Рыцарь Фуртунэ и оруженосец Додицою
Шрифт:
Воскресенье 26 апреля 1942. Сегодня выдали нам по 43 папиросы, куску мыла для бритья, куску для мытья и еще куску для стирки, а выдано все это потому, что мы теперь на немецком довольствии. (Опять? Интересно, была ли тогда такая знаменитая марка мыла, как «Рексона»? А коли была, так в какой мере она связана с продукцией лагерей уничтожения?) После обеда во второй раз сделали укол против холеры, а утром снялись с места и перли 35 км.
Понедельник 27 апреля 1942. Заночевали в деревне Новомосковски, видное место, спал у портного, утром последовали в село Знаменовка — пешего хода 20 км.
28 апреля 1942. Сегодня сухой паек и цуйка.
Прибыли в село Знаменовка и стали на постой, а завтра
В пути видел побитые машины — грузовики, танки, пушки, снаряды, разные ящики с амуницией и гильзы стреляные. Тут больше воевали немцы, всюду одни немецкие погосты. Прошли два моста, сколочены крепко.
Среда 29 апреля 1942. Двигаемся все пехом, а дороги трудные, по четыре упряжки волов на печь — и то едва ползут. Военные машины совсем разбили дороги. (Нам, тем, кто родился во второй половине XX века, то есть по меньшей мере на восемь лет позднее описанных капралом Г. П. событий, рассказали немало об этой ужасной, второй по счету всемирной бойне. И объяснили также, что если неизвестно еще, каким оружием будет вестись третья война, то в четвертую люди уж наверняка сражаться будут пращами. Объяснили и много другого. Но до сих пор никому из нас не было известно, что во вторую мировую войну на фронт шли помимо прочего и воловьи упряжки, что им пришлось переправляться через Буг, Днепр, Дон и другие водные рубежи. Те самые упряжки, что так напоминают мирные картины нашего Григореску[3]. Упряжки с возами, на которых были укреплены Печи Для Делания Хлеба. А напрасно нам этого не говорили…) Прошли около 24 км через населенные пункты Новомосковски, Орлинщина, Зломеновка, Карабиновка, Метровка, Маврена, Лехачева, Павлоград. Говорят — в последнем остановимся и начнем выпекать хлеб. (Значит, в пути их все же не заставляли печь хлеб. Даже эти несчастные картофелееды поняли, наконец — и, должно быть, впервые в жизни, — что для того, чтобы выпекать настоящий хлеб, надобно прочно осесть на земле, глубоко в нее пустить корни.) А пока шли эти 24 км, видели повсеместно машины, развороченные пулями и снарядами, и воронки от бомб, и осколки от снарядов, и брошенные в поле горелые гильзы. Кинутые вещи, колеса от грузовиков, скаты, разные детали и многое другое.
Четверг 30 апреля 1942. Сегодня с трудом прошли 20 км. Дождит, грязь непролазная, впрягали по десять упряжек, только ярмо сломали, колесы по самую ось вязнут в грязи. Весь день маковой росинки во рту не было, только в 8 вечера и поели.
Пятница 1 мая 1942. Сегодня, 1 мая, стояли в деревне Межерич, давали скотине передышку. В 12 дали по четвертухе хлеба на весь день да миску борща с фасолью (потому что), из-за дурной погоды хлеб нам не подвезли.
Суббота 2 мая 1942. Все там же — в Межериче. Дорога никудышная, вот и стоим на месте. Вчера, 1 мая, получил первую почт. откр. от Штефана и Апостоликэ, а сегодня, 2 мая, ответил сразу. Выдали нам по две почт. откр. — писать домой. После обеда выдали по пачке табаку и сделали уколы от тифа.
Воскресенье 3 мая 1942. Спокойный день, только смазали печной механизм, другого ничего. Вёдро, солнце. Пока пишу, кто-то наяривает на гармошке. После обеда выдали нам трубочного табаку, меду и папирос.
Понедельник 4 мая 1942. Стоим в лесу, обедаем в лесу, только без хлеба — пожадничал, до времени умял.
Вторник 5 мая 1942. Сегодня выдали нам хлеб да 27 папирос, немецких, но первого сорту. За все дни пути не был так сыт, как сегодня.
Среда 6 мая 1942. Сегодня оставляем Павлоград, едем дальше все вперед и сегодня же получил почт. откр. от жены.
