Рюрик. Сын Годолюба
Шрифт:
Воинов противника было немного – чуть более трех десятков. Может быть тридцать пять или даже тридцать три гридмара... Но это были отборные воины, искусные и яростные в битве! Они сражались секирами необычного белого отлива – и прямо на глазах Харальда один из датских хольдов, сдуру подставивший меч под удар славянского топора, лишился оружия. Белая секира буквально разрубила надежный, добрый клинок франкской ковки!
Было бы ободритов на десяток-другой побольше – и они сумели бы прорваться к своим ладьям. Но хирд Клака высадился сразу с двух драккаров – и славяне вынужденно отступили в замок, прикрыв собой женщин и детей;
Храбрецы построили «стену щитов» прямо на узком мосту – и бились до последнего воина, покуда их соратники не успели запереть ворота. А поднявшиеся на стену гридмары тотчас принялись закидывать штурмующих дротиками и стрелами… И пусть эта славянская жертва вынудила данов начать осаду, Харальд очень высоко оценил мужество павших.
Как оценил он и красоту одной из девушек, чье бегство ободриты прикрывали до конца! Очевидно, знатная женщина – возможно, родственница самого ярла… Но дело даже не в знатности! Обжигающего взгляда пронзительно синих (словно само море!) очей, мельком брошенного на Харальда, хватило, чтобы тот почуял отчетливый укол в груди... Жадный взгляд ярла скользнул за беглянкой, и Клак успел рассмотреть две тугие русые косы, хлестнувшие по воздуху при резком развороте – и искаженный гневом, но столь притягательный лик девушки: высокий чистый лоб, изящный разлет бровей и красиво очерченные, полные темные губы…
Харальд никогда не знал тех странных чувств, что охватили его при виде знатной славянки. Молодой ярл, он уже давно познал женщин – добытых с боя или купленных у работорговцев красавиц-трэллок. Они согревали его ложе по первому требованию, послушные и… Послушные.
Но в яростной славянской валькирии, поспешившей подняться на стену с охотничьим луком – и принявшейся довольно точно бить стрелами в сторону данов… В ней словно горит внутренний огонь – да какой необычайной силы! Мало того, она начала сниться Харальду… И измученный сладкой истомой от чарующих и пленяющих сновидений, ярл твердо решил, что заберет девчонку себе.
И пусть Хальвдан не смеет даже позариться на славянскую валькирию! Да, известный своей похотью «Кровавый топор» наверняка не пройдет мимо бойкой девицы… Но это лишь значит, что Харальд его опередит – обязательно опередит!
А уж если знатная дева действительно окажется родственницей павшего ярла… К слову ведь славного ярла, с горсткой гридмаров напавшего на хирд конунга – и прорубившегося к самому Гудфреду сквозь строй его хольдов! Что же… В таком случае Клак возьмет ее уже не наложницей, а законной женой. Таким образом, он почтит как память павшего храбреца – так и приблизит своих новоиспеченных подданных. Чье положение переселенцев в Хедебю вовсе не приравнивается к бесправному рабству трэллов.
…Когда хирдманы окружили лейданг ободритов в гавани, к славянам обратился старший брат Ануло – призвав сложить оружие в обмен на то, что их не лишат жизни и не обратят в рабство. Кроме того, он предупредил ополченцев о союзе данов с вильцами, а также глинянами – объяснив нападение на Рерик тем, что ободриты с конунгом Дражко поддерживают франков императора Карла.
Истинного врага конунга Гудфреда!
Также Ануло
Такое необычайное миролюбие данов было обусловлено желанием Скьёльдунгов и самого Гудфреда возвысить Хедебю – и как крупнейший ремесленный центр, и как самый богатый эмпорий во всем Варяжском море! В чем была прямая выгода как братьям-ярлам, так и конунгу, обложившему податью все эмпории данов – ведь чем богаче купеческий город, тем выше его доход.
И надо сказать, что Ануло сделал все, чтобы сдержать данное им слово. Даны пощадили всех, кто сложил оружие – то есть абсолютное большинство. Кроме того, старший брат позволил мастерам-ремесленникам выкупить из полона женщин и детей, перехваченных глинянами – и собрать необходимый инструмент да сырье, погрузив их на купеческие ладьи ободритов.
Кроме того, позапрошлой ночью славянский замок тихо покинули ополченцы, прознавшие про полоненных родичей. А заодно с ними и молодые матери с младенцами, не сумевшие бежать во время удара данов… И потому благополучно избежавшие западни глинян!
К слову, выпустили их свободно – лишь мужей заставили оставить оружие. Все одно такую прорву народа было слишком тяжело прокормить! К тому же в замке осталось вполне достаточно хирдманов, чтобы с успехом его оборонять… К тому же осажденные успели сжечь мостки, ведущие через ров – сразу после выхода женщин и детей!
И вот теперь старший брат ведет в Хедебю ладьи переселенцев, забрав в сопровождение все свои корабли. Столько же судов (три самых быстроходных драккара!) выделил Ануло и конунг Гудфред, в настоящий момент углубившийся в земли ободритов с главными силами данов… Благо, что судоходных рек в здешних краях хватает.
А вот Хальвдан «Кровавый топор» и сам Клак остались в Рерике – объединенный хирд ярлов насчитывает сто сорок гридмаров, еще сотню «союзников»-глинян прислал конунг. Итого осаждающих раза в два с половиной больше, чем укрывшихся в замке ободритов… Но кажется, взять последний штурмом будет совсем непросто.
Впрочем, это понимает и Хальвдан – так что его хирдманы, готовящие штурм, успели собрать дюжину штурмовых лестниц. Про запас! А что касается заполненного водой рва (ведь через него лестницы уже не перекинешь)… Тут «Кровавый топор» придумал необычное решение: волоком дотащить до замка боевые ладьи ободритов, захваченные на берегу. Последние немного уступают размерами драккарам данов – что, впрочем, только облегчает волок.
Но главное, они идеально подходят для того, чтобы развернуть их во рву, примостив к бортам сходни – а уже с самих кораблей приставить лестницы к стенам замка!
И естественно, Хальвдан пустит вперед славянских союзников – с чем Харальд, впрочем, был совершенно согласен. Пусть дружба с глинянанами сейчас нужна данам – но, в сущности, предатели остаются предателями, и удел их лишь презрение…
Да смерть.
Клак особо не интересовался, почему глиняне, входящие в союз ободритов, вдруг восстали против своего верховного конунга – так, обрывочные слухи… То ли местные волхвы начали мутить воду – мол, Дражко чересчур увлекся дружбой с христианами. То ли племя обиделось на скудный удел, выделенный им в бывшей саксонской Нордальбингии… Но ведь конунг разделил новые земли таким образом, чтобы самые лакомые кусочки достались тем племенам ободритов, что дали больше всего воинов на поле Свентана!