Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Шрифт:
Томина тревожно глянула на Беловежского. Однако мужчины, все трое, не подали вида, лишь проявили вежливую заинтересованность.
– Вы не слышали об этом коллекционере, звали его Бетроу? – уточнил мексиканец.
Танеев и Быстров переглянулись и пожали плечами.
– Нет, лично я не слышал, – озвучил их общую неосведомленность Александр. – И что за сосуд?
Буеналус с воодушевлением рассказал и про сосуд, неизвестно откуда взявшийся в коллекции у российского коллекционера Ветрова, и про его исчезновение, и про убийство русского.
– Как страшно! –
Но Буеналус вдруг широко улыбнулся и с еле ощутимым нервным возбуждением обратился к Беловежскому:
– А мне сказали, что вы знаете об этом сосуде и даже пытаетесь его разыскать.
– Я? Нет, я первый раз слышу об этом. Кто же вам мог такое сказать? – Удивлению Александра не было предела.
– Наверно, я не так понял, – замялся директор лаборатории и нарочито бодро добавил: – Ну, что ж, тогда я приглашаю нашего лучшего научного сотрудника, и он познакомит вас с фондами нашей лаборатории. Еще я рекомендую вам посетить Бастион Нуестра Сеньора Соледад. А также на западе, на берегу моря, музей в Крепости Сан-Мигель. Там тоже очень ценные коллекции.
Ученые обменялись рукопожатиями. Беловежский тепло поблагодарил директора лаборатории за исчерпывающую информацию. Мексиканец пригласил запросто обращаться к нему с любыми вопросами. Подмигнув, он лукаво добавил, что даже с вопросами про сосуд русского коллекционера.
Ознакомившись с музеями, они гурьбой гуляли по крепостной стене, откуда хорошо просматривался город: по одну сторону колониальный, по другую – современный.
– Как вам Буеналус? – поинтересовался Танеев.
– Мне понравился, – брякнула Марина, пока мужчины раздумывали. – Обаятельный, улыбчивый, общительный, знающий и…
Она запнулась.
– И?.. – поторопил Саша.
Томина стушевалась.
– Да, Марина, в целом вы правы, но все же мне трудно сказать, – заговорил Быстров. – Мы же не захотели обсуждать с ним тему Ветрова. Однако мне изначально хотелось задать ему ряд вопросов. Я передумал, когда он никак не отреагировал на мое имя. Если бы он вспомнил, что у Ветрова был друг Николай Быстров, нам бы не удалось избежать этой темы.
– Мне не понравилось две вещи, – медленно начал рассуждать Александр. – Во-первых, с чего он взял, что я археолог и интересуюсь керамическими находками? Он ведь сразу вел разговор только о керамике, с упором на сосуды.
– Он мог так подумать, потому что сам эксперт в этой области, а ты попросил с ним встречи, – предположил Танеев.
– Допустим.
– А что второе? – спросила Марина.
– А второе вот что. Как только Андрей Михайлович задал ему вопрос о степени сохранности керамики в городищах, он тут же перевел разговор на сосуд Ветрова.
– Я ведь специально задал ему этот вопрос, – усмехнулся Танеев. – Мне померещилось, что он сильно огорчился, когда ты заявил, что ты эпиграфист. И я решил помочь ему выйти к теме, явно для него важной.
– Да, он как-то сразу оживился, когда заговорил об этом, – согласился Быстров. – И до последнего настаивал на этой теме.
–
– Причин может быть несколько. Однако поехали в другие музеи, – призвал Танеев. – Там все, что ты ждешь.
– Поехали? – удивилась Марина.
– Форт Сан-Мигель далеко. Строился как защитный форпост на окраине, – пояснил Андрей Михайлович. – Кампече был важным торговым центром. И ему приходилось обороняться от пиратских набегов, в основном со стороны англичан и французов. Поэтому здесь много крепостей, в том числе и на подступах к старинному городу.
Кампече потряс Беловежского богатством музейных коллекций: реконструкция захоронения, погребальные маски и высоченная черная Стела Девять из Калакмуля, притолоки и колонны из Шкалумкина, разнообразные монументы из обширного мира майя штата Кампече, не говоря уже об изобилии керамических изделий.
Педро Мануэль Лопес добрался до Кампече. Сегодня он даст себе отдых, а завтра отправится домой, в Вильяэрмосу, к любимой семье. Он устроился в таверне, заказал такос и текилу.
Тяжелые думы сдавили его голову. Он находился на распутье. Провалил задание Таты. Одно и то же задание он провалил второй раз в жизни. Но ведь другие задачи он всегда решал с легкостью. Со студенческих лет Тата считал его другом. Сегодня он устал. Сейчас ему хочется выбраться из этой трясины, из всей этой истории, стать обычным человеком, даже правоверным католиком.
Он опрокинул рюмку текилы и тут же налил следующую. Он не может быть просто католиком. Боги неоднократно давали ему подтверждение истинности веры последователей Таты. Он безгранично доверял Тате и верил в его избранность. Просто сейчас он был раздражен бессмысленным требованием своего босса или скорее собственным бессилием. Он опять выпил и снова налил.
Васиха! Сколько нервов она уже ему стоила. Русский… Когда они поняли, что убили его, то затолкали его тело в щель в земле там же в Ушмале. Из офиса одного из эхекуторов Педро позвонил Тате, и тот велел избавиться от тела любым способом, только чтобы на них никак не могло пасть подозрение. «Как?» – «Не знаю. Думайте. Как хотите. Только тела здесь быть не должно».
Они вернулись к русскому, достали из карманов все вещи и документы, сняли одежду, часы, тяжелое золотое кольцо с пальца, цепочку со странным крестиком с шеи. Они унесли его тело далеко в дебри и запихнули в глубокую расщелину в почве. Так сельва поглотила следы истинного преступления.
Как убийство произошло на самом деле, ведал только один свидетель, Антонио Льоса, о чем Педро и эхекуторы, по счастью, узнали сразу. Когда взволнованный Льоса по наивности прибежал в офис и попросил немедленно вызвать полицию, Педро сидел в соседней комнате. Именно эхекутор выслушал незадачливого свидетеля и сделал вид, что позвонил в полицию. На самом деле по его звонку явились двое эхекуторов, переодетых полицейскими, и разыграли соответствующий ситуации спектакль. Льоса был абсолютно уверен, что общался с представителями закона.