Рыцарь ее сердца
Шрифт:
Он быстро кивнул в ответ, давая понять, что вполне допускает такую возможность.
— Ну хорошо. — Он не спеша поставил чашу на камень. Казалось, что огонек свечи хочет заглянуть в его сосуд и изучить, что там такое. — Итак, ваша мать пребывала в роли горничной де Лаэрнов в Гаскони в то самое время, когда Генрих назначил Симона де Монфора на пост гасконского наместника. Как известно, баронам это назначение не слишком понравилось, и ваша мать увидела в этом хороший повод для того, чтобы расстроить планы своих благодетелей и прекратить «карьеру» служанки. Не правда ли, достойная благодарность семье де Лаэрнов, спасшей ее от нищеты и, возможно, давшей Лучшее место в жизни, на которое она могла
Сибилла не произнесла ни слова, но душа ее страдала, поскольку сведения, излагаемые Джулианом, были безупречно точны. Черт бы его побрал!
— Ваша мать, — продолжал Гриффин, — выросшая в аристократическом доме, в совершенстве овладела всем тем, чем только требовалось владеть знатной леди, — манерами, походкой, речью, умением преподнести себя должным образом. Приехав в Англию, она стала гостьей в замке Кенилворт и вошла в число фавориток леди Элеоноры де Монфор — супруги Симона и сестры короля Генриха, который проявлял к родственнице необычную симпатию и позволил ей остаться дома, несмотря на то что муж вернулся в Гасконь. Леди де Монфор зашла в интригах так далеко, что позволяла себе представлять вашу мать при дворе именем леди де Лаэрн, смело щеголяя перед подругами знакомством с представительницей столь знатного семейства, будто играя в какую-то увлекательную игру.
Бывшая горничная наслаждалась проявляемым к ней вниманием и роскошью в Кенилворте, однако, обладая острым умом, не теряла голову. Постепенно ее охватило серьезное беспокойство. Очень серьезное. Она прекрасно понимала, что рано или поздно леди Элеоноре наскучит новая игрушка, а кроме того… — Джулиан запнулся. — Простите Сибилла. Я…
— Продолжайте, — коротко потребовала леди Фокс.
— Кроме того, она была беременна. Вами.
Сибилле хотелось опустить голову и закрыть глаза, поскольку жуткий реализм ее ситуации давил непосильным грузом, но она не могла позволить себе проявить внешнюю слабость. Вместо этого Сибилла отвернулась от Гриффина и через камни взглянула на гряду черных холмов, спрятанных в ночи.
— Мой настоящий отец был офицером армии де Монфора, вернувшимся из Гаскони, — хладнокровно проговорила леди Фокс, словно речь шла не о ней, а о каком-то далеком историческом событии. Сибилле казалось, что она и сейчас слышит голос матери, поведавшей ей об этом на ухо, но столь же отчетливо. — И Амиция находилась под его покровительством. Обстоятельства сложились так, что если бы она не стала отдавать себя этому человеку, то попала бы в зависимость к группе людей, которыми владели самые низменные инстинкты. Не буду вдаваться в подробности, но риск надругательства рос с каждым днем. Возможно, что ее ожидала смерть раньше, чем она достигла бы английских берегов, где в то время находился де Монфор.
Сибилла оглянулась на Джулиана и, обнаружив на его лице признаки явной симпатии, почувствовала некоторое облегчение.
Решив выложить все до конца, Гриффин продолжил свой рассказ:
— Итак, мы остановились на том, что Амицию стали одолевать тревожные предчувствия. Услышав от кого-то легенду про Фокс-Ринг, она нарочно «потерялась» на охоте с леди де Монфор с одной лишь отчаянной целью — найти развалины и хорошенько их исследовать. Совершенно случайно обнаружив около руин Мориса Фокса, она использовала это как удачный шанс, даже не предполагая, что собирается соблазнить влиятельного союзника главного политического врага де Монфора…
— …То
— По моим данным, Амиция была очень красива. Она была молода — в отличие от Мориса Фокса. Тот не отличался ни красотой, ни тем более молодостью. Возможно, это была лишь романтика легенды…
— Я так не думаю, — с горечью покачала головой Сибилла.
