Рыцарь страсти
Шрифт:
Она убрала волосы с его лба жестом, который он помнил с детства.
— Нет-нет, со мной все хорошо, правда.
Он закрыл глаза, когда волна облегчения прокатилась по его телу, и вознес благодарственную молитву небесам.
— Не может быть, чтобы дело было в папином здоровье, — сказал он, взглянув на отца. — Он, судя по виду, еще вполне может сразиться с драконом и победить его.
Когда эта старая семейная шутка об отце не вызвала улыбки, Джейми перевел
— Так в чем же дело?
Как многие старые солдаты, отец по-прежнему носил волосы коротко подстриженными, в стиле, введенном в моду их покойным королем. Когда он пригладил их своей большой ладонью, Джейми заметил, что они уже наполовину седые.
— Это моя история, Уильям, — сказала мать, — я сама расскажу ему.
Отец всегда был больше человеком действия, чем слов. Испытующе поглядев на нее, он кивнул:
— Если ты уверена, любимая.
Она прокашлялась.
— Ты всегда знал, что Уильям тебе не родной отец.
Джейми глубоко вдохнул и выдохнул. После стольких лет мама наконец расскажет ему. Он поднялся с пола и устроился в кресле напротив нее.
Уильям Фицалан встал позади своей жены и положил ладонь ей на плечо.
— Я никогда не желал другого отца, — сказал Джейми, встретившись с ним взглядом. — Я знаю, что лучшего у меня и быть не могло.
— Стивен рассказал тебе несколько лет назад, что Рейберн, который одно время был моим мужем, тоже не твой отец.
Мама говорила с несвойственной ей нерешительностью. Ему бы следовало сказать ей, что это не имеет значения, что ему не обязательно знать, но слишком много лет он ждал, когда услышит правду о своем рождении.
— Я думала… у меня были причины верить… что мужчина, с которым я зачала тебя…
Черт, как неловко. Ему не хотелось думать о матери с каким-то мужчиной, если этот мужчина не Уильям Фицалан. Он пригладил рукой волосы, сознавая, что этот жест, как и многие другие, — отражение жестов мужчины, вырастившего его.
— Что ты думала, мама?
— Я никогда не рассказывала тебе о нем, потому что считала, что он умер вскоре после того, как ты родился.
Какая вообще разница, когда этот человек умер?
— Я получила письмо от одного монаха, который сообщил мне, что… твой отец пришел в монастырь очень больной, можно сказать, при смерти. — Мать с измученным видом откинулась на спинку кресла. — Монах писал, что молодой человек много дней находился между жизнью и смертью и не выздоровел, — сказала она. — Но несколько месяцев назад мы узнали, что он все же выжил. Монахи сочли это чудом.
Джейми выпрямился.
— Он никогда не покидал
— Ты хочешь сказать, что он все это время был жив? — спросил Джейми. — И что он монах?
— Он был жив, когда мы впервые дали тебе знать, что хорошо бы тебе приехать домой, — ответил отец. — Но незадолго до Рождества он внезапно заболел и умер.
Джейми поднялся и заходил взад-вперед по маленькой комнате. Ему должно быть все равно, жив этот человек или мертв, — этот монах ничего для него не значит.
— Как вы узнали об этом?
— Ты помнишь Джеффри, брата Изабель? — спросил отец.
— Да, мы дружили во Франции, — отозвался Джейми. — Он уехал, чтобы пойти в монастырь в Нортумберленде.
— Когда мы последний раз навещали Стивена и Изабель, то ездили повидаться с Джеффри к нему в аббатство, — продолжал отец. — Там, в огороде, когда мы проходили мимо, работал какой-то монах. Мы не обратили на него внимания, но он увидел твою мать.
— А после расспросил Джеффри о нас, — подхватила рассказ мать. — Он был очень сильно расстроен и под конец признался Джеффри, кто он.
— Это не та новость, которую можно было поведать тебе в письме, — сказал отец.
Джейми не знал, что думать.
— Зачем он открылся после стольких лет, если до этого никогда даже не пытался дать нам о себе знать?
— Джеффри говорит, он хранил свою тайну из уважения к твоей матери, — объяснил отец. — Не хотел создавать ей трудности.
— Полагаю, ребенок, рожденный от мужчины, который не является твоим мужем, может представлять «трудность», — сказал Джейми, поворачиваясь к матери. — Ты ничего мне об этом не рассказывала, мама.
— Придержи язык, когда разговариваешь с матерью, — сказал отец, шагнув к нему.
Его мать поднялась и встала между ними, положив ладонь на грудь каждому.
— Сядьте, — велела она голосом, не допускающим возражений.
— Я прошу прощения, — пробормотал Джейми, пожалев о своих резких словах.
Он слишком хорошо знал, какой была ее жизнь с первым мужем, чтобы судить ее.
Отец пододвинул табурет к ее креслу, и все трое сели.
— Я сделала то, что должна была сделать, чтобы спастись. — Мама заговорила ясным, сильным голосом. — И ни разу не пожалела об этом.
Она сделала глубокий вдох и выдохнула.
— Мне следовало рассказать тебе, когда ты повзрослел достаточно, чтобы понять, но все казалось, что время неподходящее. Я не сознавала, насколько вопрос о том, кто твой отец, довлеет над тобой.