Рыцарь страсти
Шрифт:
Линнет резко втянула воздух, увидев, как высокая фигура вошла в круг со стороны другой комнаты. Человек-волк.
Она вонзила ногти в ладони, когда человек-волк поднял извивающегося кролика в одной руке и длинный нож с черной рукоятью в другой. Одним взмахом он отсек животному голову.
«Мария, Матерь Божья, защити меня». Снова и снова повторяла она молитву, пока человек-волк использовал истекающую кровью тушку, чтобы начертить на земле кровавый треугольник. Голос его поднимался над голосами остальных в скандировании, когда
Озноб охватил Линнет — она узнала этот голос. Человек-волк — сэр Гай Помрой.
Помрой взял со стола нож с белой рукоятью и нарезал каких-то трав в кипящий котелок. Пока он делал это, другие двигались по кругу и пели. Помрой поднял котелок длинными железными щипцами и вылил исходящую паром жидкость в раскрашенную деревянную миску. Затем обошел вокруг большого стола, капая жидкостью из миски на землю.
Завершив круг, он поднял миску высоко над головой и повернулся по кругу, выкрикивая «земля», «воздух», «огонь», «вода», на четыре стороны света, затем вылил остатки жидкости на землю.
Тут было два входа, оба в дальних углах комнаты, за пределами круга. Линнет намеревалась добраться до одного из них и сбежать. Руки и ноги у нее были ватными от горькой жидкости, которую, она помнила, кто-то влил ей в горло, но они не были связаны. Она перекатилась на живот и начала дюйм за дюймом ползти по земле.
Взгляд ее устремился к центру круга, когда какая-то женщина присоединилась к Помрою. Линнет вспомнила эту птичью маску и черные волосы. Это та женщина, которая в прошлый раз лежала обнаженной на столе, — женщина, которая совокуплялась с человеком-волком прямо перед глазами Линнет. Господи помилуй, она не хочет видеть это снова.
И теперь Линнет поняла, кто эта женщина — Марджери Джордемин, Черная ведьма.
Линнет поползла быстрее. Вдруг ни с того ни с сего Марджери распростерлась на земле. Линнет замерла, когда в помещении повисла тишина и все танцующие остановились, чтобы посмотреть на Марджери.
Помрой воздел руки кверху и глубоким голосом, который эхом отдавался от стен похожей на пещеру комнаты, прокричал:
— Conjuro te!
Марджери металась и билась, издавая странные звуки. Потом она затихла, медленно подняла голову, выпучила глаза и голосом, который больше походил на звериное рычание, произнесла:
— Adsum!
Линнет достаточно хорошо знала латынь, чтобы понять, что это означает: «Я здесь». Но кто здесь? Она постаралась не обращать внимания на холодный озноб, сотрясающий тело, и сосредоточилась на том, чтобы проскользнуть мимо этого сборища, покуда их внимание приковано к Марджери.
— Какая судьба ожидает епископа с загнивающей королевской кровью? — выкрикнул Помрой.
Почему он спрашивает о епископе Бофоре? Да и кого он спрашивает? И вдруг до нее дошло: ведьмы вызывают духов умерших. Вдобавок к их другим грехам они еще и некроманты.
— Ублюдок Джона Гонта будет носить красную кардинальскую шапочку, —
Линнет не могла ждать, чтобы услышать остальное, ни от живых, ни от мертвых, и тихонько поползла вперед. Голос Помроя возвысился:
— А что малолетний король? Какова его судьба?
Линнет замерла на месте и затаила дыхание. Задавать такой вопрос мертвому — не просто ересь, но измена.
— Он сойдет с ума и будет королем дважды, — отозвалась Марджери медленным, хриплым голосом. — Он умрет с подушкой на лице.
Король — дважды, безумен и убит?
— Дух, можешь ли ты нам сказать день и час его смерти?
У Линнет кровь застыла в жилах от злобы в голосе Помроя. Да эти сумасшедшие намерены причинить вред ребенку!
— Много лет! Много лет! — прокричала Марджери, потом снова упала на землю и стала биться.
Послышался тихий ропот и шарканье ног; ведьмы были недовольны последним ответом.
Линнет проползла вперед еще несколько дюймов. Краем глаза она следила, как Помрой подошел к маленькому столику и сунул свой нож в дымящийся котелок. Когда он поднял его, какое-то восковое очертание застыло на его конце.
Быстрым движением руки он швырнул восковую фигуру на землю с криком:
— Отсеки жизнь!
Внезапно голоса возвысились и заполнили комнату:
— Отсеки жизнь! Отсеки жизнь!
Это было зло, которое Линнет не могла постичь: желание поторопить смерть ребенка. И ребенок, которому они желают смерти, не кто иной, как сын и наследник великого короля Генриха V. Его единственный наследник. Четырехлетний сын ее подруги.
Это зло должно быть остановлено прежде, чем они причинят вред юному королю. Она должна убежать и предупредить.
Скандирование эхом отдавалось в комнате и у нее в голове, настойчивое, повторяющееся. Она ползла медленно, задерживаемая тем, что приходилось придерживать тонкий шелк и не дать ему развернуться.
— Сойди во тьму и пылающее озеро! — прокричал Помрой громовым голосом.
Линнет плюхнулась на живот, когда в комнате вновь повисла тишина. Она молилась, чтобы никто из ведьм не заметил, что она в нескольких футах от того места, где они ее оставили.
В тишине прозвучал женский голос:
— Чтобы изменить такое твердое предсказание, потребуется кровавая жертва.
Возник спор с повторяющимися выкриками «кровавая жертва». Затем один голос — голос Помроя — возвысился над остальными:
— Принесите пленницу на алтарь!
Глава 41
Джейми во весь опор мчался в Винчестер, и лунный свет на лондонском тракте служил ему постоянным напоминанием, в какой опасности Линнет. Ведьмы и колдуны! Он перекрестился и попросил Бога защитить ее.