Рядом с зоопарком

Бриль Юрий Григорьевич

На площади появился директор ДК Николай Васильевич в бобровой шапке, при портфеле. Просеменил к центральному подъезду. Не прошло и минуты, а он уже здесь, на третьем этаже.

— Ребята, тут у нас такая петрушка получается… Сегодня занятий не будет… В следующий раз, очевидно, тоже. Недельку-другую придется потерпеть, пока не подыщем нового руководителя. — И он побежал к лестнице, остановился. — Да, Вадим Петрович передал вам, чтобы вы насчет выставки не беспокоились. Участвовать в ней будут все. Мы составили опись, отправили работы в Пльзень… Ну, мне пора, у меня конференция. —

И он исчез, оставив ребят в полнейшем недоумении.

— Наверно, Вадим Петрович заболел, — сказал первоклассник Сережа.

— Новый руководитель — тебе же объяснили.

— Сдался мне новый.

— Я не буду к новому ходить.

— А кто будет?

— Так и скажем директору: пусть вернет Вадима — или не будем…

Подошла Лилька, щеки горят, запыхалась.

— Вот что, мальчики, уезжает от нас Вадим Петрович.

— А ты откуда знаешь?

— Какая разница? Мама сказала…

— Выкладывай!

— Жена от него ушла, ну эта, фифочка…

— Куда?

— Ты что, Дима, как маленький?.. К другому, к Малкину.

— Ну и что, понимаю. А уезжать зачем?

— Так всегда бывает. Когда люди расходятся, они и разъезжаются.

— Чепуха, — сказал Рафаил, — они, может, и разошлись-то не насовсем. Чаще так бывает: разойдутся — и снова сойдутся. Зачем тогда уезжать? — Поскреб свой шишковатый затылок, надвинул на него шапку. — Пойду к Вадиму, узнаю.

И пошел.

За ним, подхватив этюдник, пошел Дима. За Димой — Валерик. Вся студия, подхватив свои рулончики, картонки и этюдники, хлынула вниз по лестнице. Рафаил рванул рысцой — и вся студия тоже рванула рысцой. Через площадь к Пушкину, застывшему в воинственной позе, громадному, мощному. Дальше, на улицу Маяковского, немного по ней, потом в арку, чтобы скостить путь, дворами — и на Тихвинскую.

На пересечении Тихвинской и Яблоневой студия встретилась с компанией Лимона и Алика. В этой компании был и Али-Баба с тремя акселератами из своей кодлы. Компания куда-то торопилась, судя по виду, была здорово озабочена. Мигал воспаленным глазом светофор. Компания повернула головы в сторону студии. Студия повернула головы в сторону компании. Рафаил набычился, словно бодаться приготовился, Слава Кузовлев сжал кулаки, ухмыльнулся: подходи по одному, кому жить надоело. И Дима тоже был готов сорваться с крючка, то есть «распсиховаться». Лилька грустно взглянула на Алика, тот смотрел на нее выжидательно и чуть насмешливо… Никаких осложнений не произошло. Компания просквозила мимо, и студия побежала дальше своей дорогой.

Вот и дом Вадима Петровича. Топая по деревянным ступеням, живо поднялись по лестнице. От сотрясения упал висевший в коридоре таз, поскакал вниз. Дима поймал его, водворил на место.

Студия позвонила, но никто не вышел на звонок, нажала на дверь — и та отворилась. Вадим Петрович лежал на раскладушке лицом вниз, никак не реагируя на вторжение студии. Кроме этой раскладушки, никакой мебели в комнате не было. Косо висел на стене портрет Жанны Эбютерн, сиротливой стопкой лежали на полке чьи-то рисунки.

— Насовсем ушла, — констатировал Рафаил. — Когда мачеха насовсем уходила, она всю мебель с собой увезла.

Вадим Петрович поднял голову,

посмотрел на ребят долгим непонимающим взглядом, потом приподнялся, спустил на пол ноги, пружины раскладушки тоскливо скрипнули.

— Вы не расстраивайтесь, — сказала Лилька. — Не стоит она этого.

— Типичная мещанка, — сказал Аркаша.

— Не надо так о ней… Сам виноват, — глухо сказал Вадим Петрович, — только все равно неожиданно. Не привык еще… Это как незапланированная комета, вынырнула из другой галактики, и никто не знает, откуда и почему. — Он пошевелил пальцами ноги — из дырочки в носке выглянул желтый ноготь. — Так вот, появилась комета — и что-то нарушилось в равновесии…

— Знаем, какая комета, — сказала Лилька. — Уезжать собрались. Только ничего из этого не выйдет. Не отпустим.

— Нет, конечно.

— Какой разговор!

— Наведем порядок — будет чисто и уютно, — сказала Лилька. Она подошла к портрету Жанны Эбютерн, поправила, чтобы висел ровно.

Валерику опять бросилось в глаза сходство Лильки и жены Модильяни.

Наводить порядок было не в чем, нечего двигать, не с чего стирать пыль. Лилька вместе с Рафаилом и Славой Кузовлевым пошли на кухню. Послышалось позвякивание пустых бутылок, составляемых в шеренгу.

— Когда мачеха ушла, — делился своим опытом Рафаил, — папашка здорово запивал, но потом ничего, потом как обычно.

Аркаша поставил чайник на газ, Дима побежал за «дунькиной радостью». Не грех было и печь затопить, видно по всему, давненько она не топилась. Валерик и Рафаил сунулись в дровяник — ни полешка.

— Эх и шляпа же я! — задумался Рафаил. — Это ж мне Вадим свои дрова-то привез.

— Выходит, — подтвердил Валерик. — Но ты не переживай, — тотчас успокоил он друга, — давай к магазину, там уж мы точно разживемся ящиками.

Принесли ящиков, быстрехонько обратили их в дрова.

И вот уже заполыхал огонь в печи, вместе с легкой занавесью дыма распространялось тепло. В комнату вошли ребята с чайником и конфетами. Вадим Петрович поднял голову, глаза его были печальны, но в уголках губ затеплилась улыбка.

— Спасибо, ребята… пришли.

НА ГРАНИ

Очерковая повесть

Глава первая

Город все не кончался, держал велосипедистов в плену своих бессчетных каменных коробок. Дорога прерывалась светофорами, где велосипедисты попадали в столпотворение машин, в густой чад выхлопов, тягуче однообразно шла по прямой, выматывая силы. Делая размашистый вираж, взлетала на дамбу. Взблескивало прятавшееся за городьбой унылых заборов зеркало заводского пруда. И снова — дома, дома.

Наконец навстречу вынырнула табличка с названием города, круто перечеркнутая красной полосой. Вольно распахнулось поле, рванул ветер, насыщенный запахом сырой земли, сладковатым и терпким от весеннего брожения.