Рыцарь и буржуа

Оссовская Мария

1. Личность Вольнея

Имя, под которым наш автор вошел в историю, не настоящее его имя, а псевдоним. Вольней был сыном адвоката, носившего фамилию Шасбёф. Сочетая доходы от адвокатской практики с доходами от земельной собственности, отец Вольнея поднялся выше среднего уровня благосостояния и постарался обеспечить более высокое общественное положение себе и своим детям. Для этого он отказался от прежней фамилии в пользу фамилии де Буажире — от названия своего имения, что звучало уже по-дворянски. Его сын не унаследовал ни этой фамилии, ни притязаний отца. В двадцать с лишним лет он выбрал псевдоним, а в 1789 г. был избран депутатом Генеральных штатов как «Константин Франсуа Шасбёф Вольней — буржуа» Биографические сведения о Вольнее взяты прежде всего из введения Гастона-Мартена к «Катехизису» Вольнея (см. след, примеч.), а также из биографии Вольнея авторства Ж. Кларети, опубликованной в качестве вступления к кн. Volney. C. F. Les ruines ou meacute;ditations sur les reacute;volutions des empires. Paris, 1869..

Вольней

родился в Краоне в 1757 г. Его мать умерла, когда ему было два года. Отданный в школу, он воспитывался вне семьи. По окончании школы отец предоставил ему финансовую самостоятельность, и Вольней едет в Париж; здесь он изучает различные отрасли гуманитарных знаний и медицину, вращается в кругу энциклопедистов; в салоне вдовы Гельвеция он знакомится с Кабанисом, Гольбахом и, вероятно, с Франклином. Получив довольно значительное наследство, Вольней использует его для того, чтобы совершить путешествие в Сирию и Египет. Изданная им по возвращении книга «Путешествие в Египет и Сирию» (1787) приносит ему известность; позже к ней обращался Наполеон во время своего египетского похода. Дальнейшая жизнь Вольнея заполнена основательными научными исследованиями в области языкознания Ближнего Востока (прежде всего арабский и древнееврейский языки), деятельностью политика и моралиста, а также попытками осуществить некоторые агрономические идеи. Сразу после возвращения во Францию Вольней занялся в Ренне подготовкой выборов вГенеральные штаты. В издававшейся им газете он защищает положение о выборах, направленное против привилегированных. Чтобы сокрушить их численным перевесом третьего сословия, он требует индивидуального и всеобщего голосования, исключая из третьего сословия тех, кто находится на службе у господ и чье мнение полностью зависит от мнения их хозяев. Свое требование Вольней подкрепляет такой наглядной картиной: «Это алжирские рабы, которых мы хотим освободить, но которых должны обстреливать, чтобы уменьшить число пиратов» Volney С. F. La loi naturelle ou Cateacute;chisme du citoyen franccedil;ais. Paris, 1934, p. 17 (введение Гастон-Мартена)..

В качестве политика Вольней не добился особых успехов, что служило ему поводом для всякого рода обид. В Законодательное собрание он входит прежде всего благодаря своим литературным заслугам. Влиять на ход событий ему мешают, в частности, его слабые ораторские способности. К тому же его амбициозность, резкость в обращении и неизменно абстрактно-принципиальная точка зрения его законодательных проектов настраивают окружающих против него. Так и не попав в первые ряды политиков, после 1790 г. Вольней утрачивает свою популярность. Его обвиняют в связях с Мирабо, хотя А. Матьез пишет о его столкновениях с Мирабо по вопросу о праве короля объявлять войну и заключать мир. Именно Вольнею принадлежит знаменитое восклицание: «Берегись, Мирабо! Вчера — Капитолий, сегодня — Тарпейская скала!» Mathiez A. La Reacute;volution Franccedil;aise. Paris, 1930, vol. 1, p. 93. См. также: Gaston-Martin. Op. cit., p. 22.

В 1791 г. Вольней публикует книгу «Руины, или Размышления о расцвете и упадке империй». О ее романтической историософии, в которой сказался горький опыт автора, будет сказано ниже. После роспуска Законодательного собрания Вольней уезжает на Корсику. Здесь он руководит опытной агрономической станцией, исследуя возможности разведения тропических растений в средиземноморском бассейне и южной Франции — идея, которой он увлекся еще во время пребывания в Сирии. В разведение сахарного тростника, хлопка и кофе он вкладывает собственные средства. После года неудач он возвращается во Францию, продав свой земельный участок с аукциона, рассорившись со своими сотрудниками и прибавив к своим обидам еще одну. На Корсике он подружился с молодым Бонапартом,

В апреле 1793 г. появляется нравственный катехизис Вольнея («Естественное право, или Катехизис французского гражданина»). В том же году — году террора — Вольней попадает в тюрьму, из которой его освобождает Термидор. «Катехизис» встречает благожелательный прием в кругах монтаньяров как учебник гражданского воспитания. Вольней опять выплывает наверх и после основания Нормальной школы, задачей которой была подготовка новых учительских кадров, немедленно назначается ее профессором. Он преподает историю, превращая ее скорее в философию и методологию истории. После закрытия Нормальной школы Вольней едет в Соединенные Штаты в поисках, как он сам пишет, свободы и спокойствия. И там он вскоре портит отношения: с одними — из-за своей непримиримой критики религии, с другими — из-за попыток играть в Штатах определенную политическую роль.

