Рыбацкие Байки
Шрифт:
– Женя! Ты видел в Романештах этот карман?
– Нет! Впервые вижу.
– Я говорил правду.
Кармашка мы тогда не заметили. Да и немудрено его было не заметить.
– Объясни, пожалуйста, моей дорогой жене. Объясни все!
Юлия повернулась ко мне:
– Женя! В этой шайке ты кажешься еще не испорченным. Мне нужна только правда! Правда!
Юлию все понимали. Правда нужна была ей в любом ее изложении. До нее изредка доходили слухи "высокой порядочности" Маэстро. По его словам, по приходу домой Юлия его часто обнюхивала, утверждая, что пахнет не ее духами.
Я,
– Вначале рассчитывал взять рюкзак я. Но...
– закончил я.
Юлия, кажется, мне поверила.
Разложили рыбу. Разлили уху. Выпили. Уха в тот день была на удивление тихой.
Мазагран
Ближе к обеду в зимнее морозное воскресенье наша группа в составе четырех человек выехала на одно, из многочисленных вокруг Кишинева, озер. Пятый участник с ледовым буром должен был подъехать позже.
Озеро, расположенное примерно в километре от круга, соединявшего Полтавское шоссе с трассой Кишинев - Страшены, обладает своеобразной уникальностью. Небольшое по размерам, примерно двести на сто метров, яйцевидной формы и, соединявшееся узкой протокой к востоку, с меньшим озерцом, образовалось в результате затопления глубоких карьеров от выработанного камня-котельца.
Само озеро было довольно глубоким. По рассказам, не меньше пятнадцати - двадцати метров. Вода в нем в те годы была чистой, с голубоватым оттенком. Маэстро называл это озеро Кишиневской Адриатикой. На этом озере мы решили отдохнуть, совместив два весьма приятных занятия: пожарить на мангале мититеи и, заодно, развлечься подледным ловом уклейки, великой численностью населяющей эти небольшие озера.
Неясно, как в этих, относительно молодых озерах появилась уклейка? Небольшая, всего восемь-десять, редко пятнадцать сантиметров рыбка очень красива. Чешуя яркая, блестящая, на спинке кажется зеленоватой. Чистится уклейка очень легко.
Живет стайно, беспрестанно, сверкая серебром, носится в воде. В стае уклейка без устали мечется из стороны в сторону. Забавно наблюдать, как вся стайка этих проворных рыбешек вдруг вдруг ложится плашмя. Затем, изогнувшись, уклейки начинают бить по воде своим игрушечным хвостиком. Словно заболели. Потом неожиданно, совершенно синхронно, стая взлетает в воздух. Говорят, что так уклейки обрызгивают, низко летающих, мелких насекомых. Обрызганные, насекомые падают в воду и становятся лакомой пищей этой удивительной рыбки.
Уклейка довольно пуглива. Позже мне приходилось наблюдать реакцию уклеек на хлопок, резко закрывающейся, дверки автомобиля. Кажется, что в то же мгновение вся масса рыбешек взмывает в воздух и рассыпается по поверхности воды серебряным дождем.
Тощая на вид, уклейка является одной из самых жирных рыб закрытых водоемов Европы. Говорят, что ее можно жарить без масла. Нагреваясь, уклейка выпускает собственный жир. В ухе дает наваристый бульон. Вяленая, уклейка становится жирной на ощупь. Несмотря на соль, сладкий на вкус деликатес. Рассказывают, что из уклейки в домашних условиях
Приехав на озеро, мы, ногами расчистив снег, расположились на низком берегу. Стали разжигать мангал. Василий Иванович, лидер компании, заявил:
– Пока Маэстро подъедет с буром, пожарим мититеи. Заодно погреемся. У меня в термосе мазагран. Маэстро накануне приготовил. Перед выездом я нагрел его до кипения. Бодрит и греет.
Много позже я узнал, что мазаграном называется натуральный, слегка подслащенный, чуть подкисленный лимоном, кофе. Для аромата добавляется чайная ложка коньяка.
А тогда Маэстро готовил напиток, священнодействуя. Заваривал и несколько минут на слабом огне кипятил крепчайщий натуральный кофе. Растворимый кофе Маэстро не признавал. Профильтровав, добавлял равное количество коньячного спирта. Затем чуть соли, чайную ложку сахара, несколько капель, для мягкости, обычного аптечного глицерина. Выдавливал сок лимона. Когда Маэстро, первый раз приготовив напиток, угостил нас, он назвал этот напиток мазаграном. Тогда я думал, что как и рецепт, само название также придумано, щедрым на выдумки, Маэстро.
А пока, дожидаясь Маэстро с ледовым буром, решили приготовить мититеи. Достали, три часа назад купленные в кулинарии, готовые к жарке мититеи. Они успели склеиться в один большой конгломерат фарша. Вытерев снегом руки, мы стали лепить и катать мититеи. Скоро мы поняли, что это занятие при десятиградусном морозе обречено на неудачу. Было решено жарить мясные лепешки. Чем больше лепешка, тем лучше.
Скоро наши руки были покрыты слоем мяса со свиным, застывшим жиром. Заполнив решетку мангала, мы стали вытирать снегом наши руки. Слой жира на руках, казалось, стал толще и плотно приклеился к коже. Леонид Терентьевич взял охотничий топорик Василия Ивановича и вышел на лед, где ему предстояло прорубить лунку. Воду в котелке решили нагреть на мангале.
Топор Василия Ивановича требует отдельного описания. Он был подарен Василию Ивановичу Ленинградским ученым - патофизиологом Криворучко во время рыбалки на Балтике. Топор был изготовлен вручную из особой нержавеющей стали. Небольшой обушок служил молотком. Топорище было комбинированным. Красного дерева рукоятка, к самому лезвию была одета на толстую с разводом пилу. Внутрь рукоятки сзади ввинчивался узкий охотничий нож. Сам топор был гордостью Василия Ивановича и предметом зависти его многочисленных приятелей.
– Руки совсем окоченели от фарша, - сказал Василий Иванович.
– Пока Леня прорубит лунку, мы выпьем по стопке мазаграна. Чуть согреемся. Пластиковый стаканчик пошел по кругу. Выпив горячий напиток, я почувствовал, как в моей груди разливается живительное тепло. Потом стали теплыми руки. Одновременно в голову поднялся вал бодрящих, трудно передаваемых ощущений.
Леонид Терентьевич сказал:
– Женя, поруби лед и ты. Толстый очень...
Подержав над мангалом руки, я расплавил жир. Потом вытер руки куском бумаги. Взял топор и стал рубить. Рубилось легко. Казалось, сила налилась в мои, ставшие ловкими, руки. Осколки льда засыпали все вокруг. Я старался. Василий Иванович повернулся ко мне: