Рысюхин, наливайте на всех!
Шрифт:
«И как народ выкручивается?»
«Если строительная контора солидная и большая — можно договорится, чтобы они свою охрану оставили, за дополнительные деньги, н это максимум на три месяца. Можно ещё в Дворянское собрание обратиться за помощью, но это влезть в долги, причём не деньгами надо будет рассчитываться, а равнозначными услугами».
За разговором я закончил с револьвером и теперь перебирал закупленные чуть ли не на вес необработанные растительные макры самого низкого уровня, которые идут как заготовки под патроны или одноразовые накопители небольшого объёма. Причём «разблокировать» такой для выкачивания из него энергии одарённым было невозможно, хотя маг кристаллов или универсал достаточно высокого уровня может вытянуть и такой, рассыпав его пылью, но делать это вряд ли станет: слишком уж «добыча» маленькая, и эйфории энергия из растительного марка не даёт. Я же занимался тем, что пытался «прочувствовать» камень, погрузить его
Большинство кристаллов не откликались никак — быть им патронами. Три отозвались готовностью поделиться силой — будущие батарейки, точнее, хорошие батарейки — так-то под накопитель можно подогнать любой кристалл, как и под метательный заряд. А ещё с одним никак не удавалось определиться, вроде бы и несложное что-то, а уцепить мысль за кончик не получалось.
Тем временем пришла пора выдвигаться для второго спуска, и наша небольшая колонна опять поехала в Дубовый Лог. Кузов пикапа застелили старым, но относительно чистым брезентом, чтобы загрузить в него туши животных: учёные сказали, что всё их оборудование «утрамбуют» в фургон и кабину пикапа.
Вход на изнанку провели точно так же, как в первый раз, не расслабляясь и не ленясь перестраховаться. И было чего опасаться: стада травоядных предполагают наличие в тех же краях хищников — или стайных, или достаточно крупных и сильных, чтобы справиться со стадом в одиночку. И такой охотник вполне мог за время нашего отсутствия подойти, посмотреть, что тут происходит.
Разведку решили начать с восточного направления — и при выходе нас разворачивало лицом в ту сторону, и там был ближайший протяжённый ориентир, он же — ограничитель поля зрения. Охоту отложили на конец пребывания на изнанке, на тот случай, чтобы неудачный её исход не сорвал все планы, и теперь осторожно продвигались вперёд. Я больше всего опасался, чтобы из-под ягодного кустика не выскочила какая-нибудь местная гадюка, потому очень внимательно смотрел под ноги, что позволило пополнить коллекцию несколькими невзрачными цветочками и двумя видами грибов, один из которых был похож на зелёный шампиньон, второй при виде сверху не отличался от одного из бесчисленных видов полусъедобных и не съедобных рядовок родных лесов, но снизу пластинки располагались не радиально, а концентрическими неровными дугами, словно отслаивались от ножки по мере роста шляпки. Способность моя на них сработала частично: ядовитыми не обозначила, но и со съедобностью оставались вопросы, равно как и со вкусом — всё же сырой гриб без соли, это в любом случае то ещё «лакомство».
Кенгуранчики мирно паслись на равнине, только ближние немного нервно косились на нас, остальные же не обращали особого внимания — видимо, считали такими вот уродливыми бесхвостыми сородичами. Для меня это было удивительно осознавать, что вот они — твари изнанки, при этом не бросаются на меня, да и мне не нужно пытаться уничтожить их раньше, чем они убьют меня. Нет, в теории я знал, что на нулевом уровне многие обитатели не проявляют агрессии первыми, если, конечно, не находишься между ними и порталом. И на первом — тоже можно встретить не агрессивных травоядных и рептилий с насекомыми. На втором эта благодать полностью сходит на нет, и не агрессивных обитателей никто ещё не встречал (или не признаётся). Но вот так, самому видеть обитателей изнанки, которые не обращают на тебя никакого внимания — это совершенно особый опыт. Но я не обольщался — стоит этим довольно забавным и даже симпатичным зверькам оказаться на лице мира или под защитным куполом, отсекающим от фона изнанки, как они тут же превратятся в кровожадных тварей, не знающих ни жалости, ни колебаний. А здесь и сейчас — такое ощущение, что можно подойти и погладить их. Но я, разумеется, делать такую глупость не собирался.
Среди кустиков «пряной голубики» стали попадаться более низкорослые кустики с другими, существенно меньшими, ягодами. Как, порой, брусника растёт между кустами черники или по краю ягодника. Эти мелкие выглядели зелёными — и по цвету, и по сути. Анализ показал, что они на вкус будут одновременно кислыми и вяжущими, состав был бедный, но яда плоды не содержали. Надо будет посмотреть на их, когда созреют.
