Рядом со Сталиным
Шрифт:
Следующий день был заполнен осмотром города: Эмпайр стейтс билдинг, Уолл-стрит, нью-йорская Биржа, музеи. Вечером мы отправились на Пятую авеню в огромный комплекс небоскребов Рокфеллер-Сентр, где были гостями уже знакомого нам Нельсона. В большом зале с высоченным потолком, помимо наших делегаций, было немало высокопоставленных гостей-американцев.
Хозяин задерживался. Тем временем распорядитель пригласил нас к бару с множеством напитков. Обстановка была непринужденной, только официанты в ливреях сохраняли торжественную осанку. Внезапно распорядитель, несколько раз громко хлопнув в ладоши, объявил:
Дамы и господа! Я имею честь представить вам Нельсона Рокфеллера-Нельсон, вошедший в зал легкой походкой, выглядел весьма
Одет Нельсон Рокфеллер был довольно небрежно: темно-коричневый пиджак сидел на нем мешковато, к брюкам, заметно вытянутым на коленях, давно не прикасался утюг. Однако его самого это явно не смущало. Держался он совершенно свободно, зато многие из присутствовавших американцев проявлял» к нему всяческие знаки внимания.
Подойдя к Нельсону, я поблагодарил за приглашение познакомиться с Нью-Йорком и попросил рассказать, что представляет собой Рокфеллер-Сентр. Он предложил подняться на крышу небоскреба, чтобы получить полное представление о масштабах этого уникального комплекса. Оказывается, в его сооружении Нельсон принимал непосредственное участие.
— Это первое серьезное поручение, которое я получил от отца, — сказал Нельсон, когда мы направлялись к лифту. — К строительству 70-этажного небоскреба приступили в начале 30-х годов, когда я достиг 24 лет. Я, правда, уже имел некоторый опыт в области крупного строительства, но тут была своя сложность: здание возводилось в центре города с интенсивным движением. Наша семья приобрела этот участок на Манхэттене, но за его пределы мы не могли выходить. Вся проезжая часть вокруг строительной площадки, даже тротуар, должна была оставаться свободной для пешеходов и транспорта. Необходимые материалы и металлоконструкции перевозились по ночам. Строительство все же закончили вовремя, и в первом же сезоне мюзик-холл «Радио-Сити» принял зрителей.
Выйдя из лифта, мы пошли по длинному коридору. Нельсон открыл металлическую дверь и поднялся впереди меня по крутой железной лестнице на плоскую крышу небоскреба. Я подошел к самому краю и остановился у парапета. Зрелище отсюда открывалось фантастическое. Внизу лежал огромный, сверкающий всеми огнями радуги город. Воздух был прозрачный, и можно было видеть, как в ущельях улиц двигались желтые и красные огоньки автомобилей. Слева поблескивал в призрачном лунном свете вычурный шпиль вытянутого, как игла, здания «Крайслера», а впереди в темно-синем небе поднималась громада Эмпайр стейтсбилдинг. Дальше, между серебряными лентами Гудзона и Ист-Ривер, извивался огненный Бродвей, в конце которого виднелись силуэты старых небоскребов Уолл-стрита. Они щетинились на фоне лунной дорожки, блестевшей в Атлантическом океане…
Погуляв некоторое время по крыше, спустились вниз. В лифте я задал наконец Нельсону интриговавший меня вопрос: почему он, такой состоятельный человек, одет столь небрежно?
