Рыцари черешневого цветка
Шрифт:
Охотник подошел к лежачему, поднял его с помощью бородача и повернул лицам к стене. Потом достал пистолет и коротко, но больно ударил по затылку.
— Я знаю одно очень удобное место, друг… Кого-нибудь ты можешь так отметить, что глазом не успеешь моргнуть, а он уже заснул по меньшей мере часа на два.
Ионел упал, словно подрезанный. Бородач оттащил его к нише, замаскированной камнем в форме пирамиды, и прикрыл холстом, который недавно служил одеждой одному призраку.
— Так, друг! — похвалил охотник. — Пусть полежит там, пока мы вернемся
Оба снова пошли сквозь ночь пещеры. Они шли, словно сумасшедшие, через воду, через валуны и камни, надеясь, что где-то их ждет свобода и солнце.
Если бы Тик не нашел тот ничем не примечательный камешек, отшлифованный камешек, готовый упасть в яму с водой, что тогда произошло бы в Черной пещере?
Это был последний камешек в кармана Ионела, пленник выбросил его прежде чем упасть возле каменной пирамиды, тогда, когда у него сломалась нога. Но Тик увидел камешек, это было древнее кремневое орудие (научился и он их различать!), и сразу же поднял тревогу:
— Тс-с! Каменное изделие!
И вот этот грязный камешек стал ценнейшим бриллиантом: Ионел жив, он где-то здесь поблизости, он зовет их. Они начали искать сперва возле того места, где нашли камень. Там было много ниш, и одна из них замаскирована исполинским камнем в форме пирамиды. Тик проник туда, там он и нашел Ионела под парашютным холстом.
Они вытянули его из ниши, и Мария бросилась делать искусственное дыхание, но Виктор остановил ее:
— Сперва в лодку, а уже потом искусственное дыхание. Считаю до трех!
На «три» лодка двинулась вниз, по течению. Тик впереди, съежившись, освещал дорогу. Виктор сзади него налегал изо всех сил на весло. Дорога была ему знакома: впереди пока что их не подстерегала ни одна опасность.
Остальное место в лодке занимали Мария и Ионел; девушка держала у себя на коленях голову страдальца и перебирала все санитарные и не санитарные методы, чтобы привести его в чувства. Лицо у Ионела побито до неузнаваемости, уши тоже, а на затылке была шишка величиной с кулак. В конце концов, когда лодка достигла разветвления потоков, Ионел начал стонать и впервые зашевелился. Виктор сразу решил сделать небольшую остановку.
Тик, Мария и Виктор шептали Ионелу, говорили все, что им приходило в голову, лишь бы он быстрее пришел в себя и в конце концов тот понял, что спасся из рук нападавших.
— Честное слово… — послышался его тихий голос. — Я уже даже не думал, что спасусь.
— Невыносимый! — вскрикнула Мария.
Они подождали немного, пока он совсем не пришел в себя. Мария еще раз смочила в воде платочек и протерла ему лоб.
— Ой господи! — воскликнул Ионел, подводя голову. — Печет огнем. Или вы хотите, чтобы
Виктор нетерпеливо спросил его одним выдохом:
— Сколько их всех? Ты узнал кого-нибудь?
— Их только двое, и, кажется, они не очень ладят. Один Петрекеску. Второй — не знаю кто, ни разу не слышал его голоса. Какой-то мужчина с бородой, очень солидный…
— Петрекеску! — встрепенулся Виктор. — Теперь начинает проясняться многое… Расскажи нам все, как можно подробнее…
Ионел сказал им все, что с ним случилось. В особенности не забыл вспомнить методы Петрекеску: уши, лицо, голень, ребра, затылок.
— Как ты спасся? — спросила нетерпеливо Мария.
— Я сделал вид, что сломал ногу… Но сколько же я натерпелся! Бр-р-р! Сказал бы Тик. Я думал, что они меня застрелят, твари… Иногда я прикидывался, а иногда и в самом деле плакал, словно крокодил…
— А коробка? — спросил Виктор.
Я сказал, что мы не смогли ее открыть и запрятали в нише, возле их пролома, там, где адская дорога. Они пошли по ней.
— Чудесно! — обрадовался Тик. — Пусть они помучаются!
— Не так все чудесно. Тик. Если они вернутся и поймают нас, то что они сделают с вами, я не знаю, зато знаю, что сделают со мной. Порежут меня на куски, а потом еще и солью сверху присыплют…
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Виктор.
— Мне хочется выть от боли! Меня словно четвертовали на колесе. А в затылок словно вогнали раскаленное железо…
— Это хорошо, если болит, — сказала Мария.
— Поверь, что это не очень хорошо, — уточнил Ионел. — Это ужасно…
— Нет, хорошо! — ободрил его Виктор. — У нас есть часть лекарства из аптечки. Надо немедленно отправляться. Если они в третий раз натолкнутся на нас, мы не спасемся. Если выйдем мы, то не спасутся они. А ты, Ионел, попробуй наладить радиоаппарат…
— Я попробую, — ответил Ионел голосом больного. — Затылок моя несчастный, черти и смола там… Видишь, Тик. Если эта коробка заработает, то она окажется в тысячу раз ценнее, чем волшебная коробочка…
— Та-а-ак… но мне все равно очень досадно, Ионел, честное слово…
Ему было жаль не коробочки, а то, что он утратил сказку.
Где-то в пещере, далеко или близко, кто может знать? Мрак, ненависть, отчаяние.
— Друг, это только ты виноват, честное слово. Надо было его застрелить.
— Но ты же, кажется, говорил, что методы твои безошибочны. И какая польза в том, чтобы ты его убил? Узнал бы что-нибудь еще?
Двое нападавших рыскали по всем нишам и углублениям, по всем трещинам, но не находили ничего, решительно ничего.
— Это так, друг! Так оно и бывает, если не послушаешься первой мысли! Честное слово!
— Полностью согласен! Ты высказал здравую мысль, и мне нужно сделать так же. Сдаться!
— Как, друг? Честное слово!
— А так, друг. Еще в первый день такая мысль пришла мне в голову. С тех пор как узнал, что буду в пещере… И потом…