Русское влияние в Евразии. Геополитическая история от становления государства до времен Путина

Леклерк Арно

Советская плановая экономика внушала уныние из-за уравниловки, принятой между различными коллективными хозяйствами, отчего, прежде всего, страдали наиболее предприимчивые и эффективные, что пресекало проявление с их стороны любой инициативы. Подобное же отношение власть продемонстрировала, раздав личные участки, гораздо более эффективные в использовании, чем колхозные поля. В момент распада коммунистической системы российское сельское хозяйство столкнулось с серьезными техническими и структурными проблемами, которые вскоре попытается решить новая власть; эти неумелые решения будут отвергнуты теми, кому они предназначались. «Большой сельскохозяйственный поворот», случившийся еще в горбачевскую перестройку после принятия в ноябре 1990 г. закона о крестьянских хозяйствах и земельной реформы, начался с введения частной собственности на землю и разрешения использовать наемную рабочую силу, но был вскоре ограничен правительством Бориса Ельцина. Сторонники «шоковой терапии», либеральные реформаторы, стремясь ускорить переход к рыночной экономике, вступят в схватку с аграрным блоком, лоббировавшим в Думе интересы коллективных хозяйств и поддержанным на выборах 1993 г. своим растущим электоратом. Столкнувшись с этим противником, власть была вынуждена пойти на компромисс.

Крайне слабое функционирование сельскохозяйственного сектора на Западе воспринимали как свидетельство краха «социализма», а после 1991 г. ситуация стала уже хуже, чем раньше, притом что сохранялись колхозы, три четверти всего объема мяса поставлялась в большие города за счет импорта. Действительно, приходится констатировать, что в течение длительного периода происходит настоящий обвал производства зерновых: со 104 млн т (из которых 53 млн т составляла пшеница) ежегодно с 1986 по 1990 г. до 65 млн т (34,5 млн т – пшеница) с 1996 по 2000 г. Аналогичное снижение наблюдалось в отношении урожая сахарной свеклы – с 33,2 млн т до 14 млн т, при этом объемы урожая картофеля сохранялись на прежнем уровне. В то же время значительно сократилась площадь сельскохозяйственных земель – с 214 млн га в 1990 г. до 197 млн га в 2000 г. (посевные площади сократились, соответственно, со 188 млн до 85 млн га). Если рассматривать показатели животноводства, то с 1990 по 2001 г. поголовье крупного рогатого скота сократилось на 54 %, свиней – на 60 %, овец – на 75 %. Сравнение с годами коллективизации (1928–1933) демонстрирует

одинаково сильный регресс. В целом обновленческие реформы Ельцина и его людей навязывались стране сверху, без учета реального положения дел в российской деревне. Российское сельское хозяйство уже очень давно стало явлением коллективным, и потому нельзя применять к крестьянской общине один-единственный показатель экономической эффективности. Формирование крепостной системы в период с XVI по XVIII в. приводило к сокращению числа свободных крестьян (именно такими они были в эпоху Средневековья). В XIX в. особенности отмены крепостного права и место, которое занимали «мир» и «община», подчеркивали особенное положение России, игнорировавшей постепенное появление независимого крестьянства, наличием которого характеризуется история деревни в Западной Европе. Когда социалисты XIX столетия – как «народники», так и социалисты-революционеры – требовали «раздела земель», это вовсе не означало, что они ждут принятия земельной реформы, направленной на распространение частной собственности; они лишь стремились добиться раздела больших дворянских угодий и распределения участков земли между крестьянскими общинами. В работе «Основные идеи и формы организации крестьянской кооперации» свою теорию изложил защитник традиционной крестьянской общины Чаянов [183] . Логика реформ, предпринятых Столыпиным, была направлена на постепенное появление частной собственности, однако возникшие в условиях новой системы кулаки враждебно воспринимались своими соседями, остававшимися единым коллективом, который гарантировал равноправие и нищету. Это объясняет, почему Сталин смог так легко мобилизовать «беднейшее крестьянство» (следуя большевистскому жаргону) против кулаков, заклейменных как эксплуататоры, обогатившиеся в результате НЭПа. В представлении крестьян колхозы и совхозы связывались с глубоко укоренившейся традицией общинного хозяйства.

