Рыцарь ордена НКВД
Шрифт:
– Вы облечены доверием пролетарского могущества!
И несколько минут накручивал всех по поводу засилья врагов, происков мирового империализма.
Ясному становилось все тоскливее. Отвертеться от назначения не получится. А участвовать в чистках он не имел никакого желания, хотя в какой-то мере признавал их необходимость и неизбежность. Но рано или поздно кому-то придется за все это отвечать.
Глава 4
СССР в ежовых рукавицах
– Тщательно, до мельчайших деталей продумывайте операции. Запомните: разведчики сыпятся на мелочах, – твердил лектор в кителе с ромбом в малиновых
Вхождение в профессию в НКВД было отработано до мелочей. Сперва были курсы по специальным дисциплинам и законодательству. И перед Василием открылся фантастический, невидимый обывателю мир. Еще будучи в Туркмении, он сталкивался с методами НКВД. Но такого себе даже представить не мог.
НКВД досталось созданное еще при царе, отточенное до бритвенной остроты уже при советской власти оружие тайной войны – система агентурно-оперативной деятельности. Кромкой ее лезвия являлись агенты, осведомители, секретные сотрудники, то есть негласный аппарат, – те, кто, ведя обычную жизнь, подписывается передавать информацию о происходящем вокруг них в органы НКВД, они живут и действуют во всех социальных нишах, предоставляя сведения о всех сторонах бытия общества. Смертельным острием служат оперативные комбинации и внедрения. А ножнами – явочные и конспиративные квартиры, резидентуры, документы прикрытия, фальшивые имена и биографии, «легенды».
Практикантам демонстрировали специальную технику, которой в то время было немного, в основном фотоаппаратура. Их водили по конспиративным квартирам, которые на поверку оказались вполне обычными московскими квартирами, только расположенными, как правило, на первых и последних этажах, чтобы удобнее контролировать тех, кто появляется на лестнице.
Практикантов учили оформлять процессуальные документы, вести допросы. Через месяц им присвоили звание старших лейтенантов госбезопасности, что приравнивалось к майору рабоче-крестьянской Красной армии.
Ночь. Тесный кабинет на Лубянке. В центре – стул с допрашиваемым. Старший оперуполномоченный Березовский незамысловато и прямолинейно допрашивает валютчика:
– Говори!
– Да нечего мне говорить, – устало в который раз отвечает валютчик.
– Золотом торговал? За границу отправлял? Говори! Где золото? – Старший оперуполномоченный подходит сзади.
Молчание в ответ. И крик в ухо:
– Где золото?!
Так и не расколол. Но бить не стал.
Следующий этап вхождения в профессию – три месяца работы в службе наружного наблюдения, чьих оперативников называли «топтунами». Подобными навыками должен был обладать каждый сотрудник. Самая неблагодарная служба. Зной, холод, дождь – топчи улицы. В наружке постоянно не хватало народа. Как только оперативник осваивается, его уже нерачительно использовать на черной работе. Но и совсем неумех там держать не станешь.
«Топтуны» прилипали репьем к сотрудникам посольств. Три главные задачи – не упустить объект, отследить связи и не расшифроваться. Особенно проблемы были с контактами объектов. Народу
Потом началась работа непосредственно в отделах. Располагались кабинеты на Лубянке, в главном здании, до революции являвшемся доходным домом страхового общества «Россия». Ясному сильно повезло, что попал он в отдел контрразведки. В самое его сердце – немецкое отделение. Главная задача – контрразведывательная игра с немецкими шпионами, действующими под крышей посольства. Хуже было то, что при каждом отделении работала особая группа, занимавшаяся высокопоставленными врагами народа – это была «Ежовская гвардия», зарекомендовавшая себя в громких делах.
Ясного удивило тогда засилье в НКВД выходцев с Северного Кавказа. Ему шепотом объяснили старшие товарищи: их держат за верность своему хозяину, жестокость и готовность на все.
Молодых сотрудников распределили по этим следственным группам. Ясный попал в группу замначальника отделения капитана госбезопасности Бечирбека Дзиова – человеку суровому и безжалостному. Пришлось участвовать в следственных мероприятиях в отношении арестованного посла СССР в Саудовской Аравии, легендарного знатока арабского Востока Карима Хакимова, заигравшегося в дипломатические игры и вызвавшего недовольство Москвы. Он будет приговорен к исключительной мере наказания и расстрелян в 1938 году, что приведет к разрыву дипотношений с Саудовской Аравией. Также отметился в деле по Владиславу Зеймалю, заместителю заведующего отделом агитации и пропаганды ЦК, который тоже будет вскоре расстрелян по решению Военной коллегии Верховного суда СССР за участие в контрреволюционной террористической организации.
Была ли какая-то вина этих людей, что послужило причиной их ареста – этого Ясный так и не узнал. Он был на подхвате – принеси, подай, дело подшей и страницы пронумеруй. Его приглашали, уже когда Дзиов добивался признательных показаний, и необходимо было оформить их протоколом. Один из таких протоколов, подписанных Ясным, выйдет ему боком ровно через два десятка лет.
С работы молодые оперативники не вылезали сутками. Работали в наркомате по ночам. Ждали, что может появиться Ежов. У того была манера – околачивается незнамо где неделю напролет, а потом после полуночи заявляется на работу и устраивает разносы.
Боялись его как огня. Нарком занимал кабинет Дзержинского, подчеркивая, что является его преемником, хотя Феликс Эдмундович, скорее всего, расстрелял бы такого наследничка за его дела.
Было полтретьего ночи. Ясный сидел и нумеровал дело, уже законченное и подготовленное к рассмотрению Военной коллегией. В коридоре послышался шум.
Выглянув из кабинета, Ясный увидел, как обычно бушующего, Ежова. Тот заскочил в соседний кабинет с тремя сопровождавшими его мордоворотами. И с ходу начал с яростью и матюгами избивать допрашиваемого. Это была нормальная манера работы. Василий почел за лучшее затаиться от греха подальше в кабинете и не отсвечивать.