Рюрик. Сын Годолюба
Шрифт:
А та, как известно, двигается очень быстро…
Спасаясь от повторного обстрела, хирдманы вновь закрылись в нерушимой стене щитов – и, сохраняя ровный строй, медленно потянулись к ладьям. А Харальд отметил про себя, что защитники не спешат тратить сулицы на глинян, уже карабкающихся наверх – следовательно, запасы славянских гафлаков (заметно растраченные в битве!) весьма скудны…
Глава 4. Штурм Велиграда.
Велиград, стольный град князя Годолюба, вождя бодричей. Лето 808 года от Рождества Христова.
…Однако
Кроме того, включились в бой лучники глинян, прикрывая карабкающихся по лестницам и канатам воев. И, наконец, с ладей полетели вверх дротики, мешая ободритам прицельно метать камни или сбрасывать бревна!
Защитникам удалось сломать еще одну лестницу – но воев, пытающихся оттолкнуть баграми оставшиеся, отогнали лучники глинян. Вновь приставлены к стене лестницы, сброшенные было вниз – а среди карабкающихся наверх славян уже появились счастливчики, перемахнувшие заостренный поверху частокол.
И тогда ободриты вновь ударили сулицами…
Кажется, этого мгновения ждал не только сам Харальд, но и даны – ибо в тот самый миг, когда град дротиков обрушился на союзников, выкашивая и лучников, и поднимающихся по стенам воев, хирдманы сломали щитовой строй. Еще два удара сердца – и в воздух взвилась целая сотня гафлаков! И пусть только пятая часть дротиков нашла свои цели, поразив славянских гридмаров в голову или грудь… Но и это очень болезненные потери для ободритов.
На глазах Харальда раненый бодрич перевалился через тын, с отчаянным криком полетев в ров – а снизу уже раздался воинственный клич северян:
– Вер вик! Херек ком!
Даны пошли на штурм…
Клак весь вытянулся, замер, напряженно наблюдая за атакой северян – и отчаянно болея за своих людей. Временно он позабыл про свою валькирию, со страхом представляя, как в сломавших щитовой строй данов вновь летит град дротиков… Но лишь несколько стрел ударило в поднятые над головами хирдманов щиты – и даны без промедления полезли вверх по лестницам, не обращая внимания на редкие потери.
Казалось, все заготовленные на стенах бревна и камни ободриты уже скинули на глинян – а небольшой запас сулиц был полностью израсходован на два дружных залпа… Но защитники сумели удивить – когда ладьи во рву оказались целиком забиты хидманами, вниз полетели глиняные горшки! Весело бьющиеся на щитах данов, они густо разлили на них свое содержимое… Харальд тотчас догадался, что это было льняное масло или березовый деготь – и для него не стало откровением, когда вниз также полетели зажженные стрелы и факелы.
Ободриты решились
Но Клак только покачал головой – решение напрашивалось само собой, однако защитники замка перемудрили. Сожгли бы ладьи, как только на них поднялись глиняне – и уж этот штурм отбили бы наверняка! Затянув осаду на неопределенное время, пока к Хальвдану подойдет подкрепление от конунга – да и когда бы оно подошло?
Другой вопрос – чем бы питались все это время защитники крепости? Лето только началось, зимние запасы растрачены, новые подготовить не успели – а судя по всему, нападения с моря здесь никто не ожидал… И не готовился к осаде.
Кроме того, какое-то время гридмарам пришлось кормить множество женщин и детей – прежде, чем их выпустили из замка. Получается, ободриты решились действовать наверняка…
Но просчитались.
Нет конечно – полыхнувшее на поднятых щитах пламя здорово напугало хирдманов; кто-то просто выбросил горящий щит, кто-то догадался окунуть его в воду, сбивая огонь… Где-то загорелись и сами ладьи – но вода, вода! Во рву ее вполне хватает – а масло и деготь это вам не греческий огонь, это пламя вполне можно потушить.
Впрочем, одна ладья все же заполыхала всерьез; нашлись среди данов и те несчастные, кого залило горючей жидкостью. Дико крича, живые факелы бросались в ров – но Харальд не увидел никого, кто после сумел выплыть… Однако сам штурм защитники остановить не смогли – немногие выжившие глиняне, поднявшись на стену, пали в короткой, яростной сече. Но их смерть купила для карабкающихся по лестницам и канатам хирдманов самое ценное...
Время.
Время, что хватило им подняться наверх и вступить в сечу!
Только теперь «полудан» повел избранных хольдов из числа свеев вперед; Харальд, обеспокоенный тем, что больше не видит светленькую головку своей валькирии, также коротко приказал ближникам:
– Вперед.
…Ярлы беспрепятственно преодолели путь до самого рва – занятым яростной рубкой ободритам было уже не до обстрела двух небольших хирдов, спешащих в бой.
Никто не мешался Харальду и на ладье – ведомые опытными херсирами даны уже поднялись на стену. Так что Клак сходу начал подъем по перекладинам штурмовой лестницы, кое-где испачканной кровью… И где-то на середине пути, когда зыбкую опору под ярлом явственно закачало, молодого Скьёльдунга накрыл липкий страх! Зависнув между небом и землей (а точнее грязной, мутной водой рва, по поверхности которого плавают тела бездоспешных глинян и дренгов, пробитых стрелами да сулицами), он почувствовал себя бесконечно уязвимым… И даже сбавил ход на краткое мгновение.
Но ярл не может быть трусом! По крайней мере, на глазах своих хольдов… И потому Харальд заставил себя двинуться вперед, воскрешая перед внутренним взором облик красавицы-валькирии – что именно в этот самый миг может пасть под ударом датского топора! Мысль эта напугала Клака гораздо сильнее подъема по лестнице, ощутимо качающейся под его весом – и Скьёльдунг буквально взлетел на стену, закипая от гнева на возможных обидчиков славянки...
Но на широкой боевой площадке (выложенной из дубовых плашек поверх клетей, забитых землей и камнем), Харальд невольно замер. Замер всего на несколько мгновений, осознав всю ярость кипевшей здесь сечи… Отрубленные кисти – и проломленные славянскими секирами черепа глинян и дренгов, первыми оказавшихся на стене. Да молодой ярл едва не наступил на кого-то из павших, чудом сдержав рвотный порыв – вот уж не обобрался бы позора перед хольдами!