183

Чаянов А. Основные идеи и формы организации крестьянской кооперации / Перевод А. Береловича. – Париж: Librairie du Regard, 1990.

Почти 25 тысяч колхозов и совхозов советской эпохи после реформы 1991 г. должны были либо сохранить свой прежний статус, либо изменить его. Первый путь выбрали 15 тысяч хозяйств, сохранивших старое руководство и решивших по-прежнему придерживаться коллективных принципов работы; 9600 хозяйствующих субъектов решились на перемены. Менее 9 % сельскохозяйственных угодий передали фермерам, тогда как 78 % осталось у колхозов, остальной процент составляют личные земельные участки, сады или пригородные дачные товарищества. Западные наблюдатели были удивлены провалом аграрной реформы, разработанной «либеральным» окружением Бориса Ельцина. Чтобы понять причины этого краха, необходимо учитывать сугубо российскую специфику – именно она позволяет понять упоминавшиеся выше капризы истории, – равно как и осторожность, демонстрируемую теми, кто в первую очередь должен быть заинтересован в реформе. Риски, связанные с суровым, слишком холодным климатом, весенней распутицей, засухами – вроде той, которая случилась летом 2010 г., – не могут воодушевить отдельных предпринимателей. Традиции российского крестьянства предполагают наличие множества форм реальной взаимопомощи, обеспечивающей сплоченность деревни, жители которой совместно пользуются материально-техническими средствами. В одиночку окупить все затраты сложно, именно поэтому показатели частного сельского предпринимательства невелики: лишь 5,5 % частных фермерских хозяйств располагают площадью свыше 200 га и возделывают 51 % от общего числа сельскохозяйственных земель, находящихся в частной собственности. Из-за отсутствия возможностей хранить урожай фермеры вынуждены быстро продавать произведенную продукцию, что препятствует выращиванию ими овощей, фруктов или производству скоропортящихся молочных продуктов. Продажа зерна оказывается затруднительной по причине того, что некогда определявшие направления основной деятельности коллективные хозяйства до сих пор сохраняют на рынке главенствующие позиции. Высокие цены на инвентарь – еще один источник проблем. Ограничения на использование частной собственности, фиксируемые в период с 1991 по 2001 г. – например, возможность отобрать землю у фермера, если администрация района решала, что он использует ее не по назначению или недостаточно эффективно, что привело к невероятному росту коррупции, – разумеется, не способствовали развитию частного предпринимательства, тем более что в отличие от периода столыпинской реформы, государство теперь не поощряло выдачу кредитов на развитие сельского хозяйства, что могло бы поддерживать частный сектор. Политическая власть, казалось, довольствуется сосуществованием на бумаге двух формул, предпочитая, вне всякого сомнения, опираться на крупные коллективные хозяйства, теоретически способные продемонстрировать увеличение производительности, если бы в короткий промежуток времени была выстроена необходимая агропромышленная цепочка. Требуются также усилия по созданию в сельских районах прочной инфраструктуры – с целью преодоления изоляции, в которой они находятся, и обеспечения их интеграции в новое, ныне формирующееся российское пространство. Некоторые поставленные задачи уже реализованы: начиная с 2002 г. Россия вновь стала экспортировать зерно и даже в 2009 г. вышла на второе место в мире, не колеблясь предложив цену значительно ниже общемировой. Эмбарго на экспорт пшеницы, введенное во время сильной засухи 2010 г. [184] , было снято летом 2011 г., и российское сельское хозяйство (в котором занято 9,5 % работающего населения и доля которого в ВВП составляет 5,2 %) имеет шансы стать одним из главных козырей экономики страны в мире, где «растительное оружие» выступает в качестве инструмента безусловного влияния, поскольку Азия и арабский мир резко увеличили свои запросы. В этой связи особо следует отметить успешность российских поставок сельскохозяйственной продукции в такие страны, как Египет, Таиланд и Бирма.

