Рыбалка в Пронькино
Шрифт:
Перед Пандемией все оказались равны - и олигархи, и финансовые воротилы, и вконец обнаглевшие, не знающие себе ни в чём отказа чиновники, и не в меру расплодившийся офисный планктон, и узбекские дворники, и мальчики-мажоры, и метросексуалы, и скинхеды, и футбольные болельщики. Смертельная лихорадка не пощадила почти никого.
Немногие уцелевшие горожане оставили мёртвые города и перебрались в деревни и сёла, тоже сильно пострадавшие от Пандемии, но всё же сохранившие некоторую жизнеспособность. Поскольку средства массовой информации перестали существовать, никто из сельских жителей не знал сколько народу осталось
Фактической властью на местах были военные, поскольку у них было оружие, боеприпасы, автомобильный транспорт и средства связи. Но военное начальство не только не просвещало уцелевшее население о ситуации в стране, но и напротив - под угрозой расстрела велело селянам сдать все коротковолновые радиоприёмники, а также все батарейки и аккумуляторы, даже не работающие. Делалось это якобы с целью недопущения распространения панических слухов. Длинноволновые приёмники и телевизоры у людей не отбирали - в стране не осталось действующих радиостанций, по телевизору можно было смотреть разве что фильмы и видеозаписи из прежней жизни, но поскольку электричество давно отошло в область предания, всё что включалось в розетку превратились в никому не нужный хлам.
Впрочем, древний Толянов коротковолновик, работающий от самопальной батареи, построенной из глиняных крынок, наполненных уксусом с помещёнными туда медными и железными пластинами, позаимствованными в развалинах автотракторной мастерской, тоже не мог ответить на самые животрепещущие вопросы: сколько в стране осталось живых людей в целом и по областям? кому принадлежит власть в стране? продолжают ли ещё где-то в мире умирать люди от лихорадки или после тотального опустошения Японии, Индии и Китая Пандемия закончилась?
Без ответа оставался самый главный вопрос - что же будет дальше? С постоянно растущей радиацией, с жуткими контейнерами, которые военные под дулами автоматов всучили селянам, обязав под страхом смерти охлаждать их водой днём и ночью, с облысевшими от радиации односельчанами, которые и вовсе повымрут, если не будут употреблять в пищу озёрную рыбу, превратившуюся от той же радиации в свирепого мутанта, который и сам норовит всех сожрать... Куда дальше повернёт теперешняя мутная жизнь, которую уже и жизнью назвать язык не поворачивается.
После второй волны Пандемии в коротковолновом эфире не было слышно ни слова по-русски. Безмолвствовали и европейские радиостанции. Судя по передачам, из всех стран уцелели только США с Канадой, Австралия и Бразилия, периодически прорывавшаяся в эфир на португальском языке. Понять обстановку в мире было невозможно. Американцы кое-как озвучивали местные новости, а о событиях за рубежом не говорили ни слова, как будто весь остальной мир умер и перестал существовать. Австралийцы были по горло заняты помощью соседям, сильно пострадавшим от Пандемии - Новой Зеландии. Бразильцы молились богу, танцевали босса-нову и играли в футбол - за отсутствием вымерших соперников - сами с собой.
Терпеливо собирая по крупицам картину событий из разрозненных передач, как учили на курсах в разведшколе, Толян весьма быстро обнаружил, что в США и в Канаде Пандемия повела себя совершенно по-иному. В то время как во всех прочих странах она выкашивала всё население без разбора, в Северной Америке она избирала свои
Сперва огненная лихорадка оставила без работы большинство врачей, сведя со света всех хронически больных, стариков и инвалидов, уничтожила обитателей всяческих домов призрения и всех без исключения тюрем, где она убила и заключённых, и администрацию, и вольнонаёмный персонал. Не миновала она и криминалитет, разгуливающий на свободе.
Следующими сгорели традиционно не работающие потомственные получатели велфера и фудстемпов, в основном чернокожие. Обезлюдели городские гетто и даунтауны где жил весь этот весёлый, разгильдяйский, воровитый, громкоголосый, нагловатый и праздный народ.
До самой своей гибели эта маргинальная культура, разросшаяся как гигантский сорняк и нагло распустившаяся на социальных щедротах, предоставляемых в виде откупа могучей товарно-денежной цивилизацией белых людей, была в непрестанном конфликте с этой цивилизацией чуждой им по темпу, нерву, нраву, организации мыслей и порядку вещей.
С одной стороны, машинная цивилизация, созданная белыми людьми, материально обеспечивала эту социальную страту, делая её всё более многочисленной и наглой, а с другой - жёстко насаждала в ней порядок, искореняя присущую этому народу анархию и исправно сажая в тюрьмы чересчур своенравных и непокорных маргиналов, не желающих жить по закону белого человека.
По странной насмешке судьбы в этих чёрных кварталах уцелели лишь уличные музыканты и танцоры, навсегда потерявшие самых горячих своих поклонников. Они были истинным голосом этих людей потому что умели выражать в музыке и в танце вибрации их мятежных и раскрепощённых душ, не искалеченных офисными галерами капитализма, их гибкую текучую грацию, их мощную горячую экспрессию, какой не бывает у белых людей, раздавленных тяжким гнётом корпоративных правил и вечно страдающих от переутомления и стресса.
Как говорится, цирк уехал, а клоуны остались... Точнее, остались замечательные, редкие по красоте цветы, потерявшие свои корни и стебли и питательную почву, из которой они росли - самобытную культуру негритянского гетто.
В то время как уцелевшие афро-американцы, зарабатывавшие на жизнь своим трудом, пикетировали Белый дом и выходили на массовые демонстрации, требуя суда над тайными убийцами, заразившими смертельным вирусом их менее удачливых соплеменников, а мексиканцы и прочие латиноамериканцы тряслись в своих домах и беспрестанно молились, считая себя следующей жертвой, в Белом доме уже не было ни живого президента, ни вице-президента, ни членов Конгресса. Чтобы не создавать паники в стране, на пару недель до разработки плана действий их срочно заменили кого двойниками из арсенала спецслужб, а кого просто загримированными актёрами.
Вся высшая элита страны - профессиональные политики, магнаты, лоббисты, финансисты и воротилы, владельцы заводов, газет, пароходов - были скошены в одночасье. В живых остались лишь те кто действительно управлял реальными предприятиями, а не тянул одеяло на себя на финансовом рынке и не стриг купоны, доверив свой бизнес дорогостоящим менеджерам. Пострадавшие месяцем ранее афро-американцы открыто злорадствовали. Справедливости ради надо отметить, что и белое население, точнее, его наименее обеспеченная часть, злорадствовало ничуть не меньше.