Рыцарь и Ко

Захаров Евгений

– А если мы? Помнишь уговор?

– Яйца не разбивать?
– захихикал косматый, но сдержался и посуровел. Помню, помню, как не помнить-то...

– А ты не знаешь, куда нам надо попасть!
– подняла палец сестра.

– Кто ж не знает? В Камелот вам надо, куда же еще, - сплюнул черт.

– Хорошо, - кивнул оруженосец и схитрил.
– Тебя зовут Павсикакий или Фемистоклюс!

– А-а-а!
– погрозил пальцем черт.
– Жулить? Жульте. Все равно ничего не выйдет.

– Так, значит, неправильно?
–

огорчился лопоухий.
– Не Павсикакий?

– Сам ты такой, понял?
– огрызнулся черт.
– И уж совсем неправильный этот ваш Фемистоклюс.

– Жаль, - убито сказал оруженосец.

– Следующий!
– и черт изобразил на губах барабанную дробь.

– Михаил Евграфович, - сказал я.

– Это почему же?
– опешил рогастый.

– Имя красивое. А фамилия-то еще почище, вот послушай...

– Не желаю, - завернул уши черт.
– У нас не бывает фамилиев.

Мы задумались. Черт вдруг мрачно запел, подозрительно глядя на мою сестру (наверно, потому что у нее был слишком безразличный вид):

Как мое имя, как мое имя

Не знает никто в окру-уге!

Никто не узнает, никто не узнает,

Что имя мое...

– Нильфбру-у-угге!
– с надрывом подпела сестра.

Черт заорал, затопал копытами, но, как мне показалось, не с таким уж отчаянием, как в те два раза - то ли к шпинату пристрастился, то ли просто к нам привык. И вот уже в третий раз нас приподняло, шлепнуло, закружило, осыпало звездами и повлекло в неизвестность.

ГЛАВА 2

Ходите, вы всюду бродите, та-ра-ра...

Из репертуара германских музыкантов

Хвостатый поганец не донес нас до самого Камелота, а свалил где-то милях в пяти от него, аккурат возле какого-то замка, после чего, жалуясь на какие-то перебои в моторе после шпината и потирая живот, унесся ввысь.

Мы же подступили вплотную к замку и стали всячески привлекать к себе внимание, дабы нас заметили и впустили. Оруженосец с Озерным орали на два голоса, сестрица лупила рогатым шлемом о щит, Кутя ревел, размахивая в воздухе сразу несколькими лапами, и даже волшебник, забыв о возрасте и солидности, свистел, сунув два пальца в рот. Замок стоял темный и безлюдный. Стало неуютно. Мерлин предложил тянуть жребий, кому лезть в ров, дабы после попасть в замок и впустить остальных.

– Короткая, короткая, короткая, длинная, - высунув от усердия язык, считал соломинки оруженосец (Мерлин тянуть отказался из принципа, мол, ему по выслуге лет не положено, и вообще нам волшебный конфликт не нужен, сестре же я сам запретил).

– Вам плыть, сэр, - учтиво сказал он Штуше. Тот и не отказывался. Окатив нас грязной и холодной водой, он с шумом обрушился в ров, переплыл его и с ловкостью толстой ящерицы перелез через крепостную стену - мы только рты разинули. Вслед за этим с лязгом и грохотом опустился подъемный мост, и мы с триумфом въехали во взятую цитадель.

– Раз нет никого - значитца, ничей, -

потер руки мой замколюбивый оруженосец.
– Пускай мой будет - у короля попрошу.

– Это за какие такие заслуги?

– А так, чтобы было.

– А если здесь есть кто-то, просто затаился?
– предположила сестра.

Мерлин махнул бровями:

– Нету никого. Мои сверхмагические особенности подсказывают мне, что все чисто.

– А как же выпученный глаз?

– Я вам не Мерин сивый!
– фыркнул старец.
– Нечего равнять хрен с редькой!

– Все равно невкусно, - шепнул мне Озерный, и мы гадко захихикали. Мерлин надулся. Он снял колпак, потряс его над ухом, немного поскулил и опять напялил колпак на голову.

– Я сейчас - знаете что? Я могу весь мир насилия разрушить до основанья, а затем...

Он многозначительно поднял палец.

– Усядешься править?
– восхищенно закончил мой ушастый спутник.

– Э!
– крякнул Мерлин.
– Неверно. Меня природа больше влечет птички-бабочки, жмурки-пряталки, крестики-нолики, пикник на обочине, утро в сосновом лесу... А политика - дело грязное, скользкое и неблагодарное. Не для магов работка, словом. Может, колдуны в политику и лезут, но мы благородные волшебники - никогда!

И он патетически встряхнул бородой.

– А кто себя чернокнижником и варлоком называл, помнишь?
– поддел я его.

Старик пожевал губами и сказал:

– Это я цену себе набивал. Для пущего эффекту.

Я уже готов был всех поубивать - любой мало-мальски подкованный волшебник тут же начинает все усложнять, а самые невероятные ситуации разъяснять этим дурацким "эффектом". Что за эффект такой? Откуда они его выкопали? Ладно, им, чародеям лысым, виднее, нам не понять...

– Я отойду.
– И Озерный тут же исчез.

– Как верно сказал вот этот ушедший юноша, - взмахнул рукавами Мерлин, - отойдем! Отринем прах политиканский! Вот Моргана вечно в политику лезет, ну так она, во-первых, баба, а, во-вторых, ведьма. Таких к политике на полет стрелы подпускать не следует - а они лезут! А они ползут!
– И Мерлин надолго замолчал.

– А что я нашел!
– триумфально объявил Озерный, внезапно появляясь перед нами.
– Только вот темно там, как в могиле, хотя и неглубоко - все равно ничего не разглядел.

Я забыл сказать, что мы оставили лошадей в конюшне под присмотром Кути, а сами же устроились в одной из многочисленных комнат замка. Мерлин одним чихом зажег огонь в камине, потом постучал по столу, и на нем появились целые горы разнообразной снеди.

– И в Тильдиной комнате огонь зажги, - попросил я.
– Ночь мокрая и холодная.

– Ого!
– радостно сказала сестра.
– А ведь и правда, Матильда я! Чего это ты вспомнил? Как это? Почему же?

– Видимо, твое участие в дальнейшей истории не предусматривается, пожал плечами маг.