Русское танго
Шрифт:
– Не бери в голову, Ксюш, Димон стрелку неудачно забил, пришлось указатель срочно поменять.
– Насчёт стрелки я соврал, – признался парень, – хотел с вами на халяву позависать.
– Как же они тебя вычислили? – задал я риторический вопрос.
– Я же говорю – отморозки, – встрепенулся Димон, – дёргать надо из Перми, пока трамваи ходят.
Пройдя шагов сто по слабо освещённым закоулкам, мы вышли на широкую пустынную улицу. Остановившись под фонарём, я взглянул на правую кисть и поморщился – её раздуло, как баскетбольный мяч, а выбитый сустав превратился
Откуда ни возьмись, выехал ушастый «запорожец» и, проезжая мимо, сбросил газ. В приоткрытую дверь высунулся худощавый дедок и бодро предложил за «недорого» доставить нас «хоть на край света».
– Туда мы сами как-нибудь доберёмся, – заявил я, – ты, отец, лучше подбрось нас до гостиницы «Центральная». Сотни хватит?
– За сотню, к примеру, могу оба раза туда и обратно, – обрадовался старик. – Уже и праздник на носу, а пенсию дадут, кажись, теперь только опосля милленима, как в худшем случае.
Через час, попутно затарившись выпивкой и закуской, мы поднимались по гостиничной лестнице в мой номер.
Требующее капитального ремонта здание приглянулось не только мне. На некоторых дверях красовались таблички с названиями различных фирм, среди которых выделялись: организация, торгующая шенгенскими визами, и резиденция регионального представителя Президента России с лаконичной ссылкой на время приёма. А моё жилище представляло собой пару комнат с давно пришедшей в негодность мебелью и допотопным телефоном на покосившейся тумбочке из клеёных опилок. Правда, имелся ещё доисторический телевизор и санузел с пожелтевшей от времени ванной и косо стоящим лопнувшим унитазом.
Так что в целом жить было можно.
– Я же говорю – не фонтан, – Ксения критически осмотрела номер и вывалила из целлофанового пакета на раздвижной стол купленные по дороге продукты. – Тарелок, естественно, тоже нет?
– Почему, – засуетился я, показывая своё гостеприимство, – вот, в тумбочке целых две штуки имеются.
Из двух чайных блюдец, которые я извлёк на божий свет, одно оказалось с отколотым краем и глубокой трещиной поперёк, а ко дну второго намертво присохли сигаретные окурки с изжёванными оранжевыми фильтрами. Добавив к блюдцам два тусклых стакана с позолоченными ободками, Ксения всучила «сервиз» Димону и командировала его в ванную мыть посуду.
– Как знал, – сказал я и полез за пластиковыми стаканчиками в полированный шкаф, куда Ксения успела заботливо пристроить на алюминиевой проволочной вешалке мою дублёнку, – а из стеклянных запивать будем.
Наконец уселись за накрытый стол: мы с Ксенией на небрежно застеленной протёртым до основы пледом софе, Димон с Ингой с противоположной стороны на стульях. То, что не уместилось в тарелки, украсило застолье живописными горками на розовых салфетках.
– За продолжение банкета, – сказал я, стараясь подавить боль в правой руке, а левой чокаясь с гостями.
– С тобой не соскучишься, – поддержала тост Ксения, –
Вилок тоже было две, поэтому стали закусывать по кругу, более-менее соблюдая очерёдность.
Местный телеканал транслировал праздничный концерт из Кремля с участием поп-звёзд и прочих знаменитостей.
– У тебя чё, вместо руки как бы матрёшка? – пьяно засмеялась Инга, когда я неловко выронил вилку, перешедшую мне по эстафете.
– Ого! – ахнула Ксения. – А я как-то внимания не обратила. Что с тобой?
– Упал, – отмахнулся я, но девушка уже бережно разматывала платок.
– Да тут посинело всё аж до фиолетового, – ужаснулась она, – в больницу надо.
– Можно как бы мочой, – посоветовала Инга, – кто писить хочет?
– Можно и мочой, – согласилась Ксения, – или детской, или чтоб девушка ни разу никого не рожала.
– Ты чё, – вскинулась Инга, – я как бы стесняюсь.
В конце концов её усадили на унитаз, а я, притулившись возле на корточках, сунул вниз свою руку. Инга хихикала, всё время сжимала ноги и тянула на бёдра тёплые коричневые колготки. Ксения контролировала процесс, а Димон нетерпеливо заглядывал в приоткрытую дверь санузла.
– Ну, – поторапливала подругу Ксения, – чего расселась, как клуша, мочись уже.
– Я щекотки боюсь, – оправдывалась та, – давайте выпьем ещё, а я как бы запью соком, тогда должно получиться.
Димон тут же подал всё необходимое, и мы, не прерывая лечения, опрокинули «за миллениум».
– Первый раз пью как бы на рабочем месте, – опять захихикала Инга, – ой, кажется, писию!
– Креститься надо, когда кажется, – проворчала Ксения. – Старайся точно на больное место попасть.
– Ты чё, напуганная, – удивилась Инга, – у меня там глаз-то нету.
– Хуже будет, если зубы появятся, – подытожил я, вытаскивая из унитаза мокрую руку, – а с глазами вообще прикольно было бы.
– Извращенец, – сказала Инга, одёргивая юбку, а Ксения потянула меня за рукав:
– Хватит пялиться, пошли к столу.
Босыми ногами я прошлёпал по полу, исполосованному отблесками уличных фонарей, и принёс Ксении телефонный аппарат, который предусмотрительно с вечера переместил из гостиной в спальню. Она взяла трубку и стала накручивать диск.
– Алло, – кому-то представилась девушка, – как там обстановка?
– Ничё, – ответил ей весёлый женский голосок, – твой заколебал, я сказала, что ты в цеху, а он истерику закатил, чтоб срочно перезвонила.
– Так, ты это, если чё, отвечай, как договаривались, – проинструктировала Ксения, – я-то тебя всё время выручаю.
В соседней комнате храпел Димон и тихо посапывала Инга. За окном горели огни большого города, а я проводил ночь с чужой женой, которая на моих глазах и при моём участии собиралась обманывать своего мужа. Мне стало неприятно, я поднялся и вышел в ванную. Рука, обмотанная гостиничным полотенцем (Ингин компресс), немного успокоилась, по крайней мере боль стала другой – не такой дикой и рвущей. А может быть, я просто уже к ней привык?