Рыболовы
Шрифт:
— Разыщу, разыщу, ваша милость.
— Да ежели есть черника у кого набрана, то я и черники фунтовъ десять купилъ-бы. И кисель, и пироги изъ черники прелесть что такое.
— Какъ черники не быть! И чернику найдемъ.
— Ну, то-то… Теперь ей время. Вонъ сколько ягодъ повсюду…
Охотникъ прислъ къ кочк, сталъ собирать ягоды черники и отправлялъ ихъ въ ротъ.
— А по весн, сударь, такъ у насъ просто смху подобно, что было! Кто не прідетъ изъ охотниковъ — сейчасъ березовыя почки для вина собирать. Наломаетъ березовыхъ втвей съ почками,
— Ахъ, да… Вотъ хорошо, что напомнилъ… — подхватилъ охотникъ. — Наломай-ка ты мн, Холодновъ, рябины. Жена даже просила, чтобы я рябины привезъ.
— Слушаю-съ.
— Да давай ломать сейчасъ. Вонъ сколько рябины. И надо полагать, самая сплая. Ломай вонъ съ того дерева, а я съ этого ломать буду.
Охотникъ остановился около одного дерева, а егерь около другого и начали ломать грозды рябины. Егерь улыбался, крутилъ головой и бормоталъ:
— Оказія! Почитай, что вс наши господа охотники на одинъ покрой…
— Тутъ рябины на цлую четверть водки хватитъ, — говорилъ охотникъ, уминая въ своемъ яхташ втки рябины съ гроздями ягодъ.
— Какое на четверть! Тутъ вы, сударь, можете смло полведра настоять, — отвчалъ егерь. — Даже на полведра и на четверть хватитъ.
— Ну, тмъ лучше. Да и на самомъ дл пріятно, что не съ пустымъ яхташемъ домой возвращаешься. Поди, разбери, что тамъ. Въ рябин можетъ быть и дичь.
— Разв ужъ больше не думаете ходить? А я было думалъ…
— Нтъ, довольно. Усталъ я — вотъ въ чемъ дло. Мы вдь достаточно бродили. Я такъ думаю, что мы верстъ восемь прошли.
— Что вы, ваша милость! И трехъ верстъ не прошли.
— Ну, вотъ… Ежели ужъ не восемь, то шесть верстъ наврное.
— Помилуйте… Да вдь мн мста-то извстны. Вдь намъ теперича, ежели вотъ такъ наискосокъ пойти, то черезъ четверть часа мы въ деревн.
— Такъ вдь мы шли не наискосокъ. Мы колесили. Но въ деревню я еще все-таки не пойду. У меня аппетитъ разыгрался и мн хочется пость въ лсу на легкомъ воздух. Ты покажи-ка мн поудобне мстечко, гд-бы можно было поудобне расположиться, — обратился охотникъ къ егерю.
— Да вотъ тутъ на опушк полянка. И мсто сухое, и пеньки есть. Пожалуйте.
— Можетъ быть далеко? Такъ ужъ тогда лучше я здсь. Усталъ я очень. А докторъ мн сказалъ такъ, чтобы и моціонъ былъ, и чтобы не очень утомляться.
— Четверти версты не будетъ.
— Ну, веди.
Егерь и охотникъ зашагали. Охотникъ то и дло останавливался, рвалъ чернику и лъ ее.
— Какая вкусная ягода, ежели ее прямо съ кустовъ снимать, — говорилъ онъ. — Одно только, что вотъ наклоняться надо, а я страсть какъ усталъ.
— Непривычны къ ходьб стало быть, ваше благородіе.
— Какая же привычка? Откуда? Занятія мои — письменныя, все больше сидишь. Ну, вечеромъ подешь куда-нибудь въ загородный садъ и тамъ разв сдлаешь легкій моціонъ. Да и тамъ больше сидишь въ кресл и смотришь представленіе. Въ антрактахъ разв
— Привыкать надо, ваша милость, къ ходьб-то.
— Да, да… То же самое мн и докторъ говоритъ. «Вы, говоритъ, охотой займитесь». Вотъ по его-то совту я и записался въ общество охотниковъ.
— Охота, коли ежели кто къ ней пристрастится, да настоящимъ манеромъ займется — любопытная вещь. Не оторвался бы, — произнесъ егерь.
— Я привыкну. Непремнно къ зим привыкну, — отвчалъ охотникъ.
— Зимой у васъ зайцевъ много. Облаву будемъ длать.
— Да, да… На зайцевъ должно быть очень интересно… Скоро мы, однако, дойдемъ? У меня ноги подламываются.
— Да вотъ, пришли ужъ. Выбирайте только мсто посуше. Вотъ пеньки на пригорк… И видъ на овражекъ чудесный.
— Ну, вотъ здсь мы и расположимся. Досадно, что я бурку свою не захватилъ. Я бурку себ хорошую кавказскую для охоты купилъ. Жарко только было въ ней хать-то. Вонъ какая теплынь стоитъ. Или не сыро?
— Не сыро. Смло садитесь.
— Ну, то-то. Я, братъ, боюсь ревматизмы себ нагулять. Три года тому назадъ я получилъ ихъ въ яхтъ-клуб во время катанья на лодк и на силу избавился.
— Садитесь на пенекъ.
— Вотъ такъ я и думаю.
Охотникъ помстился на пень и сталъ вынимать изъ жестяной коробки, прикрпленной къ поясу, бутерброды и разныя закуски, аккуратно уложенныя.
— Супруга наготовила? — спросилъ егерь.
— Да… Женщины, он вообще на этотъ счетъ мастерицы. Жена… Вотъ потому-то мн и хочется ей угодить въ свою очередь и привезти какого-нибудь гостинца. Здсь у васъ раковъ нельзя-ли достать? Вотъ я ей и свезъ бы…
— Сколько угодно. Стоитъ только мальчишкамъ заказать.
— Такъ вотъ ты мн, братецъ, закажи на деревн блыхъ грибовъ, черники и раковъ. Только ты мн раковъ-то покрупне.
— Да вдь ужъ это какіе мальчишкамъ попадутся. Здсь у насъ ракъ мелкій.
— Ну, все равно. Такъ вотъ я жен съ охоты рябины, черники, раковъ и блыхъ грибовъ.
— Клади съ вами много будетъ.
— Садись. Что стоишь-то! — кивнулъ охотникъ егерю. — Я и тебя попотчую. Видишь, сколько мн жена наготовила всякаго добра на охоту. Садись.
— Ничего, ваше благородіе, постоимъ. Я передъ настоящими господами привыкъ стоять, а вы, я вижу, баринъ настоящій, — отвчалъ егерь.
— Ну, что тутъ… Садись… Я не люблю церемоніи.
— Коли приказываете, то я не смю ослушаться.
Егерь прислъ на пень и продолжалъ:
— Я, баринъ, настоящимъ господамъ служить умю. Я ученый. Я весь свой вкъ среди господъ скороталъ, а только мало нынче настоящихъ господъ-то среди охотниковъ. Вотъ у насъ въ охотничій-то домъ назжаютъ! Вы меня извините, а это что за народъ! Какой это народъ! Непріятно и служить-то. Купцы, мщане. Да это бы еще ничего, коли купцы-то, а приказчики разные, трактирщики. Вонъ къ намъ трактирщикъ здитъ. Какъ я ему настоящимъ манеромъ служить буду, коли онъ, можетъ статься, такой же крпостной человкъ былъ, какъ и я! А господъ я люблю — и для нихъ готовъ…