Рыцарь в сверкающих доспехах
Шрифт:
Николас решительно отказывался смеяться, зная, что она сделала это для Кита. Она сама призналась в этом Николасу. Зато все домочадцы покатывались со смеху. Только Николас упорно молчал.
Позже, когда ему удалось застать ее одну, она издевалась над ним и обвиняла в ревности. Ревность?! Николас Стаффорд ревнует?! Он мог получить любую женщину, какую только захочет, к чему же ревновать?
Но она так понимающе улыбалась, что он схватил ее в объятия и целовал, пока она не забыла собственное имя, не говоря уже о том, чтобы помыслить о
Теперь, опершись спиной о садовую ограду, наблюдая, как она бросает мячик его сыну, он ощущал абсолютный душевный покой. Может, это и есть любовь? Та любовь, о которой поют трубадуры? Но как можно любить женщину, с которой даже не переспал? Однажды он воображал себя влюбленным в девушку с цыганской кровью, которая проделывала поразительные вещи в постели. Но с Даглесс они до сих пор всего лишь беседовали… и смеялись.
Она постоянно приставала к нему насчет рисунков, которые раскопала в его вещах. Наконец Николасу все так надоело, что он принялся за работу, тем более что Кит разрешил брату начать весной строительство Торнуик-Касл.
И все это время они болтали, пели, ездили верхом и гуляли. И он неожиданно для себя обнаружил, что рассказывает о себе такое, чего не говорил ни одной живой душе.
Два дня назад в Стаффорд прибыл художник-портретист, и Николас заказал ему миниатюрный портрет Даглесс. Художник почти закончил работу.
И сейчас, глядя на Даглесс, он вдруг задался вопросом, сможет ли жить без нее. Она довольно часто упоминала о возвращении домой. Перечисляла все, что ему необходимо сделать, когда ее не будет. Твердила о чистоте, пока у него не заболели уши, но она продолжала повторять, что чистота крайне важна для повседневной жизни.
Когда она уйдет… Сама мысль об этом была невыносима! Сколько раз в течение дня он ловил себя на том, что думает: «Я должен обязательно рассказать это Даглесс». Она уверяла, что мужчины и женщины в ее времени были равны и разделяли мысли и идеи. Николас вспомнил, что последний муж матери часто спрашивал ее мнения по самым различным вопросам, но никогда и не думал осведомиться, как прошел ее день. А вот Даглесс была другой.
Но был еще и ребенок. Конечно, Николас считал его обузой, но иногда было так приятно видеть детскую улыбку! Ребенок смотрел на отца как на бога. Вчера Николас посадил его в седло перед собой, и восторженный визг малыша вызвал ответную улыбку на его лице.
Неожиданно Даглесс засмеялась над какой-то проделкой мальчика, и этот смех вернул Николаса в настоящее. Солнечные зайчики играли в ее блестящих волосах, но для него солнце, казалось, выходило, только когда она была рядом. Он хотел держать Даглесс в объятиях, любить до умопомрачения, но угроза исчезновения мешала затащить ее в постель. Вечерами они уединялись в каком-нибудь укромном уголке и смотрели из окна на звезды. Николас касался ее, обнимал, но дальше они не шли: слишком сильно боялся он рисковать.
Подбежавший мальчишка сказал Николасу, что леди Маргарет хочет его видеть.
Мать ждала его в небольшой гардеробной рядом со своей спальней.
– Ты сказал ей? – сурово спросила она.
Николасу даже не понадобилось спрашивать, в чем дело.
– Не сказал.
– Николас, это заходит чересчур далеко. Я была снисходительна к этой особе, ибо она спасла жизнь Киту. Но твое поведение…
Она многозначительно замолчала.
Николас открыл окно и выглянул в сад. Даглесс по-прежнему играла с малышом.
– Я бы провел с ней остаток дней своих, – мечтательно протянул он.
Леди Маргарет с треском захлопнула окно и яростно уставилась на сына. Он хорошо знал силу ее взгляда. Таким можно уничтожить человека!
– Невозможно. Приданое Леттис Калпин уже принято, и часть использована на покупку овец. Женщина принесет с собой земли и доброе имя. Твои дети будут родственниками королевы. Нельзя отказываться от всего этого ради какого-то ничтожества.
– Она для меня все.
– Повторяю, – процедила леди Маргарет, – она ничтожество. Два дня назад вернулся гонец из Ланконии. Короля Монтгомери не существует. Эта Даглесс обыкновенная лгу…
– Ни слова больше, – оборвал мать Николас. – Я никогда не верил, что в ее жилах течет кровь королей, но она значит для меня куда больше, чем родословная и богатство.
– Думаешь, ты первый, кто влюбился? – застонала леди Маргарет. – В молодости я любила своего кузена и отказалась выходить за твоего отца. Мать избивала меня, пока я не пошла к алтарю. И она оказалась права! Твой отец дал мне двух сыновей, которые выжили и стали мужчинами, а кузен проиграл все свое состояние.
– Даглесс вряд ли проиграет мое состояние.
– Но и не увеличит его, – отрезала леди Маргарет, но, тут же успокоившись, продолжала: – Что тебя терзает? Киту придется жениться на жирной наследнице, а тебе предназначена одна из самых красивых женщин Англии. Эту Монтгомери и близко не сравнишь с Леттис!
– Какое мне дело до денег и красоты? У Леттис – каменное сердце. Она выходит за меня, младшего сына, только ради моих связей с троном. Пусть найдет другого, которому безразлична ее холодная душа и небезразлично совершенство ее черт.
– Собираешься расторгнуть контракт? Разорвать помолвку? – ахнула леди Маргарет.
– Как я могу жениться на одной женщине, когда другая владеет моим сердцем?
Леди Маргарет презрительно фыркнула:
– Вот уж не думала, что вырастила глупца! Кто мешает тебе содержать эту особу после женитьбы? Пусть она прислуживает твоей жене. Вряд ли Леттис станет возражать, если ты не будешь приходить в ее постель каждую ночь. Сделай ей ребенка, а потом возвращайся к своей Монтгомери. Точно такой же уговор был у меня со вторым мужем, и я не возражала, хотя у нее родилось трое, а у меня – только один, который к тому же умер, – горько добавила она.