За этими размышлениями мы дошли до гребня холма — собственно, последние метров двести в этом не было сомнений. За небольшой, метров пятнадцать-двадцать шириной, ровной площадкой начинался крутой склон. Он уходил вниз под углом порядка сорока пяти градусов и был высотой метров тридцать, как девятиэтажка с техническим этажом (чердаком, то есть) и цоколем. А под обрывом медленно текла широкая река. Может, меньше, чем Днепр в Могилёве, но метров сто двадцать — сто пятьдесят было точно. И, кажется, берег уходил под воду под тем же углом, что позволяло предполагать немалую глубину, вплоть до судоходности —
В середине каждой купы кустов оказалось не то маленькое заболоченное озерцо, не то большая лужа — то есть, это были обыкновенные, давно привычные болотины, только изнаночные и с непривычными кустами. На одной их разновидности, чем-то похожей на бамбук, висели гроздья ягод. Плоды выглядели как крупный, с перепелиное яйцо и больше, крыжовник, но были ядовитыми. Яд, по всей видимости, вызывал онемение полости рта и прилежащих тканей и позднее — к полной потере чувствительности. Что случится дальше — я определить не смог, но спутников о коварстве ягод предупредил. Исследование болот, их растительности и обитателей, решили оставить на потом, обязательным это не было. Я отметил только полное отсутствие змей, что не могло не радовать. Но, может, эти сволочи просто слишком хорошо маскируются. Вода тоже не ядовита — и ладно.
Подъём на холм с этой стороны выглядел точно так же, как противоположный, словно его отразили в зеркале, потому наверх мы не полезли. Тем более, что на полпути между нами и местом открытия портала паслось небольшое, восемь особей, стадо кенгуранчиков, на которых можно было удобно и просто поохотится.
Мы аккуратно прошли мимо животных, чтобы они в случае чего не перекрыли нам дорогу домой и с расстояния метров тридцать по команде открыли огонь. Я попал на редкость удачно — чуть ниже затылка, разрушая место крепления черепа к позвоночнику. Зверь издал странный звук, что-то вроде хриплого «у-уух!» и рухнул ничком. А вот мой напарник, как мне показалось, позорно промазал, поразив своего кенгуранчика в бедро. Тот заверещал, подпрыгнул, упал, когда лапа подкосилась, и попытался снова встать на ноги. Сородичи разволновались, ходили вокруг, ухали, хрюкали и толкали раненого носами. Прежде чем я успел выразить своё «фе» за такую стрельбу успел увидеть, как он что-то диктует напарнику, владеющему стенографией. И дед вмешался.
«Всё он правильно делает — жестоко, но правильно. Проверяет, как животное реагирует на ранение, не впадает ли в ярость и способно ли игнорировать боль. Также смотрит реакцию стада: испугаются или разозлятся, разбегутся в разные стороны, убегут все вместе или останутся с раненым сородичем. Если останутся — то будут его защищать, или пытаться помочь, иди поведут себя как-то ещё».
Я присмотрелся — похоже, так и есть. Наконец учёной собрал все данные, которые можно было получить от беспорядочно топчущегося вокруг безуспешно старающегося встать на ноги животного стада и добил свою жертву. Одновременно другие охотники застрелили животное более мелкое и с другим оттенком меха — возможно, другого пола, и предполагаемого подростка. Потеряв половину своих, стадо всполошилось и скрылось в ближайшем кустарнике. Мы же вернулись к стаду, прицепили туши к складным волокушам и пошли к порталу.
Глава 7
Лопухин под охраной ещё одного исследователя оставался на месте, не то медитировал, не то ещё что-то своё делал. После нашего возвращения он на короткое время открыл портал на лицо, туда забросили добычу в сопровождении исследователя, который должен был оставить «на поверхности» первичные данные нулевого слоя. Теперь, если мы пропадём — то все будут знать, что всё дело в первом слое.
Время поджимало, да и инструментальная разведка между слоями изнанки работала ещё хуже, чем с лица, поэтому долгих ритуалов не разводили. Портальщик на короткий срок открыл проход, куда зашёл увешанный защитами специалист, сбросил ящик с измерительными инструментами и тут же был принудительно вытащен обратно.
— Изнанка не экстремальная. Почва каменистая, видел пучки травы и не то кусты, не то деревья в отдалении, подробностей не рассмотрел.
— С одной стороны — хорошо, что не лавовые поля, или океан. Для хозяина хорошо, для нас — дополнительная работа. С другой стороны — окажись там снег по пояс или болото до горизонта, всем хуже было бы: обследовать так и так надо, а будет ли толк — неведомо.
Через четверть часа Лопухин выдернул «волшебный ящичек», который был на это рассчитан, имея в своём составе маячок и специальный «зацеп». Анализ записанных данных показал, что воздух пригоден для дыхания, температура около двадцати градусов, сила тяжести и всякие регистрируемые излучения — в пределах нормы для первого слоя изнанки. Потому оставили капсулу с копией полученных данных в траве и перешли глубже. Все были одарёнными, только двое с уровнем меньше тройки, так что в теории могли без дополнительной защиты «погружаться» до четвёртого-пятого слоя.