Рыжеволосое солнце
Шрифт:
— Мистер Поттер, — послышался сзади знакомый туманный голос. Он отдавался эхом в пустом коридоре. Ну конечно, кто же еще может говорить так? Опять сейчас начнет какой-то бред впаривать. Надо с этим разобраться по-быстрому. Развернувшись, Альбус увидел перед собой пожилую женщину довольно плотного телосложения с короткими седыми волосами и маленьким носом. Это была Титания Элмерс, школьный профессор прорицаний. Профессор Элмерс работает в Хогвартсе всего лишь два года, с того времени, как на пенсию ушла Сивилла Трелони, но за это время она уже успела заполучить репутацию самой сумасшедшей женщины. Иногда она просто выводила Ала из себя бесконечными разговорами о том, как же загадочна вселенная, как на земле вообще появились люди, о бешеный овечках и коровах, о гнилых грушах или пьяных солдатиках. Поттер просто не мог слушать этот бред и всегда старался как можно быстрее уйти от
— Вы что-то хотели, профессор Элмерс? — раздраженно бросил Альбус и сложил руки на груди, показывая этим, что не намерен выслушивать ее пламенную речь.
— Нельзя разрывать с ним дружбу. Нептун обозлится на вас.
— С кем, профессор? — удивился Альбус, но все же попытался скрыть это чувство за маской безразличия. И как она догадалась, что именно сейчас хотел сделать мальчик? Обычно она особыми способностями не блистала. На прорицаниях курс Альбуса все время пытался «смотреть вверх душой», «описывать картины с закрытыми глазами», «чувствовать нереальное». Никогда ребята не занимались чем-нибудь нужным, и поэтому обычно урок Титании Элмерс был для всех студентов тихим часом.
— Мистер Поттер, вы знаете его. Он вас знает, — сказала профессор, даже не смотря мальчику в глаза.
— Ээм… — начал говорить Ал, но не успел, так как Элмерс развернулась на каблуках и медленно пошла дальше.
— Бешеная тетка, — пробормотал Поттер и, не восприняв слова профессора всерьез, продолжил идти дальше. Спускаясь по лестнице вниз, мальчик сжимал и разжимал кулаки, прокручивая в голове все возможные варианты событий. Он может сильно избить Скорпиуса, или Скорпиус не оставит на Альбусе ни одного живого места, мальчики могут прийти к дружескому соглашению, и никто не пострадает, или же их найдут взрослые. Предугадать что-либо сейчас было крайне сложно, тем более что одна уже только что попыталась сделать это и ничего дельного, кроме «Нептун обозлится на вас», не сказала. А что она имела ввиду под «Нельзя разрывать с ним дружбу»? Наверное, она говорила о Скорпиусе. Но как же тут не разорвать с ним дружбы, когда внутри бушует такая злость?
— Эй, Альбус.
— Малфой? — сквозь зубы процедил Поттер, и по коже у него пробежался неприятный холодок. Вот они и встретились. По плану Альбус должен был сначала поговорить со Скорпом, обсудить все, спросить о том, что такого он сделал Лили, но мысли напрочь вылетели из головы. Перед ним сейчас находилось только бледное лицо и ничего больше. Никаких глупых и ненужных мыслей, никакого дурного плана.
«Ты должен поговорить сначала» — надрывался внутренний голос, но сознание говорило совершенно о другом. Не выдержав больше напряженного молчания и метания взглядов, Ал подошел к Малфою и с размаху влепил ему кулаком прямо по лицу.
========== Глава 17. ==========
Как давно они не были тут… Не имели шанса просто вот так вот побродить по школьным коридорам, лестницам, заглянуть в Большой Зал, гостиную своего факультета, совятню или старый класс, где когда-то заучивали на память заклинания, варили зелья, конспектировали тему или сдавали экзамены. Очень давно они не сидели у озера, просто разговаривая, весело хохоча и ни о чем не думая. Давно уже у них в голове не осталось и следа от былой детской наивности, беззаботности. Давно они уже не устраивали веселых и шумных вечеринок, не играли в «Правда или Конфета», не выходили бродить по школе в ночное время суток, не играли в Квиддич за школьную команду, не завтракали в Большом Зале, не устраивали дуэлей и не нарушали правила, что было самым веселым занятием из всех. Хотя всему этому когда-то должен был наступить конец, но не так рано, как у них. Детство этих детей пролетело очень быстро. Это и детством толком-то нельзя было назвать. Каждый день живешь, с минуты на минуту ожидая нападения Пожирателей Смерти или Волан-де-Морта. Детство, что должно было быть таким, как у всех: веселым, счастливым и радостным, у них проходило совсем по-другому. Все время лицом к лицу с опасностью, смертью. Они жили в постоянном страхе за себя, за свою семью и близких. Борясь, практически выживая. Нет, конечно, им было хорошо иногда, но это нельзя было назвать счастьем в полной мере. Проклятая война украла их детство, буквально выдрала из рук. Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, Рон Уизли, Джинни Уизли, Джордж и… И Фред Уизли, у которого война сумела забрать самое ценное: жизнь, Невилл Лонгботтом, Луна Лавгуд, Симус Финниган и Дин Томас, Джастин Финч-Флечтли, Ханна Аббот, Лаванда Браун, Падма и Парвати Патил, Чжоу Чанг, Седрик Диггори, который также поплатился жизнью, Денис Криви и еще один ребенок, лишившийся возможности смеяться, учиться, радоваться тому,
***
Гарри Поттер и Рональд Уизли решили прогуляться по любимому замку, вспомнить школьные времена, приключения, пока они находятся здесь. Они приехали, чтобы навестить Лили. Неделю назад в Поттер-мэнор заглянула Минерва МакГонгалл. Как раз тогда, когда Рон и Гермиона решили почтить своим присутствием Гарри и Джинни. На одном дыхании она оповестила их о том, что произошло с девочкой, и сказала, что родителям нужно срочно ехать в школу, чтобы поговорить с врачами. Позже мадам Помфри выяснила, что у Лили очень серьезное заболевание, и если не начать лечить его прямо сейчас, то девочке может становится все хуже и хуже. Врачи из Святого Мунго сотворили чудо и вытянули Лили из этого состояния, но она все равно еще очень слаба, и ей нужно оставаться в больничном крыле, пока школьная медсестра не удостоверится, что Поттер выздоровела окончательно. А то мало ли что может случиться.
