головой убиенного. Намек на тему «танца Саломеи» здесь вполне прозрачен. В свою очередь на картине «Изгнание торгующих из храма» торговцы тоже имеют далеко не славянские лица. Художника манит образ героя, способного разделаться со всей этой «нечистью», и вовсе не случаен его неугасающий интерес к языческому князю Святославу, в котором он видит архетип такого героя (Ольшанский 2006). Уместно отметить, что сегодня князь Святослав стал важным символом русских ультрарадикалов, и его изображения пользуются у них высоким спросом.
Еще один патриарх языческой живописи Виктор Прус начинал с архитектурных сюжетов и увлекался восточной тематикой и христианской иконой. Однако затем он отошел от православия и стал активно участвовать в неоязыческом движении. В его становлении большую роль сыграло знакомство с наследием Рериха и эзотерикой. Сегодня он создает монументальные композиции, где сочетаются славянские и индийские мотивы, хотя не забыта и древнерусская икона.
В работах Владимира Пингачева, посвященных первобытному прошлому, смешиваются славянские, германские, норманнские, кельтские и иные сюжеты. От его картин, синтезирующих древние образы (от неолитических трипольских статуэток до скифской богини и от Афины Паллады до героев скандинавского эпоса), веет мрачным холодом Севера. Не забывает он и о вещем Олеге, готовящемся «отмстить
Максимильяна Преснякова манит к себе мир славянского язычества. Вначале он увлекался «фэнтэзи» в духе «изобретения прошлого», но затем под влиянием праворадикального идеолога и издателя П. Тулаева начал с большей серьезностью относиться к славянской тематике. С тех пор в его творчестве доминируют сцены из жизни древних славян, языческие праздники и божества. Это он, в частности, иллюстрировал некоторые книги популяризатора славяно-арийского мифа, журналиста А. Асова.
Молодой дизайнер Андрей Дорожкин, окончивший Строгановское училище, с юных лет был вовлечен в неоязыческое движение, получив там языческое имя Орей. Его эстетические вкусы определяются «нордическим стилем», восходящим к эпохе Третьего Рейха. Он испытывает влечение к свастике и рунам, изображая их едва ли не в каждом своем произведении. Поддерживая тесные отношения с радикальным неоязыческим Союзом славянских общин, он создает для того плакаты, веб-сайты и обереги. Кроме того, он делал иллюстрации для радикального расового журнала «Атеней» и ряда других подобных изданий.
Донецкого художника Владимира Печенкова влечет к себе «панарийское мировоззрение» и «арийская героика»: боги, герои, руны, другие символы. Он самостоятельно изучал «Ригведу», «Авесту» и индийские пураны и создал свою общину «славян-перуниствов», объединенную изобретенной им «Донар-религией». Его перу принадлежат и философские трактаты о «славяно-русской расе» и ее религии, в основу которой он положил идею бога-воителя (Дий-Зевс-Перун). Его творчество пронизано идеей воинственности и агрессивности, что якобы должно привести к «освобождению славянства». И не случайно, среди его полотен можно найти изображение Прометея, разрывающего кандалы, – старшему поколению это напомнит плакаты начала 1960-х гг., прославлявшие освобождение Африки от колониализма.
Украинский художник Виталий Митченко, испытавший влияние давнего любителя «арийской идеи», украинского археолога Ю. Шилова, создал свой «арийский цикл», посвященный пантеону индоевропейских богов. И хотя эти боги носят индийские и греческие имена, в их мужских образах легко узнаются украинские казаки с их длинными усами и оселедцами.
Образы языческих богов увлекают и другого украинского художника Виктора Крыжановского, подобно многим язычникам, испытавшего влияние работ академика Б. А. Рыбакова. Среди древних богов он даже помещает Ящера, о котором писал известный советский археолог.
Томский художник-график А. Д. Трофимов, когда-то обучавшийся археологии, использует для своих картин темы селькупских мифов, сочетая их с материалами местной кулайской археологической культуры. Его не оставляют равнодушными также образы языческой Руси, причем не забывает он и о «Влесовой книге». На этой основе он и создает свои мифопоэтические образы.
Выставка картин большинства из перечисленных художников под названием «Возвращение богов» проходила в Киеве в мае 2003 г. (Тулаев, 2008). Примечательно, что в работах многих из них доминирует воинственный дух – боевые походы, оружие и агрессия возбуждают их воображение больше, чем мирные пейзажи или любовная лирика. Кроме того, на их живописных полотнах царствуют славянские боги. При этом все положительные герои изображаются русоволосыми и голубоглазыми, а их телесные черты поражают совершенством. Иными словами, речь идет о «чистых арийцах», и не случайно некоторые из художников прямо подчеркивают их связь с «белой расой» и «белыми воинами». Все это не только рисует предков «сверхчеловеками» и напоминает зрителю о древней героике, но должно гарантировать грядущую победу над всеми нынешними врагами, кем бы они ни были. Некоторые художники, как мы видели, прямо указывают на таких врагов; другие ограничиваются символической угрозой, олицетворяемой образами князей Олега и, особенно, Святослава.
Художники встречаются и среди известных лидеров языческих общин. Например, живописью увлекается московский волхв Велимир (Н. Сперанский), чья выставка «Образы языческой Руси» прошла 16 июля 2009 г. в Москве в фонде «Эко-планета». В его картинах господствуют волхвы и шаманы, языческие боги и ритуалы, идолы и костры, встречаются и северные сюжеты. Картины наполнены суровым духом и не допускают самоиронии [97] .
Наряду с языческими мотивами, некоторых русских художников, в особенности, с Русского Севера, начинает интересовать и легендарная северная прародина. Этим, например, увлекается вологодский художник В. И. Новиков, в работах которого обращения как к русскому православию, так и к языческой Руси служат важными символами русскости. В его сериях картин «По славянским мотивам» и «Светлое прошлое» славянская азбука сочетается с руническими знаками, а былинные русские богатыри и деревянные терема являются неизменными спутниками идеи славного прошлого, включающей и образ «Гипербореи – священной прародины». И все это неизменно сопровождается солярными знаками, включающими и свастику. В этом автор, по его собственным словам, выражает свою любовь к истории «славяно-русского этноса». А свою серию он иной раз называет «Назад в светлое прошлое» (Новиков 2008: 170).
97
www.kapishe.ru/galer-.html