Рыцарь бесчестия
Шрифт:
Ольвин открыл глаза. Его взгляд охватывал все пространство вокруг, и мне на секунду показалось, что он распространялся далеко за пределы корабля. Белки его глаз вдруг стали черными, потом загорелись огнем, огонь сменил цвет морской волны и наконец, вернулся естественный цвет. Я почувствовал, как в моей сумке что-то зашевелилось. Я посмотрел на нее и в этот момент оттуда выскочил гномопундус, та самая каменная гайка, которую я пытался выдать за морскую искру. Гномопундус завис в воздухе и начал вращаться. На моих глазах гномопундус превратился в кольцо огня, сделал четыре оборота и превратился в кольцо воды, затем через четыре оборота снова стал самим
– Заклинания нужны для того, чтобы настроить сознание на определенный лад. Повторяя их снова и снова, маг достигает состояния сознания, в котором он может воздействовать на окружающий мир. Мои учителя не хотели этого понять. Кому-то легче настроится на управление огнем, кому-то водой или другой стихией, но при определенном упорстве и практике любой маг может научиться переходить из одного состояния в другое без особого труда. Магия сокрыта внутри нас. Магия - это управление окружающим миром. Простые люди делают это при помощи примитивных орудий, у магов таких орудий больше, и они эффективнее. Но способность к управлению на высшем уровне заложены, и в тех и в других, магам это дается легче. Ты нашел морскую искру быстрее, чем я ожидал. Ты действовал в слепую, действовал неправильно, но в итоге ты настроил свое сознание таким образом, что оно дало толчок силам Элэй Дан'а. Итог мы видели.
Ольвин посмотрел на меня. Я молчал, боясь опять взболтнуть лишнего и получить новую порцию трудностей.
– Кве?нту элта?ра ойн - тихо сказал Ольвин.
– Что?
– спросил я.
– Это заклинание, с помощью которого, можно заставить воспламениться то, что легко горит, начни с пуха или бумаги, если получится, попробуй на дереве. Помни заклинание это всего лишь набор звуков, который настраивает твое сознание на нужный лад. Направь внимание на предмет, и повторяя заклинание наблюдай. Как только найдешь состояние, которое заставило воспламениться предмет, запомни его и используй для второй попытки и для третей и для всех последующих. Как только это войдет в привычку "Квенту элтара ойн" станет ключом, который в нужный момент будет отпирать дверцу, за которой прячется огонь.
– Кве?нту элта?ра ойн - повторил я.
– Только будь осторожен и не начни во сне бормотать это заклинание. Делай перерывы в течении дня - предупредил меня Ольвин.
– В годы моего обучения, в общей спальне сгорели две подушки и одно одеяло.
Ольвин улыбнулся, видимо вспоминая минувшие дни, и закрыл глаза, а вот у меня началось беспокойное время. Полночи я не мог уснуть, боясь, что засевшее в голове, за день безуспешных попыток заклинание сработает, и начнется пожар. Вторую половину, когда наконец-то удалось заснуть, начали сниться сны про то, что корабль горит и из-за этого я постоянно просыпался.
Ничего не получилось и на следующий день и через день тоже. Днем, я немного читал и писал на кеммерском, несколько часов тратил на упражнения с мечом, иногда Штурман, и первый помощник капитана Вейнл составляли мне компанию, и моя тренировка оканчивалась тренировочным поединком. Ветер немного поутих и время пути увеличилось. До Сихавена мы не добрались. Когда до порта оставался один день "Быстроходный" зашел в пустынную бухту, чтобы пополнить запасы пресной воды. Ветер мог совсем стихнуть, и капитан решил перестраховаться. Ольвин, Штурман и я сошли на берег вместе с матросами, отправленными к источнику, скрытому за каменистыми скалами. Перед тем как покинуть корабль я условился с Гримом встретиться
Шли весь день без остановки. Местность была не самой подходящей для пешего перехода. Кругом сплошная равнина, постоянно дул сильный, холодный ветер. Местами до сих пор лежал снег и ни одного деревца. Ночевали в овраге. Костер развести было не из чего, но Ольвин соорудил неподвижный, бездымный огонь. Удалось согреться и поспать.
Плавание, длившееся в общей сумме больше месяца, сказалось на всех троих. Но на Ольвине в меньшей степени. Идти на второй день было мучительно тяжело. Я и Штурман прихрамывали и волочили ноги всю дорогу. Походка Ольвина выровнялась уже через полчаса, после того как мы двинулись в путь. Болели не только ноги, но и все тело, отвыкшее от долгой ходьбы. После полудня Ольвин привел нас к небольшой, грязной деревеньке с низенькими домами и не очень приветливыми, чумазыми жителями. Когда жители узнали, что у Ольвина есть деньги, они подобрели и у них нашлись припасы и три еле живых лошади. После долой зимы трава здесь только-только начала тянуться к солнцу, и подножного корма было мало, поэтому кормить проданных нам голодных лошадей, пришлось за свой счет.
До Бэдрока, благодаря чутью Штурмана и всеведущему взгляду Ольвина добрались без проблем. Чем дальше мы забирались на юг, тем теплее становилось. Ветер здесь был приятнее и разы теплее. Ближе к Бэдроку снег пропал, зазеленела трава. Через неделю, проведенную в седле, я снова услышал шум большого города, но я не видел перед собой ни его домов, ни суетящихся жителей. Все тело болело от непривычных нагрузок, а в голове была только одна мысль: - "Кве?нту элта?ра ойн", за которой я пытался скрыть мысли о храме сестер.
– Здесь мы ненадолго задержимся - сказал Ольвин, когда мы разместились в одной из комнат трактира "Полная чаша", по словам Ольвина единственного приличного места в городе.
– У меня есть кое-какие дела. Это займет четыре-пять дней.
У Штурмана тоже нашлись дела, и я очень удачно остался предоставленным самому себе. На следующий день за завтраком меня нашел Грим. Ольвин оставил мне немного серебра, на него я купил в дорогу соленой рыбы, сыра, хлеба и вина для нас с Гримом, после чего мы отправились к храму сестер.
Дорога к храму тянулась через лес. Деревья в нем уже начали покрываться зеленью. Чистый воздух, отсутствие шума и то обстоятельство, что теперь не надо прятать мысли от Ольвина и Штурмана подняли мне настроение. Теперь мысли устремились к Валери и пока еще маленькому комочку у нее в животе. Два дня Грим развлекал меня рассказами из воровской жизни, о том, как ему все это надоело, при этом, он не упустил возможности украсть цыпленка в деревне, где мы останавливались на ночлег. Я был против таких поступков, но поджаренного на костре цыпленка ел с удовольствием. К концу второго дня, в сумерках, мы подошли к первому храму сестер.
Квадратные колонны, высотой около пяти метров поддерживали треугольную каменную крышу. Деревья росли почти вплотную к стенам. Основание храма покрывал темно-зеленый мох, а верхнюю часть стен и крышу облюбовал плющ. Плющ, как и деревья, только начал покрываться листьями. К массивной деревянной двери вели широкие каменные ступени. Чистые, без единой травинки, упавшего листочка или пыли. Несмотря на то, что лес подступил к стенам вплотную, храм не казался заброшенным или неухоженным, здание гармонично сливалось с окружающей его природой.