Рядом с молниями
Шрифт:
— А школа младших командиров зачем? Вы же, направив личный состав в школы, ослабляете расчеты.
— А взаимозаменяемость в расчетах, Павел Иванович?
— Смотрите! Вы с Климовым отвечаете перед партией за боевую выучку личного состава и боеготовность. Не забывайте об этом.
— Мы это помним всегда!
— Ну, что там у вас, давайте. Только не спешите, — уже спокойно сказал Павел Иванович.
— В части много детей!.. Нужно построить детские ясли, школу-десятилетку.
— Еще что просишь, Михаил Иванович?
— Больше ничего. У вас и так слишком
— Молодец, что мыслишь государственными масштабами. Мы поможем вам. Кстати, каждое подразделение получит по телевизору. Готовьте заявку и присылайте мне. Как там Климов?
— Хорошо.
— Передавайте привет товарищам. До свидания!
Позвонил дежурный по штабу части:
— Вас вызывает полковник Климов.
Смирнов убрал бумаги, закрыл сейф.
Михаил Иванович вошел в кабинет Климова, когда тот говорил с маршалом Неделиным. У командира уже сидели главный инженер и начальник штаба. Владимир Александрович докладывал маршалу о состоянии дел в части.
— Большинство наших подразделений специальную подготовку освоили в основном на хорошо. Время на практические занятия у нас есть. Примем зачеты — и на полигон. Есть очень хорошие подразделения, к примеру, капитана Герасимова. Так что появились первые ласточки. У меня есть свои соображения по строительству ряда объектов. Я со своими инженерами продумал, подсчитал и решил просить вас помочь кое-что изменить.
— Смотри, Владимир Александрович, под твою ответственность.
— Есть, товарищ маршал! Разрешите через два дня заехать к вам по дороге к Вознюку. Я там в составе Государственной комиссии. За себя оставлю полковника Василевского.
Разговор с маршалом был хорошо слышен, и Смирнова насторожила некоторая самоуверенность в голосе Климова, которую он уловил.
Подполковник Смирнов был наслышан о симпатиях главкома к Климову. Эти чувства возникли еще тогда, когда Климов был командиром части на полигоне. Тогда и оценили его незаурядный организаторский талант. Умение предвидеть, твердая воля позволили ему находить оптимальные решения любых, нередко самых неожиданных проблем. Сергей Павлович Королев, ценивший настоящих своих помощников, души не чаял в Климове и, конечно, был против его назначения на должность командира боевой ракетной части. Но и главком знал истинную цену Климову, настоял на переводе его в рождающиеся Ракетные войска стратегического назначения.
Климов платил Митрофану Ивановичу искренним уважением и честностью. Взаимные симпатии, казалось бы, развязывали ему руки. Однако Климов не позволял себе преступать определенной грани взаимоотношений.
— Владимир Александрович, — слышался в телефонной трубке голос маршала. — Меня информировал член Военного совета о проводимых вами мероприятиях по обучению руководящего состава. Мы вам полностью доверяем, но прошу по всем вопросам докладывать мне лично. Подготовьтесь и, когда приедете в штаб, все основательно доложите. До свидания. Передайте привет всем вашим заместителям.
Климов опустил трубку на рычаг аппарата и, повернувшись к начальнику штаба, распорядился:
— Срочно
— Расписание занятий руководящего состава тоже надо взять с собой, — добавил главный инженер, — и фотоальбом нашего учебного класса с действующими стендами.
— Хорошо было бы доказать маршалу, что в части необходимо оставить школу по подготовке младших специалистов, — сказал Смирнов.
— Понятно, товарищ Бодров? — строго спросил Климов.
— Все будет сделано, своевременно.
— Свободны все, кроме товарища Смирнова, — сказал как-то отчужденно Климов, вставая из-за стола.
Присутствующие переглянулись и молча вышли.
— Вот что, — жестко проговорил командир, когда они остались вдвоем. — Мне нелегко вести этот разговор, но как работать с человеком, который совместно со мной решает вопросы боевой и политической подготовки в части, соглашается во всем, а затем докладывает в верха свое особое мнение, извращая при этом факты... Неужели вы, Михаил Иванович, не поняли, что работаете в аппарате, где деятельность каждого оценивается не по тому, сколько он выявит недостатков или нахватает «крюков»...
Климов замолчал и отошел к своему столу.
Смирнов был в сильном недоумении. Командир произнес столь несправедливые и обидные слова, что Михаил Иванович в первый момент не мог поверить — уж не ослышался ли он? Оправдываться в том, чего не совершал, было глупо и нелепо. Вести разговор с Климовым в то время, когда он взвинчен, — тоже бесполезно. Смирнов понял одно: командир обвиняет его в тем, что он систематически в искаженном виде докладывает Политическому управлению положение дел в части, преувеличивая свою роль.
Он подошел к столу, где стояли телефоны, и, не спрашивая разрешения Климова, позвонил члену Военного совета.
— Слушаю вас, — ответил Павел Иванович Ефимов. — Что-нибудь случилось? А то у меня совещание.
— Нет, Павел Иванович, только одно слово. Полковник Климов считает, что я информирую вас о различного рода мероприятиях, так сказать, нового, прогрессивного характера, обвиняя его в близорукости и поверхностном отношении к делу.
— Чепуха, — глухо прозвучал голос Ефимова. — Мы все знаем, что ты всегда поддерживаешь и идешь с ним в одной упряжке. Военный совет это только радует. Передай Климову, пусть он сам разберется, кто ему друг, а кто... До свидания, Михаил Иванович.
Климов молчал. Разговор Смирнова с членом Военного совета он прекрасно слышал.
— Прости, Михаил Иванович. — Климов подошел к сейфу, вынул оттуда кипу бумаг, положил их на стол. — Не обижайся. Чего не бывает между своими людьми. А у меня ведь ближе тебя никого нет. Знакомых много, а вот такого, чтобы к сердцу... — Что именно к сердцу, командир недосказал, да этого и не требовалось.
На следующий день рано утром в кабинете Климова снова собрался руководящий состав части. Василевский, не раздеваясь, сидел у самой двери.