Рябиновый мед. Августина. Часть 3, 4. Человек на коне. Страшные сны
Шрифт:
– Не волнуйтесь, Лиза, я с вами.
Дверь скрипнула, показалась физиономия архитектора. Собрав, вероятно, все запасы своего артистизма, он состроил такую мину, что было невозможно не улыбнуться.
– Можно войти? – на манер опоздавшего ученика спросил он. Ася взглянула на девочку.
– Войдите, – разрешила та.
Лев, продолжая изображать грустного клоуна, втащил себя в комнату. Покрутился возле стола, взял в руки карандаш и листок бумаги.
Он что-то набросал на нем и протянул дамам. Ася взглянула. Это был шарж на доктора. Дмитрий Ильич
Ася передала картинку Лизе. Девочка улыбнулась.
А Лев уже рисовал кого-то еще, и еще…
Приказчик вышел надутым, точь-в-точь индюк!
Лиза посмеялась. На следующей картинке была горничная Татьяна. Ася сразу узнала ее по острому носику и волосам, собранным в пучок.
Лиза будто обожглась о картинку. Отдернула руку.
– Ненавижу! Нарисуйте ей бородавку на носу.
– Лиза, но у нее нет бородавки!
– Так пускай будет! Жаба!
Ася в недоумении оглянулась на архитектора – тот лишь плечами пожал. Ася взяла книгу и начала вслух читать. Девочка не возражала. Лежала, отвернувшись к стене, и молчала.
Позже, когда Лиза уснула, они вышли в классную.
– Она пугает меня, – тихо проговорила Ася. – Я не понимаю, в чем дело. Может быть, вы понимаете?
– Возможно, девочку обидели? В чем-то отказали ей, мало ли?
– Но откуда столько ненависти? Она единственный ребенок в этом огромном доме…
– Очень одинокий ребенок, – заметил Лев.
– Но только вчера Лиза была весела, оживленна, а сегодня…
– Будем надеяться, что после сна она станет другой.
– Да. Я должна теперь пойти к Ирине Николаевне. Спасибо вам за помощь, Лев.
– О чем вы? Сущие пустяки. Я хотел попросить у вас прощения за вчерашнее. Я лишь хотел предостеречь вас. Ваши слова…
– О нет. Давайте не будем вспоминать мои слова. – Ася поднялась и устремилась к выходу. – Я прошу вас, обещайте считать их неудачной шуткой!
Она вышла, не дожидаясь его ответа.
Ася пересекла пустую гостиную и направилась в правое крыло. Постучала в спальню хозяйки, но на ее стук никто не отозвался. Тогда Ася решила, что Ирина Николаевна могла сейчас находиться в кабинете мужа. Прошла по коврам в сторону кабинета. Еще издали она увидела, что у дверей кабинета, замерев в позе суслика, стоит горничная Татьяна. Ее остренький носик, так удачно скопированный архитектором, был вытянут в сторону приоткрытых дверей. Зажатая в пальцах фланель бездействовала.
Ковры скрадывали звук шагов, и Ася, подойдя ближе, негромко поздоровалась. Горничная замерла, точь-в-точь как в тот день, когда Ася впервые переступила порог замка, затем быстро, если не сказать резко, обернулась и взглянула на Асю так, как если бы та собиралась ударить ее.
– Что с вами? – испугалась Ася. Но уже в следующее мгновение услышала, как за дверью кабинета разговаривают на повышенных тонах. Она поняла, что Татьяна подслушивала.
– Ах, Августина, что с девочкой? – прижимая фланелевую тряпку к горлу,
Горничная уводила гувернантку прочь от кабинета, и Асе отчего-то хотелось ответить резко на ее приторные вопросы. Но она уже догадалась – к хозяйке сейчас не стоит обращаться.
– Девочке лучше. Даст Бог, к утру все образуется.
– Да, да. Дай-то Бог… Такая болезненная, бедняжка…
Ася поторопилась вернуться в детскую.
Следующую ночь она провела в комнате своей воспитанницы, то и дело просыпаясь и прислушиваясь к ее дыханию.
Их разбудили птицы.
Лесные птахи подняли такой щебет, что было невозможно не проснуться. Где-то невдалеке мерно выстукивал дятел. Он разбудил кукушку, и та принялась куковать. Лиза открыла глаза и, увидев Асю, разулыбалась.
– Я хочу плавать! – заявила она. – Давайте сегодня пойдем плавать?
– Нельзя. Олень копытце обмочил. С этого дня не купаются.
– Жаль… Что это – кукушка? Кукушка, кукушка, сколько мне жить?
– Лиза! Что за глупости вы спрашиваете? Такая взрослая девочка, и какие-то суеверия?
Кукушка умолкла.
Некоторое время обе молчали, слушая, как работает в парке дятел.
– Давайте, фрейлейн Августина, сегодня не выйдем к завтраку? Пусть нам принесут сюда.
– Пусть.
Они уже оделись, когда в дверь детской постучали. На пороге стояла горничная с подносом в руках.
– С добрым утром! Как вы себя чувствуете, барышня?
Лиза и не думала отвечать. Она насупилась, сжала губы и смотрела на горничную зверьком. Ася попыталась сгладить бестактность, поддержала разговор, строго взглянув на свою воспитанницу.
Но даже когда горничная вышла, Лизино настроение не изменилось. Она отодвинула от себя тарелку с кашей.
– Я не буду это есть. Вдруг она хочет меня отравить?
– Лиза! Что вы такое говорите! – вскричала Ася. – Зачем ей вас травить? Что за фантазия?
– Вы не знаете… – понизив голос до шепота, проговорила Лиза. – Ее нужно опасаться.
Ася несколько секунд не сводила со своей подопечной пристального взгляда. А не подействовал ли вчерашний приступ на психику девочки?
– Еду готовила не горничная, а кухарка, – возразила гувернантка. – И если вы опасаетесь, что Татьяна что-то подсыпала вам по пути из кухни в детскую, то я возьму вашу тарелку, а вы возьмите мою.
– Я вовсе не желаю, чтобы вы рисковали жизнью из-за меня, – серьезно ответила девочка. – Откройте окно.
Ася не стала возражать, открыла окно, и в комнату влетели утренняя свежесть, запахи сосны, ели и дуба, головокружительная смесь августовского леса и его ненавязчивые звуки.
Ася залюбовалась видом из окна, которое выходило как раз на центральную аллею. Меж молодых акаций гуляли задумчивые борзые.
– Альма, Альма! – позвала девочка.
Одна из собак подошла на зов и вопросительно задрала голову. Ася взглянула на Лизу – у той в руках был кусок хлеба, поверх которого горкой лежала рисовая каша.