184

Россия вводит эмбарго на экспорт зерна. AFP, 1.07.11: «Власти рассчитывают на урожай в 85 млн т и экспорт 15 млн т в 2011 г.»; «Россия традиционно экспортирует зерно на Ближний Восток и в Северную Африку».

5. Эластичность российской экономики

Трудные 1990-е гг. стали периодом беспрецедентного кризиса в сфере экономики. Промышленное производство за 10 лет упало на 75 % от прежнего объема, и некоторые наблюдатели быстро предрекли России будущее слаборазвитой страны, пригодной лишь для того, чтобы экспортировать нефть, газ и сырье и таким образом поддерживать свою экономику. По мнению этих «пророков», подобное положение означает серьезную зависимость от промышленно и инновационно развитых стран. Вопрос этот имеет очень большое значение, и Жан Радвани пишет в «Новой России»: «Из всех областей российской жизнедеятельности промышленность, безусловно, является определяющей и наиболее важной сферой для занятия Россией места среди нового мирового порядка. Именно благодаря своей промышленности и, в частности, своему военно-промышленному комплексу СССР, несмотря на многочисленные слабые стороны, стал одной из двух сверхдержав. Нет никаких сомнений, что способность поддерживать и развивать промышленный потенциал означает необходимую самостоятельность и отсутствие зависимости в сфере экономики и ключевых технологий – это должно стать одним из принципиальных критериев восстановления российского государства с его внутренними и мировыми амбициями…» [185]

185

Радвани Ж. Новая Россия. – Париж: Armand Colin, 2007.

Приспособление системы к новой ситуации, возникшей в 1991 г., безусловно, определяется советским прошлым. Богатство разнообразных ресурсов бывшего Советского Союза, которые теперь определяют значимость новой России, было очень быстро оценено в эпоху строительства «социализма в отдельно взятой стране», дорогого сердцу Сталина, стремившегося создать максимально автономную систему, замкнутую в себе самой и предельно ограниченную от любой зависимости извне. По сравнению с царской Россией (с ее открытостью навстречу иностранным капиталам и техническим специалистам) эта идеология представляет собой новый феномен. На протяжении всего периода своего существования СССР станет опираться на собственные ресурсы или – шире – на ресурсы СЭВ, сформированного в содружестве со странами европейского социалистического лагеря и несколькими государствами, находящимися на значительном расстоянии, вроде Кубы. Когда положение вещей начинает меняться (в 1987 г. страна впервые открывается для иностранных инвестиций), руководители российской экономики вынуждены преодолевать различные препятствия: незнание мирового рынка, серьезное несоответствие показателям производительности и конкурентоспособности мировой экономики и неумение даже внутри своей страны обеспечить потребность в товарах и продуктах – что привело к притоку аналогичной иностранной продукции, не говоря уже о невозможности завоевать иностранные рынки… Для решения этих насущных задач необходимо было произвести технологические изменения, а также пересмотреть подготовку работников и руководящих кадров. В равной степени следовало подвергнуть конверсии целые секторы экономики, которые оказались устаревшими. Централизованный аппарат, доставшийся России в наследство от советской экономики, также тянул страну ко дну, особенно из-за того, что зачастую некоторые крупные отрасли промышленности только мешали функционированию других секторов индустрии, открытых к инновациям и модернизации. Полная автономия мощного военно-промышленного комплекса – одного из немногих, продолжавших сносно функционировать в новых условиях, поскольку он зависел только от государственных заказов, а не от требований рынка, – в итоге привела к тому, что его продукция не способствовала развитию промышленности в целом. Советская система не ставила перед собой никаких задач, связанных с расположением промышленных объектов, за исключением тяжелой индустрии, основанной на добыче и переработке сырья. Все это – разрушительные последствия распада Советского Союза. Административное планирование и стремление к централизованной экономике означали появление гигантских комплексов, не обладающих ни малейшей гибкостью, ни эффективностью, притом что в это же самое время на Западе принцип «small is beautiful» («маленькое – значит красивое») великолепно способствовал внедрению инноваций и возможности быстро реагировать на спрос и новые условия игры.

