Рыцарская честь

Джеллис Роберта

– Вот что, твой брат Вальтер…

– Господи, что еще он натворил?

– Еще ничего, но совсем отбился от рук. Все было хорошо, пока он не узнал, что ты возвращаешься. Тут он связался с законченными разбойниками, и ему просто грозит виселица. Ума не приложу, почему он так осатанел. Ты всегда обращался с ним по-хорошему, чего ему не хватает!

– Ему будет не хватать головы, если я возьмусь за него! – Херефорд покраснел от ярости. – Мне некогда с ним возиться! Так ему и передай, мама: если он только посадит пятнышко на честь семьи, я вздерну его как бандита, чтобы больше он не гневил ни небо, ни меня.

Скамейка с треском полетела от удара ногой. Леди Херефорд стояла молча, скрестив руки и опустив глаза.

Она думала, каким больше любит Роджера: когда он смеется и подшучивает над ней или в ярости, каким бывал его отец? Вспомнила она мужа, и сердце кольнуло. Гнев сына не пугал ее, она свыклась с горячим темпераментом Роджера. Вот когда он становился холоден, она его не узнавала и боялась этого.

– Я довольно терпел! Все, терпение кончилось. Я ему…

– Этим ничего не добьешься, Роджер. – Герцогиня была все-таки мать, могла себе позволить прервать сына. – Ты можешь сколько угодно сердиться, но Вальтер от этого только расходится. Прекрати шуметь и подумай, что нам делать, иначе мы просто получим атамана разбойников, и один из нашей семьи окажется на виселице.

– Дай сказать, я… – тут Херефорд осекся. Раскрасневшееся лицо снова стало нормальным. Он стоял в задумчивости, вперив взгляд в пустоту и подергивая себя за ухо. – Вот что, передай ему, чтоб не валял дурака, и пусть после Крещения приедет ко мне. У меня, кажется, для него есть дело по душе. Он получит богатую добычу и вдобавок завоюет славу вместо позора.

– Ты не вынуждаешь меня поставить ему ловушку, Роджер? Он тоже мне сын, хотя ты и дороже.

– Неужели я так переменился, мама? У меня нет никаких задних мыслей. Я не рассказывал, тебе это неинтересно, но сразу по возвращении из Франции я встречался с Гонтом и Глостером, у меня большие планы. – Он улыбнулся в ответ на ее удивленный взгляд. – Ничего страшного, не переживай. Это не женского ума дело, точнее, не для всякого женского ума, но Вальтер может быть полезен для меня, а заодно наверховодится всласть.

* * *

Лорд Херефорд со своими ратниками поднялся на взгорок и с облегчением увидел серые башни замка Честер. Ему так хотелось приехать пораньше, что в путь они отправились под вечер, заночевали прямо в поле, где едва совсем не замерзли. Роджер подозвал сэра Алана из Ившема.

– Скачи вперед и предупреди лорда Честера, что мы прибудем следом. Если его нет, спроси леди Элизабет.

– Слушаюсь, милорд. Помещение для людей просить?

– Да. Не отсылать же их назад в такой холод. – Лорд Херефорд улыбнулся. – Сам-то закоченел небось?

– Ух, милорд, не говорите! Такого еще с нами не бывало! Хотя с вами вместе мы готовы застыть в ледышку. Не скажу, что лорд Сторм плохо охранял вашу землю, он старался, и все было тихо, но эти дозоры так мне надоели, да и скучно с ним было.

– Ничего, Алан. Скоро наступят горячие денечки и ты повидаешь белый свет. Без дела я сидеть не стану.

– Уж это точно, милорд, ручаюсь головой.

– Ну пошел.

Лорда Честера не было дома – он уехал на охоту, которой занимался неистово, и в этом его не останавливали ни мороз, ни слякоть. Алана встретила Элизабет. Алан происходил из дворян, но был младшим сыном в семье и потому состоял на службе у Херефорда. Элизабет была вежлива с благородным вестником и не выдала смешанного чувства, вызванного полученным известием. Устроив его с горячим вином перед очагом в большом зале, она поспешила заняться подготовкой к размещению людей Херефорда. Предстояло вынести оружие и продукты, что хранились на первом этаже внутренней крепостной башни-донжона: снаряжение она распорядилась поднять наверх, а продовольствие убрать в амбар внутреннего двора. Сердито указав на переполненный золой очаг, Элизабет приказала чисто его вымести и развести большой огонь. Берега речки Ди замерзли, но леди велела собрать мужчин и послала их за свежим

тростником на подстилку. Из сараев принеели старые запасы и, перемешав все с душистым сеном, разложили на полу. Послала пажа к главному повару с приказом заколоть еще одну свинью и добавить солонины из дичи: мяса на обед потребуется сегодня много.

