Рыжик
Шрифт:
— Я Рыжик…
Обидно… Перед самым аэродромом собьют ведь… Ручка тяжеленная такая… И живот огнем горит…
— Я Рыжик…
Аэродром… Стучат по мерзлой земле колеса. Не вижу, куда рулить… Выключаю мотор… Темнота…
Когда ж это прекратится то?.. Опять во рту пустыня Сахара… Кто-то мочит мне губы. Я пить хочу! Воды жалко мне?.. Яркий свет бьёт в глаза. Что-то звякает металлом… Резкая боль… Темнота…
Зрение проявляется как в древнем телевизоре. Сначала серые тени… Потом появляется свет и резкость… Потом уже цвет…
Я опять в какой-то комнате.
Я что, в Средней Азии?
А, нет. Это не чалма. Это повязка у неё на голове. Похоже на госпиталь.
Боль у меня внизу живота. Но не такая жгучая, как была. Тянущая такая…
Прошу попить. Девушка смачивает мне губы, но пить тоже не даёт. От усталости снова засыпаю…
Меня эвакуируют в тыл…
Была сделана операция. Осколок от фашистского снаряда попал мне в живот. Повезло можно сказать. Чуть пониже, на полсантиметра буквально, и он попал бы в мочевой пузырь… Ужас!!! С трубочкой всю жизнь потом ходить??? Нее! Не хочу такого!
А так, нормально. Типа кесарева сечения операция была. Врачи говорят, что я даже рожать смогу потом нормально…
Кто рожать? Я???
Несколько дней везут в поезде. В вагоне холодновато. Все раненые закутаны в одеяла. Я тоже. Живот у меня всё так же продолжает болеть. Поднялась температура. Мне очень хреново…
Привезли в госпиталь… Снова операция… Господи! Как же мне плохо!.. Сдохнуть, что-ли? Бабушку только жалко… Одна я у неё осталась… Потерплю ещё немножко…
Всю жопу мне искололи уколами… Температуру сбили наконец-то… Рожать теперь я не смогу, даже если захочу… Было воспаление матки… Доктору очень жаль…
Медленно, но я всё же иду на поправку. Скоро новый, 1942 год. Пока я валяюсь в госпитале, фашистов уже отогнали от Москвы.
… Я увидела свой шрам от операции. Спасибо вам огромное от всей души, дорогие товарищи врачи! Шрам, хоть и большой, но горизонтальный. Под трусами не видно будет его…
А почему я так переживаю то? Ну подумаешь шрам… Но все равно неприятно… Старой Маше получается это неприятно. Ну и мне с ней заодно… За собой я слежу, красоту поддерживаю по возможности… Но на мужиков, слава богу, не тянет. А вот на девушек нравится смотреть…
Хотя какая у меня теперь красота? Видела я себя в зеркале. Одни глаза зелёные и остались…
Худющая. Как не качает ещё? Кожа, да кости… Правда сейчас вид получше уже стал. Поправляться начала, вес набирать. Постричься бы ещё. А то обросла уже везде…
Ура! Ко мне приехал Петрович. Все такой же надёжный и усатый. Привез приветы от всех и кучу подарков. Ждут скорее назад. Меня пробило на слёзы. Аж поплакала немного. Как же всё-таки хорошо, когда тебя ждут! Рассказал мне, как всё было в тот день.
Когда они по рации услышали меня, дядя Ваня поднял весь полк в воздух. Все восемь исправных самолётов. Во главе с собой. Я просто их не увидела. Обоих охотников сняли с моего хвоста и отправили в землю. Увлеклись немного фашисты… Села я нормально, ничего не разбила. Комиссар, на удивление,
Ещё он привёз мои вещи. Форму, сапоги. Главврач клятвенно ему обещал, что ничего из вещей не пропадет…
Всё так меня расстрогало!..
На следущий день я начала ловить на себе любопытные взгляды. Не поняла… Пока меня не спросили в лоб, правда ли, что я та самая знаменитая Рыжик? Ну да, я Рыжик, но причём тут моя знаменитость?
Оказывается, я просто забыла про статью в «Комсомолке»…
Как мне потом рассказали по секрету, Петрович так орал, стращая нашего главврача, что его слова про Рыжика слышало наверное пол-госпиталя…
Новый год все встречали с большим энтузиазмом! Многие были уверенны, что в этом году мы Германию уже победим, и если не войдём, то будем уже на подходе к Берлину. Придумывали кару Гитлеру. Предложили даже держать его в клетке в зоопарке…
Я же уверенно шла на поправку.
В госпитале был новогодний концерт самодеятельности. Всем очень понравилось. А также и праздничный ужин. К нам, в госпиталь, приехал какой-то тип из горкома партии. Говорил вроде бы банальные вещи, но слушать было интересно. А под конец товарищ вообще отчебучил. Он точно свой талант конферансье закопал!
Начал он с того, что сейчас в госпитале находится на излечении гордость советской авиации и вообще всей Красной Армии.
Все, и я в том числе, закрутили головами. Интересно кто это? Я только Покрышкина да Кожедуба помню. Но тем вроде как рано ещё…
Потом рассказал, как эта отважная девушка пробиралась по тылам врага, убивая врагов пачками.
Это он про меня рассказывает что-ли? Всего-то троих.
А потом эта отважная героиня проникла на аэродром и угнала вражеский самолет. И, разумеется, валя врага полками и дивизиями и вгоняя его в страх и ужас!
Во врёт то как! Не было ж ничего такого. И аэродром был наш, брошенный…
А недавно это героиня выманила двух вражеских асов и завела их в засаду. Где им и пришел заслуженный конец за все их злодеяния! Правда героиня была немножко ранена и попала в наш госпиталь. Но Советская страна по достоинству оценивает заслуги её защитников, и её руководство во главе с товарищем Сталиным и, при посредничестве его, недостойного, награждает её, героиню, орденом Красной звезды!
Да ну, это не меня точно. Интересно будет познакомиться с девчонкой. Почти всё, как у меня. Только намного героичнее. Не то что у меня…
— И так! Разрешите пригласить на сцену эту отважную девушку, настоящую героиню, старшего сержанта…
Точно не я… Кручу головой. Интересно, кто она?
— СТИРЛЕЦ МАРИЮ ИОСИФОВНУ! ЗНАМЕНИТУЮ МАШУ-РЫЖИКА!!!
Не может быть… Это он меня что-ли? Но я ж сержант всего…
Гром аплодисментов был ему наградой!
Все оборачивались и смотрели на меня. А я сидела и боялась пошевелиться. Это неправда! Это розыгрыш наверно! Не пойду позориться!