В

момент исчезновения СССР Россия оказалась республикой, которая, безусловно, лучше других могла справиться с новой ситуацией, обладая самыми разными и богатейшими ресурсами и располагая почти полным промышленным «диапазоном», однако «шоковая терапия», введенная ультралиберальными советниками Бориса Ельцина, будет иметь разрушительные последствия. Во время массовой приватизации целых отраслей промышленности приоритет, прежде отдаваемый тяжелой индустрии в ущерб производству «товаров народного потребления», еще больше усложнил ситуацию. Требовалось также пересмотреть стратегию добычи и переработки сырья, поскольку эти процессы, осуществлявшиеся на протяжении всей советской эпохи «экстенсивным» путем, без какой-либо заботы об эффективности, в новом контексте оказались признаком слабости; за исключением железной руды, «экстенсивная» добыча и переработка сырья до сих пор ведется за Уралом. Прежние символы индустриальной советской державы – уголь, электричество и сталь – в конце XX в. утратили свое былое значение: например, производство стали, которому отводилась важная роль, потеряло свое былое значение, тогда как западные, японские и южнокорейские предприятия уже использовали особую высококачественную сталь или сплавы на ее основе. Следовательно, названные направления промышленности нуждались в глубокой модернизации. Производство алюминия опиралось на развитую инфраструктуру, оставшуюся от советской эпохи, однако ожидания, связанные с выходом на внешние рынки, не всегда оправдывались, тем более что западные производители стремились оградить себя от слишком привлекательных цен, устанавливаемых русскими. Химическая промышленность страдает от потери различных портовых комплексов, особенно в странах Балтии, куда в последние годы существования СССР вкладывались серьезные средства, и от установленных Западом ограничений на экспорт из России, в частности удобрений. Все это вызвало сложности, к которым добавились трудности конверсии, притом что ранее продукты химического производства были третьим по значимости пунктом советского экспорта. Машиностроение и станкостроение, прежде рассматривавшиеся в качестве одного из важнейших факторов независимости страны от импорта, серьезно пострадали в конце советской эпохи. Одна из наиболее развитых и значимых отраслей советской промышленности – знаменитый военно-промышленный комплекс, где в советское время было занято до 20 % всех трудящихся и куда входили более 2000 предприятий и 500 научно-исследовательских институтов. Деятельность этого сектора обеспечивалась солидным бюджетом, необходимым для того, чтоб СССР мог сохранять свои позиции «сверхдержавы»; продукция, произведенная в военных целях, составляла 13 % ВВП по сравнению с 7 % в США. Геополитические потрясения 1991 г. и сокращения оборонных заказов на 85 %, само собой, привели к образованию вакуума, справиться с которым было очень сложно, однако Россия сохранила основу этой системы и продолжает производить вооружения, имея традиционную клиентуру, что позволяет ей весьма активно присутствовать на мировом рынке. В области автомобилестроения дестабилизирующие последствия 1990-х гг. оказались крайне ощутимыми, кроме того, российская продукция была вынуждена конкурировать с иностранной, но государственная поддержка и сотрудничество с иностранными производителями обеспечили начало восстановительных процессов. В области производства товаров народного потребления, лишенного стратегического характера, государство менее озабочено появлением иностранной конкуренции, однако в сфере производства компьютерной техники некоторые компании, прежде относившиеся к военно-промышленному комплексу, попытались выйти на рынок, чтобы сохранить независимость России в этом важном секторе. Текстильная промышленность, ныне оторванная от своих источников хлопка и шерсти, которыми ранее обеспечивала ее Средняя Азия, кажется, не способна выдержать иностранную конкуренцию – китайскую или турецкую. Итак, многие направления промышленности требуют болезненных преобразований, однако наличие сырьевых ресурсов, рабочей силы и технологий позволяет надеяться на будущее возрождение и появление некоторых российских продуктов на мировых рынках.

