Рыцари черешневого цветка
Шрифт:
Охотник промахнулся. Не попал с двух шагов. Не пуля свалила бородача, а страх и грохот выстрела.
Охотник не попал в цель. Хотя пистолет был в нескольких сантиметрах от виска, тот промахнулся.
Собрав последние силы, бородач пошел к пролому, пролез в него и оттуда поплелся в туннель, который вел наружу из грота под скалой, похожей на шахматного коня. Он знал, что надо делать. Он вышел наружу с поднятыми руками, хотя и не видел никого вблизи, так и шел дальше, не зная направления, заложив руки на затылок. Ему надо было
Руки, которые удержали Урсу при падении, — это были руки Лучии. Опоздай она на единственную секунду, и он оказался бы в пропасти. Лучия схватила Урсу за плечи именно в тот миг, когда грохнул выстрел. Пуля охотника не попала в парня. Охотник ошибся!
Лучия была возле Урсу. Она дрожала и молчала. Но руки ее все еще держали Урсу. Какая-то виноватая улыбка заиграла у него на лице, огромные ладони раскрылись, словно крылья исполинского мотылька, который хотел бы взлететь. Потом мигом сжались, улыбка угасла, так как он вспомнил, что слышал еще один выстрел. В кого стрелял охотник второй раз? Не случилось ли чего с Виктором?
Силач вскочил на ноги, озадачив Лучию, еще и до сих пор очарованную его исполинскими ладонями, метнулся, словно сумасшедший, с веревкой, привязанной к руке, по ребру пропасти, и остановился именно там, где была в тридцати метрах внизу под ним ниша Виктора. В нише виднелась согнутая спина и голова, которая упала между коленями. Урсу застыл. Ни движения, ни звука в мертвой нише. Он бросил камешком в нишу, как раз, в согнутую спину, но в ответ — ни движения.
— Виктор! — завопил он страшно. — Лучия! Иди сюда!
И здесь произошло чудо. Голова в нише шевельнулась, но не поднялась с колен, не двинулась ни на сантиметр. Взгляд Виктора поднимался вверх по обрывистым стенам.
Урсу все понял! Из ниши, где он сидел, Виктор не мог видеть — ушел охотник или нет. И думал, что охотник целится, что бы выстрелить еще раз, уже окончательно. Поэтому и не двигался, поэтому и съежился, согнувшись за камнем.
— Виктор! — крикнул Урсу, но уже другим тоном, словно в его голосе заиграл горн радости. — Охотник ушел! За ним только пыль легла…
Лишь тогда Виктор поднялся на ноги, но здесь же едва не свалился в пропасть. Все его тело одеревенело, у него болели все суставы и все кости, а то, что не болело, то занемело так, что он не ощущал.
— А будь оно проклято! — выругался Виктор сквозь смех и слезы. — Вы знаете, что я ощущал, пока не двигался? Смерть! От второй пули… Но как же это он в меня не попал? Итак, сударь Петрекеску впервые в своей жизни ошибся! Хорошо, что он не промахнулся, стреляя в зайцев…
— И в меня он промахнулся! — крикнул Урсу свыше. — Сегодняшний день не лучший для него, хотя это и последний его день…
Через несколько минут, спустившись по бесконечно длинной веревке, привязанной к могущественной пихте, которая была в каких-то
Вверху, возле привязанной пихты, появился Дан, запыхавшийся, исцарапанный до неузнаваемости, в искромсанной одежде. Лучия глянула на Дана, потом на Урсу и сказала, раскрасневшись от солнца и от радости:
— Это он спас тебе жизнь. По дороге нас окружила стая собак. Надо было кому-то из нас пожертвовать собою. Дан предложил себя и бросился вбок, собаки за ним. А я тихонько выскользнула, побежала и добралась сюда…
Потом Лучию снова охватило волнения и страх. Но, к счастью, выручил ее Дан:
— Мама родная, ну и злые они! Они окружили меня и валили лапами на землю. Далее начали пробовать на зуб мою одежду. Но следили, чертяки, чтобы не зацепить мое тело. И только я привставал, они снова набрасывались на меня. Что здесь поделаешь? Они держали меня в плену, пока не пришли чабан, тот, что с палкой, со своим сыном. Они и прогнали собак бранными словами. Ой горюшко, как они их ругали!.. А теперь уж можете и вы рассказать мне, что здесь случилось. Но только заслуживающего внимания, так как я уже сыт мелочами…
И по мере того, как Урсу рассказывал, у Дана глаза вытаращились, словно луковицы. Когда Урсу начал рассказывать, как он переносил друзей на веревке, Лучия перебила его:
— А за какое дерево ты привязал веревку?
Урсу показал на дерево сзади себя, в трех метрах. Но Лучия не поверила:
— Погоди чуточку! Покажи мне руку! Руку выше! А как это у тебя веревка оказалась привязанной к руке, когда я тебя нашла?..
Урсу глянул куда-то в небо:
— Хотел скрутить ее, чтобы… чтобы она не потерялась…
— Неужели? — воскликнула Лучия. — Нет, не может быть! Это противоречит законам физики!
Но Дан только махнул рукой:
— Неужели ты до сих пор не поняла, что к Урсу нельзя применять законы физики?
Урсу встал с травы. Он хлопнул себя рукой по лбу, потом извинился:
— Я же должен был сделать сегодня два дела… А потом…
— А потом что? — поинтересовалась Лучия.
— Хотел посмотреть две минуты на свет и немного отдохнуть, закрыв глаза…
И прежде всего Урсу посмотрел в глаза Лучии, сник и бросился спасаться бегством.
Пассажиры надувной лодки, выйдя из мрака, оказались в конце концов на солнце, на щедром солнце, им было весело, никакой страх им не угрожал. Пропасть раскрыла перед ними стены веером, их приняла широкая речка с заросшими зеленью берегами, немного поодаль виднелось и озеро.
Но одна мысль все рано стучала в дверь или в окошко их радости. Тик в конце концов впустил ее:
— Где коробочка Сергея?
— Неужели они побывали в пещере раньше нас? — вспомнила вдруг Мария. — Но как они узнали о нашем плане? Как вошли в пещеру? Где? И как они прошли?