Рыцарь ордена НКВД
Шрифт:
Вскоре Кузнецов стал своим и в Столешниковом переулке, и в других подобных закутках. Завсегдатаи с любопытством смотрели на бравого летчика, который одновременно подрабатывал мелкой спекуляцией, был человеком ушлым и донельзя деловым.
Он невероятно легко заводил знакомства. Обладал магнетическим обаянием. Женщины от одного его вида впадали в транс. Так что вскоре он стал своим в этой среде. В его окружении появились посольские работники – по большей части женского пола. А потом начались и вербовки. Пока что обслуживающего посольского персонала,
Молодой летчик становился популярным не только среди иностранцев. Он попал под колпак службы наружного наблюдения НКВД. Там его поименовали «объект Атлет» и попытались взять в разработку.
Ясный был намерен использовать нового сотрудника в куда более серьезных делах. Стало уже понятно, что к сколь-нибудь значимым фигурам в немецком посольстве не подступиться – слишком они плотно контролировались гестапо. А почему бы не взять крепость с черного хода – взяться за посольства стран саттелитов – Словакии и Венгрии, которые были немецким придатком.
В немецком отделении давно обратили внимание на третьего секретаря Словацкого посольства Гейза-Ладислава Крно. Была информация, что он плотно сотрудничает с немецкой разведкой. Но больше всего словака интересовали побочные заработки. Он баловался спекуляцией и контрабандой. И, что важно, периодически бывал в ювелирном в Столешниковом.
Была разработана прямая, как шпала, но оказавшаяся успешной комбинация. Когда Крно вышел из ювелирного магазина, то увидел молодого человека в военной форме, который споткнулся и, чуть не упав, прислонился к стене, тяжело дыша. Словак подскочил на помощь к летчику.
– Не могу прийти в себя после катастрофы. Самолет скапотировал, – пожаловался Кузнецов.
Крно помог ему дойти до ближайшей трамвайной остановки. По пути они разговорились. И словак понял, что судьба послала ему настоящее сокровище. Оказалось, летчик скупал иностранные безделушки, которые потом перепродавал своим коллегам. Секретарь посольства тут же попытался всучить ему часы. Он ввозил их в СССР, пользуясь дипломатической неприкосновенностью, и на продаже неплохо зарабатывал, скупая на вырученные деньги антиквариат и ювелирные изделия.
Ну а еще – этот случайный знакомец служил на экспериментальном авиазаводе, и тут уже взыграло естество Крно как разведчика. Он прикинул, как отчитается перед хозяевами из абвера, и у него потеплело на душе. Естественно, он был двумя руками за продолжение знакомства.
Постепенно у них установились приятельские отношения, совмещенные с успешной коммерцией. Обычно встречались на улице, излюбленное место – Измайловский парк или Центральный парк культуры и отдыха имени Максима Горького. Словак приносил несколько часов, за которые Кузнецов честно расплачивался из средств по графе «оперативные расходы», после чего приобретение оказывалось у Ясного.
Помимо коммерческих дел, приятели часто беседовали о положении в мире, политике. В ходе разговоров Крно пытался вывести собеседника на темы, касающиеся обороноспособности СССР, но чаще сам проговаривался о посольских и
Вербовку следовало подстегнуть. И Кузнецов заказал приличное количество часов, пригласив советника с ними к себе на квартиру. Тот согласился, но по приезде выглядел крайне испуганным. Ведь он серьезно нарушал правила поведения в чужой стране и подставлялся.
Сделка прошла спокойно. Крно получил деньги, не зная, что технари из НКВД фотографировали его скрытой камерой. А Ясный получил очередную партию часов, с которыми уже не знал, что делать. Ими был завален весь сейф. В конечном итоге принял решение по приказу руководства вручать их отличившимся сотрудникам.
После этого случая Крно наотрез отказался снова ходить по квартирам. Поэтому – опять встречи в парках, в ресторане «Урал»…
«Наркому НКВД СССР т. Берия Л. П.
РАПОРТ
На основании доклада начальника 3 с/о ГУГБ НКВД А. С. Панюшкина, прошу выдать ордер на арест Шмидта Рудольфа Вильгельмовича, он же «Франт», он же «Атлет», подозреваемого в несанкционированных связях с иностранцами по ст. 58–12.
Такая бумага пришла Меркулову от наркома, который тоже был в курсе комбинации. Железное правило – в спецслужбе каждый знает только то, что ему положено, и ни грамма больше. И Меркулов писал резолюции – не трогать, объект в стадии разработки…
Кузнецов продолжал встречаться с советником. Тот расслаблялся все больше и уже чуть ли не в открытую заявлял, что работает на разведку. Одна его речь, длинная и пространная, сводилась к тому, что он счастлив иметь такого друга, поскольку русские – очень закрытые и запуганные люди, с ними тяжело знакомиться и выуживать у них информацию.
Между тем аппетиты у контрабандиста росли. Он собирался ехать домой, и в голове его уже щелкали нули прибылей.
Когда они встретились в очередной раз в уютном ресторане в центре Москвы, Крно решительно объявил:
– Что, если я привезу побольше часов?
– Давай, – подумав, согласился Кузнецов, физически ощущая, как рыба заглатывает наживку. – Возможности продать у меня есть. Больше привезешь – больше заработаем, мой добрый друг.
Словак обрадовался. И через некоторое время укатил в Братиславу на своей машине.
Стоял апрель 1940 года, сильно потеплело. Ясному сообщили, что Крно пересек границу СССР и возвращается в Москву. Близился момент истины – вербовка. А для нее нужно создать все условия. Это процесс чем-то схож с соблазнением красавицы – все должно быть тщательно продумано, подготовлено и состояться, желательно по обоюдному согласию.
В день возвращения Крно позвонил Кузнецову на квартиру, сунув пятнадцать копеек в прорезь уличного телефона-автомата, и заговорщически произнес:
– Я привез вишню.