Одна из областей, в которой России предстоит произвести существенные изменения, – ни много ни мало сфера услуг, которой во времена СССР не уделялось должного внимания, за исключением образования и здравоохранения. За последние двадцать лет произошло существенное развитие торговли и бытовой сферы, отчего даже изменился облик некоторых российских городов. Туризм и развитие предприятий общественного питания показывают реальный рост, причем эти направления деятельности обладают огромным потенциалом, который в будущем может только расти, поскольку Россия располагает множеством привлекательных объектов, способных стать одной из составляющих экономического роста (среди них – великолепная «культурная столица»); в этой области Россия располагает средством косвенного воздействия, полезным в конфронтации с западными СМИ, готовыми представлять страну в невыгодном свете. Банковский сектор и страхование тоже переживают ощутимый рост, хотя по-прежнему предстоит сделать очень многое, чтобы наиболее важные российские компании смогли вносить свой вклад в мировую экономику.

6. Вступление в экономическую глобализацию

Уже в самом начале перестройки Михаил Горбачев понимал необходимость интеграции СССР в мировую экономику, становившуюся все более открытой. Спустя два десятилетия после окончательного распада Советского Союза российские лидеры рассматривают выход России на мировой рынок в качестве одного из условий возвращения в ряд мировых держав и ясно демонстрируют отказ от автаркии, характеризовавшей политику бывшего соцлагеря. Один из олигархов в 1999 г. в доверительной беседе признался автору, что Владимир Путин с момента своего прихода к власти полон решимости объединить экономические интересы страны с направлениями внешней политики. Были четко обозначены цели, по достижении которых экономический вес России должен был стать очевидным: в 2020 г. по объему ВВП страна должна занять пятое место в мире. Тем не менее до начала мирового кризиса 2008 г. на долю России приходилось лишь 2 % мировой торговли, тогда как в случае Китая эта доля составляла 7 %. В последующие годы объем российского экспорта упал еще сильнее, однако сегодня Россия вернулась на прежний уровень – благодаря огромному спросу на углеводороды и сырье. Торговля составляет половину российского ВВП, что позволяет сделать вывод о существовании реальных возможностей для интеграции страны в мировой рынок, однако эта цифра включает и показатели объема экспортируемого сырья. Обладательница самых больших запасов газа, имеющая возможность конкурировать с Саудовской Аравией за первое место в мире по добыче нефти, Россия контролирует 50 тыс. км нефте– и 150 тыс. км газопроводов [186] . Основную прибыль она получает от экспорта углеводородов и металлов, необходимых мировой промышленности, и в полной мере использует ситуацию роста цен. Начиная с 2000-х гг. восстановление национальной экономики, крайне пострадавшей в 1990-е гг., опирается именно на рост цен на нефть, газ и сырье. Это позволило погасить б'oльшую часть долга, накопленного в годы правления Ельцина, и создать государственный стабилизационный фонд, оказавшийся крайне полезным, когда страна столкнулась с глобальной рецессией, порожденной кризисом 2008 г. События на Ближнем Востоке, такие как вторжение США в Ирак, бесконечный иранский кризис или совсем недавняя война в Ливии, продемонстрировали угрозы, способные помешать поставкам нефти и газа из этих регионов, и увеличили ценность партнерства с Россией, гарантирующей надежные и регулярные поставки.