Его обвиняют в шпионаже, и Вольней, снова разочарованный, возвращается во Францию, где Бонапарт — в то время уже консул — оказывает ему поддержку и использует для разных дипломатических поручений. Вольней, который в «Руинах» протестовал против колониализма, против завоевания Африки и порабощения Индии под видом торговли, в 1798 г. пишет статью-панегирик в честь Бонапарта: он видит в нем великого завоевателя и миротворца в одном лице. Но вскоре,

по мере того как проясняются намерения Бонапарта, дружбе с ним Вольнея приходит конец. Вольней категорически осуждает экспедицию на Сан-Доминго и конкордат с Ватиканом. Когда в 1804 г. сенату было предложено провозгласить Наполеона императором, Вольней оказался в числе четырех сенаторов, имевших смелость голосовать против. На следующий день после одобрения этого предложения Вольней, пережив очередное разочарование, подает императору прошение об отставке и уезжает в приобретенное им имение. Он решает обосноваться здесь навсегда, занимаясь наукой и агрономическими опытами. При Людовике XVIII Вольней производится в пэры Франции, но и в последних своих сочинениях он остается республиканцем, а на смертном одре отказывается от причащения. Республиканские, либеральные и антирелигиозные убеждения он сохранил до конца жизни.

Идеи Вольнея относительно переустройства общества не шли далеко. Он опасался чрезмерного усиления социальных низов — настолько устрашил его кровавый ход революции. «О приниженные народы! — восклицает в «Руинах» автор (точнее, таинственный дух, устами которого говорит автор). — Вы должны знать свои права! Всякая власть исходит от вас, только в вас вся сила! Напрасно короли повелевают вами именем бога и с помощью вашего оружия. Солдаты, врастите в землю и не повинуйтесь! Если султана поддерживает бог, ваша помощь ему не нужна. Если ему достаточно его собственного меча, он не нуждается в вашем мече: посмотрим, что он может сделать собственными силами... Если солдаты опустят оружие, то повелители мира станут такими же слабыми, как последний из их подданных! Народы! Знайте же, что люди, которые вами управляют, являются вашими руководителями, но не вашими властелинами, старшими уполномоченными, но не хозяевами, не собственниками, что они имеют власть над вами только благодаря вам, от вашего имени и для вашей пользы... что бог создал всех людей равными... и что ни один смертный не имеет права угнетать себе подобного» Вольней К.-Ф. Руины, или Размышления о расцвете и упадке империй. — В кн.: Вольней К.-Ф. Избранные атеистические произведения. М., 1962, с. 79-80. В дальнейшем «Руины» Цитируются по тому же изданию, а «Катехизис» — по французскому изданию 1934 г.. Все это, по мнению Вольнея, гарантировала уже буржуазная республика.

2. «Катехизис» Вольнея в сопоставлении с его «Руинами»

В «Руинах» Вольней хотел из прошлого извлечь уроки для настоящего. Путешественнику, блуждающему среди руин Малой Азии и размышляющему об упадке стольких держав, некогда процветавших, является таинственный призрак — дух руин. Именно от него наш путешественник желает узнать, «какие силы возвышают и какие вызывают падение империй? Какие причины порождают процветание и какие вызывают несчастья народов? Наконец, на каких принципах должны быть основаны мир и покой обществ и счастье людей?» (с. 42).

В ответ дух руин излагает свою философию истории. Когда-то люди объединились в общество, чтобы обеспечить свое существование. Удовлетворяя все свои нужды благодаря разумной взаимопомощи, они могли бы жить счастливо; увы, та самая любовь человека к самому себе (l'amour de soi, что в данном контексте следует понимать как заботу о собственных интересах), которая составляла основу счастья и совершенства, когда была умеренна и благоразумна, приняв крайние формы и объединившись с глупостью, стала причиной всех несчастий, опустошавших землю. Алчность и невежество разделили общество на угнетателей и угнетаемых. Угнетатели разрушили равенство, царившее между людьми, уничтожили свободу, безопасность человеческой жизни и имущества. Меньшинство прибегло к различным способам, чтобы поработить большинство. В этом ему помогали религия и духовенство, ставшие на сторону привилегированных. Служители всевозможных культов сумели обеспечить себе множество привилегий, освободив себя от всякого бремени. Они не участвовали ни в трудах земледельца, ни в трудах воина; они не делили с купцом его убытков. Они не основывали семью, избегая связанных с нею забот. Чтобы поддержать свой авторитет, они выдумали обряды, в которых сами играли главную роль и говорили от имени богов, заставляя тех защищать свои собственные интересы. Они противодействовали просвещению, чтобы сохранить за собой монополию власти («Руины», с. 73). А в «Катехизисе» Вольней утверждает, что «вера и надежда — добродетели легковерных, выгоды же от них достаются мошенникам» («Катехизис», с. 193).

В следующих главах «Руин» рассматриваются различные формы культуры. Чтобы всем в мире стало хорошо, надо отвергнуть религии, разделяющие людей, и исходить из того, что людей объединяет, то есть из законов природы. Согласно Вольнею (и в соответствии с деизмом французского Просвещения), «идея божества... всегда была естественным продуктом нашего сознания» («Руины», с. 141); но бог — это некое абстрактное бытие, «всеобщая двигательная сила» (с. 75), которую люди представляют себе на свой собственный лад. Вслед за Ксенофаном и предвосхищая Фейербаха, Вольней утверждает, что «вовсе не бог создал человека по своему образу и подобию, а человек создал образ бога по своему подобию» (с. 72), причем этот образ меняется в ходе эволюции самого человека.