Рыцарь королевы
Шрифт:
Но мой отказ был бы расценен как дикое оскорбление, почти плевок в лицо. А само предложение - безумный почёт, который вряд ли разделяет остальная семья мальчика-графа. Странно, как он сам на такое решился. Наверняка сейчас идёт и мучается, а терпеть за столом буду я… Впрочем, как королеве мне не привыкать. На такое насмотрелась… И пьяные пляски барона, владеющего какой-то стратегически важной территорией в Святом Престоле, даже не были чем-то экстраординарным. Хотя под тем бароном с треском провалился стол…
Так что, идя с Эмилем де Лири, урождённым
Ужин предполагался в каминном зале донжона. Там, на возвышении стоял длинный узкий стол, уставленный едой так богато, что я поняла, куда пошли деньги на дрова. Ну что ж, вкусно покушать - тоже важно. А сидели всего два человека - за громадным-то длинным столом. Оглядев его, я скоромно понадеялась, что меня не посадят в дальний конец и не заставят вести светскую беседу.
Слава богу, обошлось. Сидевшие встали, дружно поклонились, и Эмиль даже (прогресс!) отодвинул мне стул (за что ему большое спасибо, я бы долго воевала с этой массивной махиной). И сел рядом - напротив матери и, как я понимаю, сестры.
Мать оправдала все мои желания. Прямая, как доска, бледная, с поджатыми губами, лицом безумно напоминающим лошадь. Знаете, есть такие лошади, ты к ним подходишь с угощением, а они смотрят на тебя, как на врага народа, и ржут. Вот, эта только что не ржала. Забавно, как бы она отреагировала на “графиня, подайте мне, пожалуйста, вон ту чашу с рыбой”. Я отличилась так на приёме - только просила герцогиню какую-то. Эдвард потом долго извинялся. А я сидела, красная, как рак, и пыталась понять, в чём дело. У них же здесь слуги, их работа - подавать. И не дай бог сравнить благородную даму со слугой… Но губы та герцогиня поджимала ровно как графиня де Лири. И взгляды на меня метала - такие же. Хотя сейчас моя вина была лишь в собственном существовании, так что… Я делала вид, что так и надо. Ну что мне - раствориться в клубах дыма, в самом деле?
Сестра графа удивила больше. Маленькая, тоненькая (если не сказать - тщедушная) девочка лет десяти - точная копия Эмиля - поглядывала на мать с таким страхом, что мне стало интересно, не прячет ли благородная графиня за спиной топор. Может, и мне начинать опасаться? Стоило девочке шевельнуться, герцогиня косилась на неё с таким осуждением, будто малютка упала лицом в салат.
В общем, обед проходил в весьма… натянутой атмосфере. И молча. У меня к концу в ушах звенело от тишины. Я даже порывалась заговорить пару раз - да хоть с Эмилем, с постной физиономией уставившегося на чашку, но обстановка к беседам не располагала совершенно.
Всё это длилось до тех пор, пока слуги не принесли десерт - пирог с какими-то ягодами, судя по запаху - прямо из печи.
Я обожаю пироги, особенно с ягодами, особенно свежие, когда они ещё горячие и исходят паром. Так что накинулась я на него с жадностью и, боюсь, совсем не по-королевски.
***
Катрин поперхнулась,
– Что-то случилось, Ваше Величество?
– прозвенел в полной тишине строгий голос матери.
А Эмиль удивлённо смотрел, как королева мотыльком мечется, пытаясь выползти из-за стола, отодвинуть стул, и ни в коем случае не отпустить прижатую ко рту руку. И не сам не мог встать, точно пригвождённый к месту.
Катрин всё-таки оттолкнула стул и, тяжело дыша, кинулась к забранному фигурной решёткой окну.
– Королева? Вам плохо?
– выдохнул обретший дар речи Эмиль.
Катрин метнула на него взгляд, красноречивей слов говоривший: “Да! Ты меня отравил!”.
Эмиль обмер. А что если она действительно умрёт?
– Врач…
– Сын, успокойся, - перебила его мать, вставая.
– Леди, это ваша первая беременность?
Королева ошалело глянула на неё и всё-таки отпустила руку.
– Что?!
И отшатнулась - тоненькая и маленькая против величественной матери Эмиля, чёрной тенью нависшей над ней.
– Это ваш первый ребёнок? Не стоит так пугаться, мой сын давно послал за личным врачом герцога, он вас осмотрит, но даже сейчас, - положив руку на живот девушки, говорила мать, - даже сейчас я могу заключить, что корень солодки…
– Я беременна, - перебила её Катрин.
– Я? Беременна? Зашибись!
– Простите?
– Ха, он больше не сможет попрекать меня наследником!
– истерично захихикала королева.
– Больше ни-ког-да! И с фрейлинами! Никогда!
– Врача!
– крикнул обомлевшим слугам Эмиль, и королева, каким-то чудом услышав его через начинающуюся истерику, испуганно воскликнула:
– Не-не-не, никакого врача! Не дам! Не позволю! Врача? А-а-а, я хочу домо-о-о-ой!
***
– Мой король.
– Котёнок, ну зачем так официально?
– улыбнулся Эдвард, откладывая в сторону свиток, который только что читал.
– Что с тобой, моя леди? Ты бледна.
Королева остановилась у письменного стола, и от Эдварда не укрылся быстрый жадный взгляд, который она бросила на ломящиеся от свитков шкатулки.
– Ты не пришёл пожелать мне спокойной ночи, подлец, что я должна была думать?!
– Любовь моя, я был занят, - подходя к девушке и обнимая её лицо ладонями, выдохнул король.
– Прости меня. Пришлось ненадолго уехать в пригород, - он улыбнулся, подмигнув.
– Кто-то же должен расспросить доносчиков из Святого Престола.
– Пусть этим занимаются твои слуги, - капризно надула губки королева.
– Ты нужен мне. Я испугалась.
Эдвард, закрыв глаза, мягко коснулся её щеки губами.
– Я знаю, как искупить свою вину. Пойдём-ка.
– На псарню?
– выдохнула королева спустя какое-то время, поняв, куда они идут.
– Да, милая, - сжимая дрогнувшую руку жены, ответил Эдвард.
– Твоя любимая фрэснийская борзая родила прекрасных щенков. Я помню, ты хотела одного. Может, прекрасный белый кобелёк сотрёт мой грех?