Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Шрифт:
Николай Андреевич принял записку и, бросив поверхностный взгляд на текст, сказал:
– Да, это почерк моего друга, Игоря Ветрова. Здесь написано по-английски: «Я, Игорь Валентинович Ветров, коллекционер из России, владелец этого сосуда, вынужден прятать этот артефакт из-за систематических провокаций и преследования со стороны не известных мне лиц. Я направляюсь на симпозиум в город Кампече. 20 октября 2002 года». И подпись.
Повисла пауза. Никто не нашелся что сказать. Словно это была минута молчания в память о погибшем русском. Гарсия осторожно взял листок у Быстрова и долго его разглядывал, затем тяжело опустился на пластиковый стул и погрузился в невеселые думы. Он был рядом с
Затем трагический документ оказался в руках Льосы. У него имелись свои воспоминания о его авторе. Он запомнил Ветрова улыбающимся и будто окрыленным. Теперь он понимал, что тот предвкушал окончание страшного приключения, надеялся на встречу с людьми, которым он смело доверит артефакт. У Ветрова не было предчувствия, что это последние его часы на этом свете. И он, Антонио Льоса, провел рядом с ним эти последние часы и даже стал невольным свидетелем его ухода.
Записка переместилась к Рамиресу, тот показал ее Андресу, тихо в двух словах рассказывая ему эту печальную историю. Рамирес подумал, что сам он был знаком с Ветровым только по переписке. Но сейчас ему казалось, что он знает этого человека очень давно и все десять лет не расставался с ним, а теперь потерял его навсегда. Эту утрату он на мгновение ощутил как невыносимую.
К Беловежскому записка вернулась из рук Танеева, и он тут же показал ее Марине. Та придвинулась ближе. По щекам ее катились слезы, на которые она не обращала внимания. Саша притянул ее к себе, и так они и стояли какое-то время, держась каждый за уголок бумаги, пока Марина не всхлипнула. Саша обнял ее, и она тихо плакала у него на плече. Игорь Ветров второй раз проехал через всю Мексику вместе с ними, направляя и оберегая их, а сегодня он привел их к своему тайнику.
Педро Мануэль Лопес, поблагодарив охранников-эхекуторов, направился в один из комплексов, закрытый для посещения туристов. На входе оставил на страже напарника. В голове, как заезженная пластинка, вертелись слова «воскресшего из небытия» Антонио Льосы: «Теперь, сеньор Педро Мануэль Лопес, мы можем быть свободны?» Откуда он знал его по имени? Пока Педро не мог понять, чем ему это грозило, если вообще грозило. Он уже почти успокоился, решив, что Льоса вряд ли представляет для него какую-нибудь опасность.
Достав вожделенный сверток из-за пазухи, куда сунул его, чтобы удобней было бежать, он аккуратно положил его на каменный постамент и стал с осторожностью разворачивать. Это был обычный пластиковый мешок, свернутый в цилиндрическую форму, но не заклеенный, что позволило с легкостью вытащить его содержимое. Сначала он достал мужские штаны, припорошенные цементной пылью, за ними последовала пыльная клетчатая рубаха. Он не верил глазам, но все еще полагал, что эти вещи просто так, ведь внутри пакета оставалось еще что-то твердое. Он поспешил вынуть последний предмет, точнее, это оказались два предмета: связанные веревкой стоптанные ботинки.
– Тьфу! – в сердцах плюнул он и бросился к напарнику: – Срочно беги за охранниками! Они не могли уйти далеко. И немедленно приходите в тот же комплекс! Быстрее!
Педро ринулся по дороге вдоль крепостной стены в сторону комплекса Каса дель 6 Ахав.
Утром выяснилось, что на противоположной
Ольмекские древности на самом деле первоначально были найдены в ольмекском городище Ла-Вента. Оно оказалось в нескольких десятках километров по этой же трассе Мех-180, так что они постановили, что просто необходимо взглянуть на колыбель мезоамериканских культур. Правда, Беловежский буркнул что-то пренебрежительное в адрес этого нехитрого поселения. И Томина согласилась, что после зоны майя Ла-Вента уже не могла произвести глубокого впечатления. Тем не менее они вскарабкались на довольно высокую земляную пирамиду, венчавшую ольмекское поселение. Эта так называемая Большая пирамида, метров 30 высотой, по мнению историков, сооружена в X–VIII веках до новой эры.
Здесь наверху их приятно обдувала прохлада, они никуда не спешили, и можно было спокойно предаться созерцанию окрестностей и воспоминаниям. К тому же они оба ощутили вернувшуюся легкость дружеского общения. Саша поймал себя на мысли, что если он и желал большей близости и нежности, то охотно запрятал эти желания в потаенные уголки души, чтобы не спугнуть непринужденность беседы. Томина, иногда позволяя себе нет-нет да и взглянуть на своего попутчика с тайным восхищением, тоже признавалась себе, что настроение ее улучшилось, исчезло тяжелое чувство потери, и она просто наслаждалась тем, что дарил ей этот день. Мысли о скором расставании она даже близко не подпускала.
Беловежскому не просто позволили сфотографировать «сосуд Ветрова» во всех мыслимых и немыслимых ракурсах, но и оказали ему в этом профессиональную помощь. Наконец находка была подробно задокументирована, тщательно упакована и нашла надежное убежище среди прочих калакмульских артефактов.
Археолог Андрес Серрано предложил всем прохладительные напитки и начос. Устроившись кто где, все постепенно перешли к обсуждению будоражившей их темы. Зачем мог понадобиться сосуд преступникам? Что за всем этим стоит? Почему надо было убить Ветрова, ведь он уже спрятал сосуд и сообщил об этом Буеналусу? Ответов ни на один из вопросов не находилось.
– Буеналус – фанат керамики и хотел, чтобы сосуд, который не принадлежал ни одному из музеев, красовался у него дома.
Кто-то возразил, что он не смог бы никому им похвастаться.
– Тайно красовался. Буеналус – как скупой рыцарь. У него есть тайная комната с такими экспонатами, – раздались смешки.
– Все просто. Он хотелось перепродать сосуд и заработать на этом.
И снова опровержения. Звучали самые фантастические версии. А может, Буеналус здесь и ни при чем? Вдруг это вообще российские мафиози заказали Ветрова и это их разборки? Но откуда тогда охота на Беловежского? Может, охотились вовсе не за сосудом, а за деньгами, узнав, что Ветров очень состоятельный человек, потому и убили, чтобы вытряхнуть все из карманов.