Помолчав несколько секунд, Джулиан продолжил:
— Но есть кое-что, чего я не знаю и не понимаю. Какие намерения были у Мориса? Какие цели он преследовал, признав в вас собственную дочь?
— Все достаточно просто, — отвернулась в сторону Сибилла. — Даже если Эдуард и настаивает, что земли получены матерью мошенническим путем, поскольку в ее жилах не текла благородная кровь, он не сможет доказать, что я не являюсь прямой наследницей Мориса Фокса, как, впрочем, и вы сами не сможете этого сделать. Король Генрих наградил мою мать замком Фолстоу после — подчеркиваю! — после того, как Морис погиб в битве при Льюисе, защищая корону от английских баронов и де Монфора.
— Он погиб потому, что де Монфор припомнил супруге Мориса Фокса старые грехи. Симон угрожал Амиции разоблачить ее происхождение, сделать достоянием гласности незаконные обстоятельства вашего рождения, бросив тем самым тень и на самого Мориса, и на ваших сестер. Амиция уступила, и Морис был убит. — Джулиан помолчал немного. — Это уже можно расценить как государственную измену, Сибилла. Ваша мать предала и Корону, и собственного мужа.
Сибилла молчала, поскольку сказать было нечего, и только звуки рыданий ее матери проносились в голове.
— Но она не растерялась и решила возместить упущенное, не так ли? — поднажал Джулиан. В его голосе появились интригующие нотки, а может быть, эго было что-то другое, но Сибилла не могла разобрать, что именно. — Она отомстила де Монфору сразу на следующий год в Ившеме, шепнув королю, что армия сына де Монфора занята лишь охраной замка Кенилворт и ничем больше. Место, где в свое время Симон приютил Амицию, было ей хорошо знакомо, и разоружить армию не составило для Эдуарда большого труда. Представляю себе удивление де Монфора, когда король выступил против него в Ившеме под знаменами собственного сына! Бывший гасконский наместник и основатель палаты общин Симон де Монфор был убит, его правление закончилось раз и навсегда.
Почувствовав, что ее голова начала чуть-чуть дрожать, леди Фокс немедленно приказала себе успокоиться.
— Вы не сможете доказать ни один из этих фактов.
— Но это же правда, не так ли?
Не глядя на Джулиана, Сибилла почувствовала, что он полностью повернулся в ее сторону.
— Нет.
— Тогда вы лжете! — В голосе Гриффина послышалась нескрываемая горечь. — Вы лжете ради собственного спасения!
— Нет, — снова прошептала Сибилла, поднимая глаза на Джулиана.
— Ладно. Тогда скажите мне, где я допустил ошибку, — настаивал Гриффин, причем сейчас в его взгляде проскальзывала как сила, так и искренность. Сибилле даже на мгновение показалось, что она готова полностью открыться этому человеку.
Но перед глазами снова возник образ слабеющей матери, уже почти прикованной к постели в ожидании смерти. Сибилле опять послышался ее жалкий плач, чередующийся то с пронзительными, то с жалкими требованиями…
«Ты понимаешь, чего я добилась? Теперь ты стала одной из самых прекрасных, богатых и влиятельных женщин на земле. Помни, что замок Фолстоу не только под твоим управлением, но и под твоей защитой. У тебя есть Фолстоу и есть сестры, Сибилла. Думай о них! Если ты хочешь сохранить их, делай так, как я говорю. Если же все будет потеряно, унеси с собой все наши тайны. Зачем рушить судьбы Элис и Сесилии? Не дай обесчестить гордое имя человека, который был твоим отцом…»