Четверг 7 мая 1942. Всю ночь добирались пешим ходом к фронту. Господин капитан приказали мне идти впереди колонны для безопасности, а до фронта осталось 18 км. Стоим в селе Варваровка 2. (Не
Пятница 8 мая 1942. Утром, не доехав 12 км до фронта, встретил Неду М. Петраке из Прясны. Сегодня же выдали нам трубочного табаку, папиросы и сигару… Сейчас 5 часов пополудни, готовимся в путь поближе к фронту, всю ночь, пока шли, слышали пушечную пальбу.
Суббота 9 мая 1942. Сегодня, то есть в ночь с 9 на 10 мая, придется пройти еще 12 км к фронту. Отправление в полночь, а теперь, когда пишу, вся земелюшка дрожит от пушечных залпов. Ночью то и дело запускают ракеты, землю освещают. Сегодня улегся после 12, приснилось, будто поругался с Тикуцэ и Дадой за то, что вошли в дом и все в нем переворошили. И тогда же привиделось, будто женился я на Бурдулевой Сице, затем что она девка на выданье. А Рэдица моя вроде бы померла, и я вдовый, сохрани нас боже от такой напасти. Писано в селе Алексеевка по прибытии туда в день 10 мая.
Воскресенье 10 мая 1942. 50 дней пробегли как один, а мы только добрались до места, где будем хлеб выпекать. Сегодня, 10 мая, мы находимся в 12 км от последних позиций антилерии, пушки так гудят, аж земелюшка дрожит. Спим в палатках, на дворе холод собачий — руки зябнут.
Понедельник 11 мая 1942. Село, куда мы прибыли, чтоб выпекать хлеб для солдат 4 Дивизии, называется Олессинка — в 12 км от линии фронта.
Вторник 12 мая 1942. Утром — строевые занятия, после обеда достали печные трубы, приладили их на случай выпечки хлеба, после чего нам выдали шиколад, кофе и по сигаре.
Среда 13 мая 1942. Наводили порядок, устраивали земляные гряды, таскали дерн.
Четверг 14 мая 1942. Сегодня светлый праздник вознесения господа нашего Иисуса Христа, а нас, вместо того чтобы отдыхать, заставили опять работать, как в день 13 мая.
Пятница 15 мая 1942. Прошел год, как меня мобилизовали, и прошлой ночью, то есть с 14 на 15, я почти совсем не спал из-за налетов, от страха бежал в одном исподнем в поле, где лежали и остальные. Сегодня прилетел немецкий самолет и сел недалеко в поле. Говорят, почта. Нынче же в день 15 мая ввечеру встретил Рэдукану Г. Марина, и пока мы беседовали, Русская Антилерия такое выделывала — земля гудела.
Суббота 16 мая 1942. Недалеко от нас бомбила Русская Авиацыя, досталось и антилерийским частям.
Воскресенье 17 мая 1942. Ночь прошла спокойно, а утром опять заговорила Русская Антилерия, правда, и наши отвечали.
Понедельник 18 мая 1942. Сегодня пилили дрова, в это время проехали машины с ранеными из 5 Драбантского[4] и 20 Драбантского, а также 3 Кавалерийского полка. (Потрясение, испытанное капралом, осознавшим одновременность двух почти несовместимых фактов, передано здесь с удивительной сдержанностью. Как же могло случиться — хотелось ему, наверное, спросить, — что в то время, как я тут во дворе мирно пилю дрова, мои братья из этих столь звучно названных полков отправляются в тыл, втиснутые в немецкие грузовики, и криком кричат от боли? Но он не имел права ничему удивляться. Иначе — смерть. Интересно, однако, для кого писал этот капрал свой дневник? Рассчитывал ли он на пределенного читателя?)
Вторник 19 мая 1942. На нашем участке покойно (!) только едут да едут грузовики, полнехоньки ранеными из 7 Саперного и 5 Драбантского. (Я по-прежнему убежден, что немногословность и сдержанность записей о столь волнующих, в сущности, фактах вызваны не самоцензурой, а смутным страхом.)
Среда 20 мая 1942. В 12 ч., должно, пошла в наступление 4 Дивизия, потому как без умолку молотит антилерия. Сегодня в 4 часа дня моему Ионикэ минет 8 годков. (Я склонен думать, что капрал Г. П., окончивший всего лишь пять классов начальной школы, владеет высоким искусством риторики. Мог бы он иначе поставить рядом два подобных предложения?)