Рыцарь-м*дак
Шрифт:
Критическая масса была набрана, гидра отрастила вторую голову.
– Посмотрите на неё, – девушка в сарафане все еще стояла, будто ждала, пока я обращусь к ней, – она дарит вам возможность пачкать своими взглядами её безупречную кожу на бедрах, которые чуть выглядывают из-под её одежды. Признайтесь, вам же мало, вы уже испачкали её своими домыслами, залезли под сарафан, жадно рыщите своим воображением в её нижнем белье. Ищете, чем поживиться? Смотрите! Продолжайте смотреть. Я сейчас покажу вам, кто мы, мужчины, есть на самом деле. Милая, – я обратился к стоящей, – подними, пожалуйста, руку вверх, любую. А вы продолжайте смотреть, не стесняйтесь представлять, что хотели бы сделать с ней, не ограничивайте свою фантазию, – я непроизвольно повышал голос, – а теперь представьте,
Я замолчал, в зале стояла гробовая тишина, вся мужская половина напряжённо смотрела на девушку.
– Всё, – крикнул я, прорвав общее тягостное молчание, – закончили эксперимент. Сейчас объясню, к чему это было, – и тихо добавил, – присаживайся, пожалуйста, можешь опустить руку, не бойся, всё будет хорошо.
На этот раз девушка послушала и села, ещё несколько секунд она держала руку поднятой, оглянулась, подобралась, поёрзав на стуле, и только потом опустила.
Я продолжил.
– Почувствовали? Вспомните, куда вы смотрели последнюю минуту. Вы смотрели не на неё. Ваши взгляды были прикованы к поднятой вверх ладони, вы ждали разрешения, отмашки. Как зверьё. И на мгновение многие из вас забыли о том, что ситуация нереальна, на маленькое такое мгновение забыли, что это моя выдумка. А на что вы были готовы в тот момент? Может, не в реальности, но умозрительно, можете себе представить? Мы в любой момент готовы вернуться в звериное состояние, вернуться в подчинение матушки природы, мы – животные куда больше, чем женщины. И женщина абсолютно искренне мирится с тем, что на планете, бок о бок с ней, живёт кто-то вроде нас с вами, удивительно! – в горле пересохло, и я сделал глоток из предусмотрительно оставленной организаторами бутылки. – Так вот, постельные сцены в моей книге – это собирательный образ лучшего, что происходило со мной в жизни. Дань уважения, если хотите. Это желание в каждом описанном движении задокументировать и увековечить, насколько это в моих силах, каждую, кто был со мной, – мой голос совсем стих, взгляд остановился на одной из складок кулисы, и я продолжал говорить уже не в зал, а куда-то под ноги с длинными паузами. – Потому что другого способа не знаю… Надо признать, я не до конца осознавал это, когда писал, понял только сейчас.
Секунда, две, три. Зал взорвался. Были аплодисменты, свист, кто-то что-то кричал. А я не мог сфокусировать свой взгляд обратно, на аудитории.
Остаток времени прошёл для меня в лёгкой задымленности. Следовали различные технические вопросы, ответы на которые я вяло придумывал на ходу, в конечном счете, это всё было не важно: организаторы, приглашая меня, в первую очередь рассчитывали на шоу, думаю, они остались довольны. Всего лекция длилась около полутора часов. Покинул мероприятие я напрочь вымотанным с единственным желанием – как можно быстрее добраться до дома и выпить. Но как только я вышел на улицу, у двери технического входа, через который я попытался незаметно уйти от назойливых организаторов, меня поджидала та самая девушка в коротком сарафане. Я был не в состоянии что-то сказать и отупело смотрел на неё. Порыв ветра колыхнул прядь волос, прикрывавшую часть лица, и оказалось, что глаза её были разного цвета – карий и голубой.
Она подошла ко мне и положила лёгкую, как перо, ладонь на плечо.
– Вы первый, – тихо, почти прошептала она.
4. Девушка в сарафане
И раньше в моей квартире оказывались девушки, чьего имени я не знал или не помнил по пьяни и рассеянности.