— Гарри, не переживай, — ободряюще улыбнулся Рон и положил руку другу на плечо, заметив, что с ним что-то не так. — Лили поправится, вот увидишь. Все будет хорошо.
— Я знаю. Меня беспокоит совсем не это, — ответил Поттер и уставился в окно. Он все равно не замечал ни осенней красоты, ни солнца, которое, возможно, в последний раз перед холодной зимой греет землю — ничего. Его мысли сейчас были заняты совершенно другим.
— Расскажи мне. Возможно, я смогу помочь.
— Естественно, ты можешь мне помочь, Рон. Ведь это касается и твоего сына тоже. Лили и Хьюго находятся в этой школе всего ничего, а уже столько всего натворили. Мне даже о поведении Джеймса меньше писем пришло. Я не знаю, что делать, — обреченно вздохнул Гарри и посмотрел на друга, ища поддержки.
— Я тоже задумывался над этим. Может быть, стоит поговорить с ними?
— Да? По-моему, мы разговаривали с ними перед тем, как отправить в Хогвартс. Ну что, очень помогло? — проговорил Поттер и то ли грустно, то ли иронично, улыбнулся.
— Мы поговорим еще раз. Во второй раз они не посмеют ослушаться.
— Дело совершенно не в хорошем поведении, — рявкнул Гарри и резко отвернулся от Рона, — это может быть опасно. Понимаешь ты это или нет?
— Я понимаю, Гарри, но ведь… — начал Рон, но закончить не успел, так как прямо на него налетел маленький мальчишка. Одет он был в длинную форменную мантию с зеленой нашивкой на груди. Странно, ведь в выходные дни обычно никто не носит форму. Его большие глаза полностью наполнены страхом и обидой. Это Генри Нортон — магглорожденный мальчишка, слизеринец с первого курса. Это тот самый мальчик, которого не любят на своем факультете из-за того, что родители его магглы. Не удивительно, что он единственный среди всех своих однокурсников решился рассказать о том, что только что увидел, взрослым волшебникам. Рон ступил вперед, присел на корточки и, схватив мальчишку за руки, развернул к себе лицом. Только сейчас он заметил, что в его глазах плещется не только страх, но и слезы. Они стекают с бледного лица прямо на мантию. Огромные слезы, а с ними и радость. Что с ним случилось? Может быть, его побили или обидели чем-то?
— Малыш, почему ты плачешь? Что стряслось? — ласково спросил Рон и стер ладонью остатки слез с лица мальчишки. Сейчас Уизли напрочь забыл, что у этого ребенка на мантии находится зеленая нашивка. Не красная, не синяя, и даже не желтая, а именно зеленая. Рон не думал об этом, ведь он не привык видеть слабую сторону слизеринцев, мало того, ему и в голову не могло прийти, что студенты этого факультета умеют плакать. Тем более, этот ребенок совершенно не похож на слизеринца. Очень мягкие черты лица, и глаза не такие… Не такие как у всех зеленых. Они добрые. Возможно, шляпа ошиблась при распределении. Может быть, он хаффлпаффец? Ну, или равенкловец?
— Там… Там… В подземельях… Там…
— Тише, — пришел на помощь Гарри, — успокойся. Как тебя зовут?
— Я… Я… Ген… Ри, — задыхаясь произнес мальчик.
— Генри, о чем ты хочешь нам рассказать? — спокойно спросил Рон, но этого показного спокойствия не было уже нигде.
— В подземельях драка. Это брат Лили Поттер, — отрапортовал Нортон. Он поднял свои глаза на Гарри и понял, что он сказал лишнего. В этом человеке он узнал Альбуса, и в голову пришла мысль, что этот дядя — его отец. Он знал Лили. Она одна из тех немногих, кто был к нему добр, жалел, проводил время с магглорожденным слизеринцем. Она, Хьюго с Сарой и еще Аарон, его брат.