Рысюхин, налейте для храбрости!

Котус

Умаялись все изрядно, но тут приехал пикап с подмогой, куда кое-как втащили рыбину. Голову и панцирь расположили в кузове наискось, хвост, чтобы не волочился по земле, подтянули к ручной лебёдке, опору блока которой поставили сразу за кабиной. Сфотографировались на берегу реки и мостков, на краю обрыва с вытянутой в длину рыбиной, вокруг пикапа с добычей…

На лице силами корреспондента и представителя гильдии, в окружении целой толпы любопытных, измерили и взвесили монстра. Пять метров семьдесят четыре сантиметра длины, вес — три тысячи двести восемьдесят два килограмма[1]! На самом деле — монстр! После того, как журналисты

уехали готовить репортаж, я спросил у «рыбных братьев»:

— Ну, на чьё имя отправлять в Борисов гостинец? Или вы думали, что я сам тут возиться с разделкой буду?!

Их удивлённые лица стоили отдельного кадра — жаль, фотограф уехал.

[1] Самая крупная задокументированная каспийская белуга при длине 4.2 метра имела массу около 1500 кг, правда из них больше 250 — икра. Без икры где-то 1200…1250. Ну, а далее используя принцип «куб-квадрат» рассчитываем массу сома исходя из длины, да накидываем немного на панцирь.

Глава 25

— А если серьёзно, парни — это ваша добыча. Одно дело рассказывать про улов, чтобы на тебя смотрели, как на того рыбака из анекдота про осетра и канделябр[1]. Другое — привезти, показать, а то и повесть выделанную голову на стену, либо поставить панцирь, переделанный в винный погребок в офицерском собрании.

Рыбаки переглянулись и задумались, но вместе с тем и воодушевились.

— Ну, и приварок в полковой котёл. Даже с учётом того, что у сома этого внутренностей будет до полутонны, за вычетом веса панциря, головы и костей — получается где-то по килограмму мяса на человека, да и голова с костями тоже не на выброс пойдут, а на уху.

— Это если добавить крупу и овощи — выходит, две суточные дачи? Этим сомом весь полк два дня кормить можно?!

Парни были шокированы.

— А мы нигде не ошиблись в расчётах?

— Разве что в меньшую сторону. Пан Юрий, как я понимаю, считал исходя из численности пехотного полка четырёхбатальонного состава полного штата, которая порядка двух тысяч четырёхсот человек. А у нас — штат мирного времени, меньше полутора тысяч. Так что, на старые меры, почти по четыре фунта рыбьего мяса каждому.

— Вооот! Если вас самих так проняло — представьте, как на остальных подействует?

— Ну, это если не учитывать безблагодатность самоё идеи кормить «нулёвок» изнаночным мясом.

— Можете часть — на офицерскую кухню направить, а остаток (как я понимаю — большую часть) продать в городские рестораны. И выручку — либо часть её — зачислить на счёт полка. Сколько там в рублях суточная норма котлового довольствия?

Идея о продаже полутора-двух тонн изнаночной дичи молодым людям показалась новаторской и дивно привлекательной, но они со вздохом отказались:

— Нельзя. Невместно офицеру заниматься торговлей, за такое и погон лишить могут.

— Тогда пусть полковой интендант продаёт, ему по должности положено. А если потом офицерское собрание решит премировать «виновников» пополнения общественной кассы — то это уже совсем другая история, не только не позорная, но в чём-то даже почётная.

В итоге горячку пороть не стали, у представителя Гильдии взяли в аренду амулет стазиса, чтобы рыбина за ночь и в пути не испортилась, с возвратом его в Борисове, в лавку при тамошней изнанке. Заодно сдал гильдейцам для включения в каталоги два новых образца рыбы — «шипастого судака» и «умбрийского омуля». По

нормам языка формально правильнее было бы «умбрского», но это же даже на трезвую голову труднопроизносимо! Пять согласных подряд — такое только чехи выговорить могут или, как дед подсказывает, армяне, у которых есть такие фамилии, как Мкртчан. Дед не упустил возможности рассказать пару анекдотов «про экзотических рыб», и если про стюардессу[2] остался для внутреннего пользования за отсутствием в нашем мире такой профессии, то про рыбу-падлу (которая не ловится вообще) и про пруд с двумя видами рыбы, один из которых клевал вчера, а второй будет клевать завтра не зависимо от даты пересказал, и они даже имели успех.

Уехали же «рыбные братья» к себе в гарнизон наутро на том самом пикапе с нашим водителем, который должен будет пригнать автомобиль обратно. Егор Фомич остался почти на сутки «безлошадным», но сам сказал, что у него есть другие дела на ближайшее время и попросил, по возможности, заехать к нему в Алёшкино завтра.

Ночевали в имении на лицевой стороне, поскольку баронская квартира в форте была вообще не обжитой. Готовить, правда, пришлось самим, как и постели расстилать, но, как сказали сами офицеры, казарменным бытом их не испугать, а тут далеко не казарма. Кухней впечатлились, но узнав, что делал сам — только переглянулись, протянув хоровое «Аааа…»

Честно сказать — слегка смухлевали: рыбу готовили на самом деле сами, а вот всякого рода закуски с салатами заказали в «Прикурганье». В меру выпивали, много разговаривали. Между делом заставили и анекдот про рыбака и канделябр рассказать. Поделился и своей бедой с поиском будущего командира дружины, пожаловавшись, что из их гарнизона вообще никакого ответа нет. Офицеры удивились и пообещали разобраться, почему молчат интендант Бурундучков и капельмейстер Телятьев.

После отъезда офицеров, не успела улечься пыль — поступил вызов на мобилет. Меня проинформировали, что в понедельник восьмого сентября сего года в десять часов утра мне надлежит быть на приёме у Государя Императора для принесения ему присяги владетеля. Приём состоится по адресу…

Честно говоря, я был удивлён — до последнего был уверен, что присягать буду заочно, какому-либо представителю. В оповещении ни слова не сказали про супругу, и спросить не дали, положив трубку. И что делать?! Одному мне было бы проще готовиться, в том числе — в плане одежды, но это казалось неправильным. И с кем посоветоваться? Завтра нужно ехать в Минск, в лабораторию вызывают — может, заодно в Дворянское собрание зайти? Там явно должен быть кто-то, кто разбирается в вопросе, остаётся только найти этого кого-то и стимулировать его разговорчивость. Или в Геральдическую палату, там дед сидит, который от скуки мхом обрастает, его даже проще будет разговорить. Так, пожалуй, и сделаю, а пока — надо ехать в Алёшкино, Егор Фомич просил по возможности заехать по делам рода.

Не успел тронуться с места — снова вызов на мобилет, от главного бухгалтера. Говорит, на крыльце стоят какие-то моряки при оружии и с пакетом на моё имя. Пакет не отдают, готовы ждать, по их словам, «хоть неделю» или просят указать, где меня можно найти. Вздохнул, сказал, что минут через сорок пять, в крайнем случае — через час буду и попросил предложить им хоть чаю, или крылышек, например, чтобы легче было ждать. Заеду в Алёшкино и либо заберу Белякова с собой, либо попрошу его подождать.