Она сидела на краю дивана, хрупкая, если не сказать ветхая. Бледная кожа её была тонка, как льняной батист, солнце через окно падало на едва прикрытые бедра и слепило. Она постоянно одергивала сарафан, когда тот от неаккуратного движения задирался чуть сильнее приличного. Уж слишком короток он был.
Я внимательно рассматривал её. Она слегка нервничала, точнее, делала вид. Ужимки, ёрзанье, но взгляд при этом прямой и уверенный. Я совсем не знал, что сказать, вместо этого то садился напротив, то вставал, потом снова садился где-то позади. Но вид со спины волновал меня никак не меньше, и я вновь поднимался. Наконец она заговорила.
– Ваш герой в книге кажется более уверенным, чем вы сейчас, – в интонации, с которой она это произнесла, я не нашёл укора, было похоже на искренний интерес.
«Вот уж точно».
– Ну так в книге обычно сам герой и был инициатором знакомства. А если и не сам, то всегда точно ожидал или надеялся, что это произойдёт. А я даже имени твоего не знаю.
– Отчего же не спросите?
«Действительно, отчего же?»
– И как тебя…
– Лилит, – просто ответила она, не дожидаясь пока я договорю.
Я усмехнулся про себя.
«Я на добрый десяток лет старше, и прекрасно отдаю отчёт, к чему всё идёт. Но меня что-то останавливает, какой-то барьер. Неужели меня смущает, что игру затеял не я?»
– Наверно я смущаю вас, – она будто прочла мысли, – простите, мне надо уйти. – Она поднялась с дивана, опустив свои лукавые глаза в пол.
Я выставил вперёд растопыренную пятерню, рассчитывая прибавить какие-то слова к жесту, но не придумал подходящих. Каждая фраза, пришедшая в голову, поочерёдно превращала меня либо в озабоченного старикашку, либо в засидевшегося девственника, сублимирующего в своей писанине нереализованные сексуальные амбиции.
Надо было срочно что-то предпринять, чтобы выбраться из этого идиотского положения. Но я и так слишком промедлил с переходом к действию, успев создать эту нелепую ситуацию, каждый следующий жест казался тупее бездействия. Такой вот замкнутый круг.
Я ощутил бессилие.
Ударило током куда-то под кадык и встало комом.
Мысли, словно истребители, сбивали одна другую. Чтобы остановить их бессмысленную гибель, я сильно зажмурился и потёр руками закрытые веки. В темноте вспыхнули яркие звезды, которые ещё некоторое время горели, закрывая часть обзора уже после того, как я открыл глаза. Но когда последняя из них погасла, передо мной всё так же стояла Лилит, но смотрела теперь прямо в меня.
Я никогда раньше не видел такого удивительного лица. Голубоватое озерцо и белоснежный берег в одном глазу был отделен от такого же берега и груды скал в другом аккуратной ложбинкой носа. Идеальная симметрия лица нарушена цветом.
Зрелище поразительное настолько, что я хоть и сразу заметил, но осознал спустя несколько десятков секунд.
Девушка была обнаженной. Сарафан, что так плохо прикрывал часть её фигуры, лежал мёртвым рельефом под ногами. Она скинула его, предлагая мне себя. Белья на ней не было.
Ком под кадыком растворился.
Я будто оказался у прозрачной тихой воды, где нет ни ветра, ни птиц. Где ничто не нарушает гладкой ткани, которой затянут водоём от берега до берега. Увидеть такое вживую практически невозможно. Если коснёшься, вода тут же сморщится, пойдёт рябью и больше не станет прежней. Но как велик соблазн зайти в эту воду.
Обошёл её вокруг, волком глядя на добычу. Я держал ладонь возле неё таким образом, что тела обменивались теплом. Но не касался.
Тонкие лопатки приземистыми холмиками торчали из спины, напоминая места, откуда у ангелов, в моём представлении, должны были расти крылья.
Что бы ни создавало помехи поначалу, больше оно не мешало.
Я обнял её сзади, тесно прижав хрупкое тело к своему, и сомкнул руки на талии. Послышался тонкий щелчок, и она чуть дрогнула. Кажется, я ударил её статическим электричеством с одежды. Моя правая рука начала медленно соскальзывать с талии ниже. Она запрокинула голову мне на плечо.