Рысюхин, налейте для храбрости!

Котус

После пяти-шести секунд конвульсий монстр замер, а я почувствовал еле заметную, но всё же волну силы. Поразительно — при моём уровне от твари-нулёвки! Сильна была зверюга! Мы сидели на помосте, глядя на рыбу у наших ног, охваченные какой-то странной слабостью и, как ни странно, умиротворением.

— Хорошо, что крови почти нет. Кто знает, что могло бы приплыть на её запах!

— Это сверху нет. Меч, похоже, прошёл насквозь — как знать, сколько там снизу натекло?

— Вытащить бы повыше…

— Ага, сейчас, только посидим минут десять — вымотал он нас, скотина эдакая.

— Жить захочешь — не так расстараешься.

В

этот момент сверху, с обрыва, раздался голос Фёдора:

— Ваша мил… Ого! Кто это, ваша милость?!

Да, я просил его прийти через часик с тележкой, улов увезти. Но тут, чувствую, тележкой не обойдёшься. Тут грузовик нужен, и как бы не пришлось за трёхосником посылать.

— Спускайся сюда, не хочу орать! — Ответил я Силантьеву младшему и повернулся к офицерам. — Но что, господа, кто желает увековечить своё имя в названии нового вида изнаночных монстров?

— С нашими фамилиями рыб в нашу честь лучше не называть, смешно и нелепо получается.

— А если по именам? Семёновский сом, а?

— У всех будет ассоциация с Семёновским полком, ну их, этих задавак гвардейских! А может, в честь владельца этих мест?

— Если всю живность в честь себя, любимого, называть начну — через месяц стану посмешищем на всю Империю. Как только в каталогах Гильдии количество таких названий за сотню перевалит. Нет уж, обойдусь.

— Просто панцирным сомом эдакую зверюгу называть тоже не интересно, хочется, чтобы что-то особенное было.

— А давайте по названию реки? Как там мы решили её назвать — Умбра? — подал идею Семён Прощукин.

— Умбрийский панцирный сом? Годится, если никто не против!

Никто против не был, и название утвердили, а тут и Фёдор спустился. После охов, ахов и восторгов я переключился на отдачу распоряжений.

— Так, Фёдор, ты автомобиль водить умеешь же?

— Нет, ваша милость, откуда мне?

Кхм… Вот так и накрываются великие планы не скажу, чем именно.

— Батька мой — он умеет, в армии научился, а я — нет, зачем оно мне?

— Ага. Значит, случай внимательно. Тележку оставляешь здесь, никто её не съест и не украдёт. Идёшь в форт, находишь отца. Он пусть садится в мой фургон, вот ключи, и едет в мастерскую. Там от моего имени пусть потребует сто метров троса — у них есть новая бобина, сам видел, с двумя крюками. Также пусть возьмёт старую полуось бракованную. И колесо от одного из грузовиков, что сегодня пригнали, без резины. Ещё два домкрата реечных и кувалду на восемь кило. Запомнил или записать?

— Да что тут запоминать, ваша милость? Мать, когда в лавку в город отправляет — в пять раз больше всего называет, да с комментариями и описаниями. И попробуй что-нибудь забыть, ага! Всё запомнил и как есть перескажу!

— Отлично. Сам седлай хоть коня, хоть велосипед, дуй в трактир, в «Прикурганье». У корчмаря моим именем потребуешь мобилет для связи с Егором Фомичом, пусть сам вызовет. У главного управляющего попросишь пригнать сюда или грузовик, или хотя бы пикап, в любом случае — с лебёдкой для груза. И пусть прихватит с собой журналиста из районной газеты с фотографом. Потом вернёшься сюда — или с отцом, или своим ходом, как получится. Всё, иди! Особо бежать не надо, но и не тяните там.

Озадачив подчинённых, стал вместе с прапорщиками думать, как вытащить рыбу из воды, а то и правда — мало ли, кто на запах крови приплыть может? С одной стороны — лучше узнаем опасности реки, с другой — как бы они нас не узнали. На вкус…

Сеть,

которой выловили сома, не подходила — она, как уже мне напомнили, только в воде нормально работает. Попытка вынести на берег волной провалилась — Прощукин не мог создать достаточно высокую и широкую, чтобы поднять разом всю тушу, а работать только с хвостом и серединой было бессмысленно: тяжёлая башка, лежащая на песке, и врубившийся в берег, так сказать — горжет кирасы, отлично работали тормозом. Да и мой меч, который во время судорог рыбы заклинило между костями так, что не вытащить, тоже не способствовал облегчению задачи, пуст и ушёл в песок, учитывая размеры рыбы, от силы сантиметров на пять — десять.

— Да как же вы пушки на холм затаскивали?!

— Так дождь шёл, земля вся мокрая, а с холма вообще ручеёк тёк, хватило, чтоб «зацепиться». Да и легче наша старая пушка была, чем эта зверюга!

Вспомнили даже бытовое заклинание для перемещения мебели, пытаясь убедить себя и мироздание в том, что это такой вот диван без ножек. Но оказалось, что оно работает или на ровной поверхности, или на твёрдом полу — который в этом случае может быть и наклонным.

В итоге наш водник наморозил в реке под тушей своего рода пьедестал, так, что она лежала горизонтально и на ровной твёрдой поверхности, после чего развернули «мебельным» заклинанием вдоль берега, мордой к тропинке. Пока создавали ледяную подставку — я вспомнил эксперименты с вибрацией клинков. Эта дедова идея в бою оказалась непригодна, во всяком случае, для меня — слишком сильно отвлекала, да и расход энергии шёл такой, что проще и дешевле было использовать стандартные боевые чары моей стихии. А вот для вытаскивания застрявшего клинка или разделки и удаления костей из рыбы или мяса — подошла великолепно.

Потом ещё нашлось время не только на то, чтобы посидеть и отдохнуть в ожидании техники, но и разделать часть улова для будущего ужина. За работой обсудили ещё одну проблему, о которой я бы сам не подумал.

— Юра, мы же с Семёном — офицеры. Нам нельзя без дозволения полкового командира в газеты попадать, тем более — с фото.

— Но и другого шанса сфотографироваться рядом с этой рыбиной больше никогда не будет.

— Это точно. Даже если точно такую же поймать — это уже будет ВТОРАЯ.

— Тогда давайте так: сделаем два набора фотоснимков, с вами — и без вас, и попросим два варианта статьи — с именами и фамилиями и обезличенную, про «молодых офицеров», максимум с уточнением, из какого гарнизона. Вы завтра спросите у своего командира разрешение — и сообщите в редакцию, какой вариант запускать в печать. Зато у вас останется фото на память.

Потом приехал фургон, началась суета: поднять передние колёса на домкратах, надеть на них приспособления, закрепить трос — на оба колеса сразу, для равномерности нагрузки. Удлинить трос при помощи второго — как-никак высота обрыва тридцать метров, длина склона куда как больше, плюс мы тащить собирались по тропинке, наискось. Да и фургон, от греха подальше, поставили в нескольких метрах от обрыва. А штатный трос лебёдки всего пятьдесят метров, больше нет места на барабане, да ещё и вдвое сложенный. Вбили на краю тропинки полуось, надели колесо в качестве направляющего шкива и потащили. Поднимали добычу наверх с остановками: когда барабан лебёдки заполнялся, рыбину заклинивали, фургон опускали на все колёса и отгоняли подальше, пока трос не натянется. Там опять — домкраты, якоря…