Рута

Гончарова Элина

— Ну, здравствуй, Басто, — усмехнулась Рута. — Ты же говорил, что не станешь охотиться на меня. Хозяйка приказала?

— Я не за тобой, — леопард тряхнул головой отгоняя мух, но не выпуская меч из вида.

— Ты же знаешь, что я его не отдам, — она грустно улыбнулась.

Ей показалось, будто зверь тяжело вздохнул.

— Он мой сын, — ответил он.

— И что?

— Я должен его забрать.

— Зачем? Что бы превратить его в такую же подневольную тварь, как и ты?

— Нет.

— У

тебя разве есть выбор?

Басто вдруг вскочил, глаза его засветились дикой злобой, он сделал шаг к ведьмачке и приготовился к броску. Меч зашипел и завертелся в мельнице. Леопард прыгнул, но глядя не на Руту, а за ее спину. Ведьмачка легко могла достать его мечом, но вместо этого отскочила в сторону, успев схватить корзину. И вовремя! Место где она стояла секунду назад запылало высоким зеленым пламенем, полностью скрывшим от ее глаз аниота. Страшный рык и женский голос холодно произносивший заклинание, затем вой, крик боли… и тишина.

Пламя опало и исчезло оставив черный выжженный круг на земле, и открыв ведьмачке кровавую картину. Светловолосая женщина корчилась в предсмертных муках, держась обеими руками за разодранное горло из которого фонтаном била кровь. Рядом с ней, раскинув руки лежал обнаженный мужчина с прожженной раной в груди. Его длинные черные волосы намокли в крови чародейки, в правой руке он продолжал сжимать кусок ее плоти.

Рута подошла и присела, осматривая рану. Чародейка промахнулась совсем чуть-чуть, судя по крови вытекающей струйкой при каждом вздохе, легкое было пробито, но сердце не пострадало.

Басто открыл глаза и улыбнулся. Закрыв левой рукой рану попытался встать, но тут же снова опустился на траву.

— Я сейчас.

Рута подбежала к Шэво и достав из дорожной сумки ларец со снадобьями, вернулась к раненому. Пока она обрабатывала рану и смешивала настойки, Басто не отрывал от нее взгляда.

— Это Наира? — спросила она закончив перевязку и указывая на мертвую чародейку.

— Да, — хрипло ответил он.

— Значит, теперь ты свободен?

— Наверное.

— И, что ты намерен с этим делать?

— Это зависит от того, что ты намерена делать со мной? — улыбнулся он.

Бледный, со слипшимися от крови волосами, сам весь перепачканный кровью, ему с трудом удалось сесть, прислонившись к стволу дерева и все равно был невероятно красив и привлекателен. Рута вспомнила сон и нахмурилась.

— До Леви не так уж далеко, — произнесла она более холодно. — Сооружу полозья и как-нибудь доставлю тебя туда. Найду лекаря…

— Мне не нужен лекарь. Я быстро восстановлюсь сам. Только одежда бы не помешала.

— Отлично, — Рута поднесла корзину с ребенком поближе. — Тогда как только тебе станет лучше…

— …я отправлюсь с тобой дальше и буду сопровождать куда бы ты не направилась, — закончил он.

— Это

невозможно.

— Тогда лучше убей.

— Ты спас мне жизнь… Послушай, Басто…

— Нет, это ты послушай меня. Вот это женщина, — он указал рукой на труп, — всю мою жизнь была для меня и матерью, и палачом, и любовницей. Я любил ее и ненавидел, боготворил и презирал одновременно. Вместе с ней я убил и себя…того себя, что она взрастила и воспитала. Раньше я бы даже представить себе не мог, как жить, как дышать без нее… так было, пока…

Он посмотрел в глаза Руте, так пылко, что дальше все было ясно и без слов. Она не выдержала, закрыв глаза, отвернулась.

— Я понимаю, — продолжил он с горечью, — что шансов у меня нет. Но есть одно существо, которому я нужен и которое небезразлично мне.

Взяв, стоящую рядом корзину и сморщившись от боли, он поставил ее себе на колени и погладил по головке спящего малыша.

— Он такой же как я. Моя кровь и плоть, мое будущие и настоящее, мой смысл жизни, и если я и стану еще убивать, только для того, что бы он выжил.

— Не забывай: у него есть еще и мать, — напомнила Рута.

— Это ничего, — вновь улыбнулся он. — Раз уж мы с ней произвели на свет такое чудо, то как-нибудь и в остальном договоримся.

Рута внимательно посмотрела на него. Безжалостный убийца, рожденный что бы убивать, ничего не чувствуя при этом, воспитанный действовать не раздумывая и не жалея, а с другой стороны — просто человек, по-своему несчастный и страдающий… Стоп! А ведь он прав! Почему она решила, что лучше него? И чем?

— Надо уходить, — сказал Басто, оглядываясь. — Сельфина почувствует, что Наира мертва и станет искать ее и меня тоже. Здесь неподалеку за лесом деревушка, если ехать правее, через поле, то не больше дух стае будет. Возьми ребенка и поезжай туда.

— А как же ты?

— Я обернусь и дойду сам. Найди мне одежду и лошадь, захвати молока в дорогу. Я буду ждать тебя на выезде из деревни.

— Ты уверен, что сможешь дойти?

— Я постараюсь.

Рана на его груди уже перестала кровоточить и как показалось Руте, начала уже затягиваться.

Ведьмачка встала и оттащив мертвую чародейку в кусты, укрыла ее ветками и лапником. Возвращаясь, заметила в траве, что-то блестящее. Свисток! Проверив, не смотрит ли Басто, она быстро подняла его и засунула за пазуху.

«Так надежнее будет, — подумала она, выезжая на дорогу. — Чужая душа — темный омут, а уж его и подавно»

* * *

В хате было уютно и тепло. Пахло свежеиспеченным хлебом, в расписанной изразцами большой печи, потрескивали горящие поленья. Как будто вымазанная краской, черно-белая кошка самозабвенно вылизывала себе лапу. В дальнем углу возились дети.