— Видите ли, — ответил Рокфеллер, — тот, у кого еще нет миллиона, должен, конечно, тщательно следить за своей внешностью. Тот же, у кого перевалило далеко за миллион, может себе позволить некоторую экстравагантность…
Когда мы вернулись в зал, распорядитель сразу же подошел к Рокфеллеру и спросил, можно ли начинать осмотр центра. Тот кивнул в знак согласия, и все мы отправились в студию «Радио-Сити». Сперва нам показали помещения, где находились звукооператоры, осветители и кинопроектор. Затем провели за кулисы, где к очередному сеансу готовился ансамбль красавиц—»рокетс». Ярко загримированные, они вблизи выглядели отнюдь не столь привлекательно, как из зрительного зала. Стеттиниус, исполнявший наряду с Рокфеллером роль хозяина, представил нам руководителя кордебалета, который оказался
Осмотрев оборудование сцены, мы отправились на радиостанцию, ничем особенно не примечательную. Зато рядом находилось помещение, которое меня очень заинтересовало. Нельсон объяснил, что это — экспериментальная телевизионная студия. Мы прошли с ним за перегородку. Там стояла на столе квадратная коробка с тусклым стеклянным экраном. Нельсон нажал какую-то кнопку, и окно засветилось голубоватым сиянием. Спустя несколько секунд на этом таинственном экране появились фигуры, быстро принявшие четкие очертания. То были Стеттиниус и беседовавший с ним глава английской делегации Александр Кадоган. Посмотрев поверх перегородки, я увидел их в смежном помещении, причем все их движения воспроизводились экраном. Ничего подобного я до того не видел. Так начиналось телевидение, которое теперь стало обычной принадлежностью каждого дома.
В дальнейшем мы регулярно встречались с Нельсоном Рокфеллером, когда я приезжал в США.
Будучи губернатором штата Нью-Йорк, Нельсон нередко приглашал меня в свою резиденцию. Как-то спустя много лет после окончания войны, в яркий летний день мы сидели с ним после ленча на террасе его дома в Олбани за чашкой капуччино и вспоминали о прошлом. Я рассказал ему забавную историю, имевшую отношение к нашей делегации в Думбартон-Оксе. Тогда Сталин одним росчерком пера произвел одного из членов нашей делегации Родионова из «капитана» в «адмиралы». Дабы установить равновесие с высокими чинами американской делегации.
Нельсона очень позабавила эта история, — как свидетельство чудачеств «великого вождя народов».
Шло время. Отношения между нашими странами то ухудшались, то улучшались, но наши встречи с Нельсоном Рокфеллером, между которыми порой проходили годы, неизменно оставались ровными и корректными.
В результате Уотергейтского скандала президент Никсон вынужден был подать в отставку. В Белый дом въехал Джеральд Форд, а Нельсон Рокфеллер стал вице-президентом Соединенных Штатов. К тому времени я уже почти пять лет был главным редактором журнала «США — экономика, политика, идеология», издаваемого Институтом США и Канады Академии наук СССР, и мне часто приходилось бывать в Соединенных Штатах. Оказавшись осенью 1974 года в Вашингтоне, я долго колебался: позвонить ли Нельсону, как обычно, или не беспокоить вице-президента США. Спросил посла Добрынина. Тот сказал, что я сам должен решить, как поступить, но высказал убеждение, что вице-президент не найдет времени для встречи со мной.
Все же я позвонил, и на следующие утро получил известие, что Нельсон Рокфеллер примет меня в Экзекютив билдинг, рядом с Белым домом, в три часа пополудни.
Встреча, как и все прошлые, была непринужденной. Все же в начале состоялась официальная «фотосессия» (это фото с вице-президентом США мне было передано несколько позже в Москве американским посольством). Затем официант в парадной форме морского пехотинца подал нам чай с печеньем и по рюмочке ликера.
Разговор, как принято, начался с вопросов о взаимном самочувствии, потом обменялись московскими и вашингтонскими новостями. Неизбежно затронули тему войны во Вьетнаме, где американцы, по сути, признали свое поражение.
— Должен вам сказать, — подчеркнул Нельсон, — что мы твердо решили уйти из Вьетнама. Но давление, которое оказывает на Сайгон северо-вьетнамская армия, затрудняет нашу эвакуацию. Мы не намерены по этому поводу официально обращаться к советскому правительству.
Мы также стремимся избежать необходимости наносить мощные ответные удары, что может лишь затянуть военные действия. Но, зная вас давно, — подчеркнул Рокфеллер, — я хотел бы в приватном порядке передать в Москву пожелание, чтобы ваши ханойские друзья дали нам возможность провести упорядоченную эвакуацию нашего посольства и наших вьетнамских друзей и тем самым позволили бы нам достойно завершить вьетнамскую эпопею…