Рыцарь курятника

Капандю Эрнест

Самой ответственной и самой скучной процедурой в этикете, которой приходилось строго следовать, была «проба кушаний». Для этого назначалось пять камер-юнкеров. Один из них, дежурный, становился у стола и приказывал при себе пробовать пищу дежурному офицеру. Эта проба распространялась на все: воду, вина, жаркое, рагу, хлеб и фрукты. Король мог есть только после пробы. В Шуази подобного этикета не существовало. Главный повар короля был человек с особым дарованием. Король часто разговаривал с ним и давал ему советы.

Король

приказал построить в Шуази, в самой таинственной части замка, хорошую кухню. Здесь Людовик любил сам заниматься стряпней; он придумывал разные восхитительные рагу, множество соусов. Людовик XV имел более способностей к приготовлению пищи, чем к политике. Его любимыми помощниками были: д'Айян, Ришелье, Таванн, де Бофремон, а самыми способными поварятами – четыре пажа, во главе с кавалером де Ростеном.

Когда король надевал поварской передник, входить на кухню запрещалось. Лучше всего король умел готовить цыплят и варить яйца. Ришелье прославился своим жарким, а Таванн – своими салатами. Жанти Бернару в качестве директора дворцовой библиотеки было поручено составлять меню каждого обеда.

В тот день, когда граф де Сен-Жермен был принят в Шуази, король не сам готовил ужин, он только дал соответствующие распоряжения и, отведя в сад маркизу де Помпадур, пошел на кухню посмотреть, как идут приготовления к ужину. Оставшись доволен царящим там порядком, он вернулся в сад и, проходя мимо оранжереи, заметил хохотавших маркизу де Помпадур и мадемуазель де Шароле. Одна держала в руке розу и гвоздику, другая – букет незабудок.

Обе были восхитительны. Король с восторгом смотрел на них.

– Здесь недостает только третьей грации, – сказал он.

– Все в ваших руках, государь, – отвечала маркиза де Помпадур, – ваша власть подобна власти Юпитера.

– Там, где повелеваете вы обе, – продолжал Людовик XV, – не может быть никакой другой власти.

Маркиза подала королю сорванные ею розу и гвоздику.

– Если гвоздика представляет меня, – сказал Людовик XV, – то роза вас не стоит!

Мадемуазель де Шароле, со своей стороны, подала королю букет незабудок.

– Вы сообщили этим цветам всю привлекательность красноречия, – сказал король, взяв букет.

– Государь, – отвечала принцесса, – красноречие иногда составляет весь смысл наших сокровенных желаний.

Фраза была недурна по форме, но в сущности ничего не значила, и Людовик XV ничего не ответил.

Сделав несколько шагов, король и дамы дошли до ограды, за которой находились два маленьких сибирских оленя, недавно присланные русской императрицей французскому королю.

– Какие хорошенькие олени! – произнесла маркиза де Помпадур, остановившись, чтобы полюбоваться ими.

В эту минуту Ростен, любимый паж короля, подошел, поклонился королю и дамам и сказал:

– Ужин готов, государь.

– Пусть подают, – отвечал король.

Предложив руки обеим

дамам, он повел их в столовую.

Гости стояли в ожидании, разговаривая у дверей вестибюля. Тут были все, за исключением Сен-Жермена. Король заметил его отсутствие.

– Где же наш всемирный путешественник? – спросил

он.

– Граф готовит комнату для вызывания духов, – отвечал д'Аржансон.

– Неужели? Но, прежде чем витать в эмпиреях, надо подкрепиться.

– Граф де Сен-Жермен никогда не ест, – сказал д'Аржансон.

– Чем же он живет?

– Не знаю, но я часто с ним обедал и никогда не видел, чтобы он что-нибудь ел.

– Однако, для того чтобы жить, надо есть.

– Я ем по-своему, государь, – сказал граф, подходя. – Я питаюсь приготовленными мною эликсирами, и одной капли их достаточно, чтобы быть сытым целый день.

– Черт побери! – воскликнул маршал Саксонский. – Бесценный эликсир, и, если бы вы взялись кормить им королевскую армию во время открывающейся кампании, вы избавили бы нас от больших хлопот.

– Это можно было бы сделать, – отвечал граф, – но потребовалось бы слишком много времени, чтобы каждый солдат мог привыкнуть к новому режиму.

– А времени у нас мало, значит, мы по-прежнему будем прибегать к главным поставщикам.

Король направился с маркизой де Помпадур в столовую; дамы последовали за ними под руку с кавалерами. После короля вошли граф де Шароле и маршал Саксонский. Дверь за ними закрылась.

Столовая представляла собой обширную, чудесно убранную комнату, с богатой мебелью, ярко освещенную тысячью свечей. Она имела одну особенность: в середине залы, там, где должен был находиться стол, на полу была прекрасная розетка овальной формы с богатыми инкрустациями из розового дерева. Вокруг этой розетки словно вокруг стола стояли стулья.

Король сел в стоявшее посредине кресло, маркиза де Помпадур села по правую его руку, гости разместились на других стульях.

В столовой не было ни одного слуги. Лишь паж Ростен стоял за ширмами в углу комнаты.

Король и гости образовали круг. Как только они сели, послышался тихий звонок; тотчас розетка на полу опустилась вниз, исчезла, и стол, чудно сервированный, медленно поднялся на ее место, и перед каждым гостем очутился прибор. У четырех сторон стола появились четыре столика с бутылками и графинами.

Обед начался.

При каждой перемене блюд середина стола опускалась вниз и поднималась с новым кушаньем. Первая мысль о таком столе пришла в голову мадам де Мальи. Удивительный карп, длиной по крайней мере в три фута, вызвал у собравшихся крик восторга.

– Уж не из тех ли это карпов, которых Франциск I запустил в пруд Фонтенбло? – спросил Людовик XV, пристально глядя на Сен-Жермена.

– Государь, – отвечал граф, – этот карп не из Фонтенбло, а рейнский.

– Вы так думаете?