Рябиновый мед. Августина
Шрифт:
— Скажи, Ася, ты ведь, кажется, дружишь с Марией Вознесенской?
— Да, мы учились вместе. Маня… очень хорошая.
— А ее братья? Что они собой представляют? Ну, например, Алексей?
Ася застыла, зажав подол передника в побелевших пальцах.
— Я… почти не общалась с ним, фрау Марта. Он, кажется, офицер.
— Да. Но так молод… Впрочем, у него хорошая протекция в столице. Я слышала, брат отца Сергия лично знаком с государем?
— Я… я не знаю, — пролепетала Ася, не поднимая глаз.
— Это
Асе хотелось провалиться сквозь пол кухни, оказаться в темном подполе среди мышей, чтобы только не отвечать на вопросы фрау Марты.
— Разве Эмили не рассказывала вам? — выкрутилась она.
— Иногда мне кажется, что Эмили слишком романтична и подвержена фантазиям. Впрочем, я была бы довольна, окажись это правдой. Я была бы спокойна, устроив столь удачно среднюю дочь. Это для нас неплохой вариант.
«А для меня — похотливый вдовец Юдаев», — с обидой подумала Ася.
Вдруг разом, пеной, поднялись в душе все ее детские мечты, перемешиваясь с обидами. Ей вдруг захотелось закричать, затопать ногами, разбить тарелку. Но она знала, что никогда не позволит себе ничего подобного в присутствии фрау Марты.
После обеда, по обыкновению, семья Сычевых находилась в гостиной. Фрау Марта раскладывала пасьянс, Эмили и Грета вышивали гладью, Богдан Аполлонович курил трубку и шелестел газетами, изредка цитируя особенно интересные, на его взгляд, выдержки. Фрау Марта качала головой, что могло означать как согласие, так и сомнение.
В раскрытое окно доносились равномерные удары — Петер тренировался в метании ножичка. Вся стена сарая была испещрена следами этих тренировок.
Ася на кухне перебирала крупу, когда Петер — долговязый подросток — вбежал в дом с парадного крыльца и, перепрыгивая через три ступеньки, поскакал наверх.
— Папа! Папа! Там парни пришли! Свататься!
Ася застыла со своей крупой, осталась сидеть, склонившись над столом, не сделав ни одного движения. Она слышала, как наверху все пришло в движение, что-то уронили, кто-то побежал по лестнице.
В кухню влетела бледная Эмили. Глаза ее были широко раскрыты, губы трепетали. Она показала в сторону окна:
— Ася! Посмотри, это он?
Ася встала и подошла к окну. Во дворе стояли братья Вознесенские — Алексей и Артем. У Алексея в руках был огромный букет сирени.
— Да.
Эмили прислонилась спиной к двери. Вид ее говорил, что силы вот-вот покинут ее.
— Тили-тили тесто, — ехидно пищал под дверью Петер.
— Петька, исчезни!
Эмили пересекла кухню и рухнула на табурет у стола. Ася стояла спиной к стене рядом с окном и смотрела на Эмили. Но не видела ее.
Они обе слышали, как парни протопали наверх, как рокотал там, наверху, голос хозяина.
Минуты стучали в висках, звуки проникали
Ася сделала движение к двери, но Эмили перегородила ей дорогу:
— Не уходи, Асенька! Побудь со мной! Мама велела мне ждать внизу, я одна не выдержу этого ожидания. Сядь со мной, послушай!
Ася позволила усадить себя на табурет у стола. Эмили держала ее за руку и сверлила горячечным возбужденным взглядом.
— Я не верю, что это случилось! Нет, нет! Что я говорю, ты же знаешь, я всегда верила, я ждала! Это не могло быть иначе, это должно было случиться, я знала! Помнишь, я говорила тебе, что непременно в этот приезд… Ведь такие вещи чувствуешь? Ах, что я говорю, тебе не понять, ведь ты не любила. Но это так, это такое… Только бы папенька ничего не сказал, ведь ты его знаешь. Он обидеть может, а Алексей такой гордый…
Эмили говорила не переставая, как говорит человек возбужденный — не в силах остановиться. Для Аси было настоящей пыткой слушать ее монолог. Но еще больше заставляло содрогаться предчувствие развязки. И если бы Эмили была в состоянии видеть и слышать сейчас хоть что-то, помимо самой себя, она обратила бы внимание, что ее подруга сегодня какая-то странная.
— Но почему так долго? Ася, ты заметила, сколько времени они уже там? Да когда же, наконец?
Простучали по лестнице каблучки фрау Марты, открылась дверь. Ася и Эмили одновременно поднялись.
Эмили вся устремилась навстречу матери, но та остановила ее:
— Эмили, выйди.
— Но я…
— Выйди, мне надо поговорить с Августиной. Наедине.
Чего стоило Эмили подчиниться матери на этот раз! Мольба, обида, гнев, возмущение — все это отразилось на ее малиновом от эмоций лице, когда она закрывала за собой дверь. Но Ася не сомневалась — она ни на шаг не отойдет от двери и услышит каждое слово.
— Ты знала?
В голосе фрау Марты слышался металл. Ася хорошо помнила эту интонацию и знала, что она означает. Ася молчала.
— Ты знала, что Вознесенский сегодня придет сватать тебя?
— Нет.
— Но я же вижу, ты даже не удивлена.
— Я говорю правду, фрау Марта! У меня и в мыслях не было, что он… придет сюда…
— Вот как? Значит, ты все же разговаривала с ним? Он делал тебе предложение?
Ася молчала. Она чувствовала себя пойманной в ловушку. Выхода не было.
В кухню влетела Эмили. Лицо ее пылало. Эффект усиливало белое обрамление прически.
— Мама, это правда? Вы сказали, что Алексей сватал… ее?