Рыболовы
Шрифт:
— Вотъ, вотъ… Объ этомъ тоже я давно воображалъ… Придутъ гости…
— Мало-ли что вы воображали, а только не охотничье это дло. Собаку я вамъ обучу охотницкому артикулу, а насчетъ прочаго увольте. Я егерь… Я…
— Да ладно, ладно. Слышу ужъ… Ну, что съ одного заладилъ! — перебилъ его- охотникъ.
Минутъ десять они шли молча и вышла на скошенные овсы. Виднлась ужъ деревня. Надъ скошенными овсами цлой тучей носились воробьи. Охотникъ долго слдилъ за ними взоромъ и наконецъ сказалъ егерю:
— Холодновъ! Я хочу воробьевъ пострлять.
— Гм…
— Отчего-же? Та-же дичь. За-границей ихъ такъ дятъ, что въ лучшемъ вид… Да и не заграницей… Я самъ ихъ лъ. Для паштета, такъ первое дло.
— Не показанная она птица для ды — вотъ что. А есть такое желаніе, такъ стрляйте.
— Да конечно-же. Тутъ ужъ, братъ, безъ промаха. Однимъ зарядомъ можно штукъ десять положить. Пусть собака ихъ подниметъ. Трезоръ! Пиль! шершъ!
Собака бросилась въ овесъ. Воробьи взвились тучей. Охотникъ прицлился изъ ружья. Раздался выстрлъ и повалилось нсколько воробьевъ.
— Видишь, какъ удачно, — сказалъ охотникъ, весело улыбаясь.
Снисходительно, какъ-бы съ сожалніемъ улыбнулся и егерь.
— Подбирать будете? — спросилъ онъ охотника.
— Еще-бы. Я ихъ съ собой возьму. Все-таки домой явлюсь съ дичью. Дома у меня ихъ зажарятъ.
Охотникъ и егерь начали подбирать воробьевъ. Охотникъ свертывалъ имъ головы и клалъ въ яхташъ.
— Смяться будутъ домашніе-то ваши, когда съ воробьями домой прідете, — замтилъ егерь.
— Ну, вотъ! Что он, бабы, понимаютъ! Скажу имъ, что перепела. Такъ за перепеловъ и сойдутъ, далъ отвтъ охотникъ.
— На перепеловъ-то ужъ вовсе не похоже.
— Я теб говорю, что он ни уха ни рыла въ мелкой дичи не смыслятъ. Знаютъ глухаря, тетерку, рябчика, а чтобы насчетъ мелкопитающейся птицы — ни Боже мой.
Еще нсколько выстрловъ по воробьямъ и охотникъ съ наполовину наполненной сумкой направлялся къ деревн. Сзади шелъ егерь, крутилъ головой и улыбался.
По болоту.
I.
Изъ охотничьей избы вышли на задворокъ охотникъ и старикъ егерь Холодновъ, прошли за калитку плетня, выходящую въ поле, и поплелись по задамъ деревни. Охотникъ — среднихъ лтъ мужчина съ закругленными усами и наполеоновской бородой, совсмъ напоминалъ тирольскаго стрлка. На немъ была надта темно-зеленаго поярка тирольская шляпа съ перомъ, срый охотничій, солдатскаго сукна, жакетъ съ зеленой оторочкой и крупными пуговицами съ изображеніемъ собачьихъ головъ и высокіе сапоги съ мдными подковками на каблукахъ. Впереди радостно бжалъ рыжій сетеръ, обнюхивалъ кочки и кустики и то и дло оборачивался, посматривая на хозяина.
— Такъ Василій Семенычъ вчера былъ, вчера и ухалъ? — говорилъ охотникъ егерю. — Жалко, жалко, что не подождалъ меня. А я такъ расчитывалъ съ нимъ встртиться.
— Вчера были, вчера и ухали. Пріхали они въ субботу съ вечера, переночевали, утромъ побродили по болоту, соскучились и ухали.
— Да, что-жъ
— Не могу знать, Викентій Павлычъ… Они объ васъ вспоминали, но потомъ соскучились, потребовали телжку и на вечерній поздъ…
— Убилъ онъ что-нибудь?
— Гд убить! Нешто въ воскресенье у насъ что убьешь? Ни въ жизнь ничего не убьешь, коли на одну птицу по три охотника приходится. По воскресеньямъ вс контористы тутъ, господа адвокаты, нмцы — одно слово вс т, кому по буднямъ не свободно. Вы знаете, по воскресеньямъ нашъ зеленовскій кабакъ ящиковъ пять-шесть лишнихъ пива продастъ — вотъ какой създъ бываетъ.
— Да, да… Это-то, признаться сказать, меня и остановило вчера хать. То-есть оно и задержали меня, но все-таки.
— Какъ возможно по воскресеньямъ у насъ охотиться! По воскресеньямъ все равно попусту, по воскресеньямъ только, будемъ такъ говорить, для прокламаціи охотники дутъ: во-первыхъ, чтобъ. моціонъ сдлать, а во-вторыхъ, чтобъ пива выпить. Настоящему-то охотнику у насъ и въ понедльникъ длать нечего, потому съ воскресенья вся дичь распугана, — разсказывалъ егерь.
— Ну, въ понедльникъ-то еще ничего, — замтилъ охотникъ.
— Нтъ, ваша милость. Вдь они, вотъ хоть-бы эти нмцы-контористы, шумъ-гамъ въ лсу и на болот длаютъ, ходятъ по двое да по трое вмст, попусту стрляютъ, мальчишки деревенскіе за ними корзинки съ пивомъ таскаютъ. Какая это охота! Это не охота, а безобразіе. Опять-же выпьютъ, сядутъ на пни и давай свои нмецкія псни пть. А птица — она шуму боится, она отлетаетъ. Она посл такого переполоха въ воскресенье разв-разв къ сред на свои любимыя мста вернется и сядетъ. Въ четвергъ или въ пятницу къ намъ прізжать — вотъ это настоящее охотницкое дло.
— Такъ думаешь, что мн сегодня не посчастливится?
— Не думаю, чтобы съ хорошей добычей вернулись, — отвчалъ егерь.
— Я на многое и не расчитываю, а хоть-бы уточекъ пару.
— Уточекъ-то можетъ быть и поршите. Утка у насъ бываетъ такъ, что и съ другого болота налетаетъ. Вдь эта птица шляющаяся. Она сегодня здсь, завтра тамъ.
— Жаль, жаль, что Василій Семенычъ меня не подождалъ, — твердилъ охотникъ. — А я дв бутылки хорошей мадеры захватилъ. Теперь не съ кмъ и выпить будетъ. Представь себ, мы даже условились и насчетъ закуски: онъ ршилъ копченаго сига привезти, а я ветчины и сосисокъ.
— Копченый сигъ съ ними былъ-съ. Копченый сигъ и сардинки. Выпили они свою фляжку, скушали сига и сардинки, выспались на сновал, потомъ напились чаю и ухали.
— Ну, куда я теперь съ закусками и съ мадерой!.. Одному всего мн не одолть, запасъ у меня очень большой.
— Да вдь до будущаго раза спрятать можно. У насъ при охотничьей изб ледникъ хорошій.
— Сосиски не улежатъ. Ну, вотъ поди-жъ ты! А я даже и французской горчицы банку захватилъ. Кто здсь сегодня изъ охотниковъ?