«Сначала сообщает о приезде через две недели, а через четыре дня уже тут, – ворчала Элизабет, стараясь заглушить поднимающееся в груди волнение. – И все это делается мне назло, чтобы досадить, чтобы застать меня врасплох».

– Уже поздно вывешивать мясо на огонь, не зажарится, – указывала она, запыхавшись, поварятам. – Быстро сварите его в котлах, а потом обжарьте на горячих углях. Не забудьте добавить побольше перца. Если не хватит, скажите. Приготовьте мясо для пирогов, штук десять надо поставить на верхний стол. Его светлость пожелает поохотиться утром с отцом, и для скорого завтрака хлеба с вином им будет мало.

– Слушаюсь, миледи, но…

– Что еще? – Элизабет сердито обернулась к слуге. – Кто тут повар, я или ты? Ты что, не можешь управиться сам? Я должна переставлять твои горшки?

– Нет-нет, миледи! – Слуга испуганно попятился: миледи запросто может пустить в ход свои коготки. – Хотел лишь сказать, что мы не успеем испечь свежих хлебов, их осталось мало, хлебный день у нас завтра.

– Идиот! Пошли в пивоварню и забери все оттуда. Отправь кого-нибудь в деревню, пусть соберут хлеб по домам: по булке или половине с каждого. Если им ничего не останется, большой беды не будет. Бойцов надо кормить в первую очередь. Да-да, уже иду! – крикнула она мальчику, прибежавшему сообщить, что приехал лорд Херефорд.

«Чертов мужлан, – думала она, глотая слезы, приглаживая руками волосы, щипая щеки, покусывая губы. – Он нарочно подстроил так, чтобы в первую встречу за два года увидеть меня неприбранной и нечесаной». И то и другое, конечно, было неправдой. За своей внешностью Элизабет очень следила, даже когда была совсем одна. Ее огорчало, что она оказалась ненадушенной и без придворных нарядов, в которых обычно видел ее Роджер раньше. Ей также было непонятно, почему это ее огорчает, раз она не собиралась разогревать в Роджере страсть, и почему у нее слегка перехватило дыхание при виде его, стоящего с Аланом Ившемом возле огня в свободной, не лишенной изящества позе. Плащ его был распахнут, капюшон откинут, и золотые кудри перемешались с блеском дорогого шитья накидки поверх доспехов. Элизабет намеренно замедлила шаг, изо всех сил стараясь не выдать одышку. Алан тронул господина за локоть, и Херефорд, замолчав на полуслове, быстро обернулся. Шагнул навстречу и тут же остановился.

– Боже, я забыл, как ты хороша, – прошептал он. – Нельзя доверять воспоминаниям. Все время твержу себе, что память хранит только самое лучшее, а ты, оказывается, краше всех моих мечтаний.

Элизабет тоже остановилась, сжав руки и унимая дрожь.

– Какой изящный комплимент, милорд. Всю дорогу сочинял его?

Это сдуло с Херефорда благоговейную почтительность, и он быстро подошел к ней, смеясь.

– Лучше тебя, леди Элизабет, никто не разоблачит притворство и не уязвит самолюбие. Но даю слово, ты вполне заслуживаешь, чтобы постараться. Все, о чем мне думалось в пути, – это как бы согреться. И какой дурак может любить страну с таким климатом!

– Тогда надо было оставаться там, где тепло. Зачем спешить обратно? Что ты тут забыл такое?

Херефорд взял ее за руки, она хотела отнять, но он сжал их больно, и она уступила.

– Твои руки как лед, ты дрожишь, дорогая. Что с тобой?

– Холодно, милорд. И только. Вы нагрянули как снег на голову, пришлось бежать в промерзшую казарму размещать твоих людей.

– Извини за беспокойство, но я… – голубые глаза пожирали Элизабет, стали темнеть, в них все яснее загоралось желание. – Я решил свои владения оставить на потом.