186

Факон И. Россия. Пути государственности. – Перпиньян: Art`ege, 2010.

В общем контексте, помимо возобновления контроля над национальным производством, Россия – и небезуспешно – пытается тщательно контролировать транспортировку углеводородов из региона Каспия – Средней Азии. Сложнее обстоит дело на западе, где транзит через Украину, выступающую то против Москвы, то в качестве ее союзника, приводит к возникновению проблем, из-за которых поставки нефти и газа в страны Восточной Европы неоднократно оказывались на грани срыва. Схожие проблемы возникли и в отношениях России с Беларусью, что побудило российских лидеров постараться избежать любых противоречий и начать проекты, подобные строительству газопровода «Северный поток» вместе с Германией, в обход стран Балтии, Беларуси и Польши [187] , или совершенствованию технологий сжижения газа с целью его перевозки морскими судами. Однако энергетического преимущества мало для обеспечения длительного присутствия России на мировой экономической арене, поскольку продолжительная рецессия может привести к резкому падению цен на углеводороды и сырье.

187

Что не мешает России стремиться к сближению с Польшей, с тем чтобы максимально уменьшить влияние, оказываемое на эту страну НАТО // Москва и Варшава добиваются прогресса в отношениях. AFP, 6.12.10.

Обладая экономикой, базирующейся на постоянных доходах от добычи углеводородов, Россия отчасти испытывает помехи из-за сложившейся ситуации, связанные со снижением производственной активности или сложностью внедрения технологических инноваций в тех областях, где это необходимо; из-за этого она в конечном счете рискует попасть в зависимость от внешнего мира. Поэтому для России насущной необходимостью становится диверсификация и модернизация, именно они позволили достичь некоторой стабилизации в преодолении разрушительных последствий 1990-х гг. Экономическая программа, намеченная до 2020 г., предполагает, что производства, связанные с технологическими инновациями и научными достижениями, будут в целом иметь не меньший вес, чем энергетический и сырьевой секторы. Государство вкладывает средства в эти направления и старается таким образом удержать Россию в условиях мировой конкуренции, особенно это касается военно-промышленного комплекса, сильно пострадавшего в переходный период ельцинского правления. Остается конкурентоспособной, демонстрируя своего рода чудо, и космическая отрасль; то же самое относится к атомной энергетике, поддерживаемой государственной корпорацией «Росатом» [188] . Индия, Китай и Иран – основные «клиенты» российской атомной промышленности. Находившаяся вне Всемирной торговой организации до декабря 2011 г., Россия рассматривалась своими европейскими и китайскими партнерами в качестве простого источника сырья. На деле многие из тех, кто возглавляет различные отрасли российской промышленности, не стремятся к слишком быстрому вхождению в ВТО, поскольку это сразу же приведет к появлению серьезнейшей конкуренции, и стараются выиграть время, необходимое для подготовки и создания благоприятных условий, что является необходимым применительно к фармацевтической, пищевой и электронной промышленности. Это, равно как и приоритет, отдаваемый интеграции с ближайшими соседями – Беларусью и Казахстаном, с которыми Россия образовала таможенный союз, – должно способствовать тому, чтобы вступление в ВТО не привело к ущемлению долгосрочных интересов России, стремящейся создать конкурентоспособную экономику для дальнейшей и более полной интеграции в мировой рынок.

188

Россия потратит 374 млн евро на свои электростанции («Росатом»). AFP, 24.06.11. Эти усилия предпринимаются после катастрофы на японской электростанции «Фукусима». «Российская государственная корпорация по атомной энергии («Росатом») в 2011–2012 гг. потратит более 374 млн евро на обеспечение безопасности атомных станций в стране». Правительственный доклад, сделанный после Фукусимской катастрофы, копией которого располагает AFP, свидетельствует, что российские атомные станции далеко не так безопасны, как это утверждают кремлевские власти, особенно из-за сейсмических рисков.