Рыжик
Шрифт:
Петрович осматривает крыло. Смотрю тоже. Три дырки… Повезло мне ещё…
— Ерунда, обшивку только. Через час как новенькое будет. Где фриц-то прихватил?
— Если бы фриц… Свой стрелял…
— Как свой???
У Петровича охреневший вид.
— Вот так… ЛаГГ с цифрой четырнадцать на борту…
Петрович срывается и куда-то убегает. Я тоже потихоньку иду докладывать о прибытии.
В штабе меня уже встречают. Кроме командира с начштаба и особистом ещё и Петрович там. Доложила, как всё
Обещали разобраться…
Оказывается, в газетах, что я привезла, была статья обо мне и фотография. Фотка, в отличии от статьи, понравилась. Стою я такая, вся целеустремленная, куртка распахнута и медаль видно. Мне персонально одну газету задарили.
А в статье корреспондент наврал много. Из правдивого лишь то, что я дочь погибшего лётчика и что угнала немецкий самолет…
Называлась статья «Рыжик». Я ему не говорила, наверное комдив подсказал моё прозвище.
Комполка и особист куда-то уехали. Вернулись уже под вечер.
Опять вызвали меня. В штабе с ними был ещё и подполковник-лётчик. Перед ним на столе лежит знакомая газета. Докладываю.
— Ты на шторьхе сегодня летала? — это подпол меня спрашивает.
— Так точно! — отвечаю.
— Кто тебя атаковал?
— ЛаГГ, бортовой четырнадцать…
— Ну ссученок… — аж прошипел подпол.
Короче, мне подогнали кучу всяких вкусняшек. Типа отступные. А сами потом коньяк пили… Ну и где справедливость? Стреляли в меня, а пьют они…
Обиделась и ушла спать.
Утром я чувствовала себя звездой эстрады на пике популярности. Хоть прячься…
После завтрака сбежала к самолету.
И ОХРЕНЕЛА!!!
На левом борту красной краской с белой окантовкой идёт красивая надпись:
РЫЖИК
Глава 11
Сегодня дядя Ваня меня сношал! Как он меня только не имел! Никогда бы не подумала про него такое! Он орал на меня матом, обзывал безголовой курицей и тупой овцой! Грозился выгнать меня из армии в детский сад! И выпороть ремнём!
А я стояла понурившись и молча кивала головой, соглашаясь с ним.
Да, я тупая овца и безмозглая курица. Да, конечно же, я дурочка малолетняя. Да, я безответственная эгоистка и о других совсем не думаю.
Только когда он заявил, что отстранит меня от полётов, я начала лепетать свои оправдания и всё обещала исправить.
— Сейчас же садись и пиши! Вот тебе листок, вот карандаш. Пиши давай!
Надо же! За столько времени ни одного письма не написала! Бабушка там с ума за внучку сходит, а внучка и в ус не дует!
— У меня нет усов, — видя что гроза утихает, возразила я.
…Лучше б я молчала в тряпочку!
Дядя Ваня завёлся по новой! Я пригнула голову и быстро
«Дорогая бабушка. Пишет тебе любящяя тебя внучка Маша. Ты прости, что так долго не писала тебе…»
— А ты куда прёшься? Видишь, я занят! — вызверился дядя Ваня на какого-то заглянувшего в штаб бойца так, что тот пулей вылетел обратно.
— Совсем распустились! Ох, доберусь я до вас!
Я сидела тихо, как мышка, и только скрипела карандашом. Ещё раз испытывать на себе гнев дяди Вани желания не было. Даже начштаба и комиссар ушли…
А всё началось просто и обыденно. Я в очередной раз привезла почту…
И там были письма. И даже нашему командиру от жены. Я доложила о выполнении задания, ну а дядя Ваня тут же припахал меня печатать на машинке. Приходилось мне иногда и этим заниматься между полетами. Не комполка же с комиссаром или начштаба печатать, когда я есть. Потом мы пили чай и он делился домашними новостями. Ну и вопрос мне, естественно, задал, как дела у бабушки в тылу. А что я могла ответить то? Пришлось врать, что не знаю адреса почтового. Ну дом и дом. Как пройти знаю и ладно.
Дядя Ваня аж глаза вытаращил!
— И ты за это время ни одного письма бабушке не написала?
Ну а как я напишу, если не знаю адреса? Не буду же я писать на деревню дедушке? То есть, в Саратов бабушке…
И вот тут-то он и завелся!..
Ну да, ступила я тут конечно. Не сообразила, что в штабе все адреса домашние есть. Ту же похоронку на папу отправляли же…
Вот за свою тупость и огребала я сейчас по полной…
Наконец он выдохся и стал жадно пить воду. Ну да, столько-то орать! Любое горло пересохнет. Даже командирское.
— Написала? Дай сюда!
Пробежался взглядом по исписанному с двух сторон карандашом листочку, хмыкнул и сказал, что пойдет.
— Газету отправь! Пусть бабушка хоть похвастается своей непутёвой внучкой.
— У меня ещё и фото есть, с награждения…
— Вот, вот. И его отправь тоже… Ну, Машка! Ещё раз сотворишь подобное, сам ремнём тебя выпорю!
Я вылетела из штаба с пылающими от стыда ушами…
Мать!.. Мать!.. Мать!..
Вот это надо же было так сглупить-то! Точно маленькая…
Хоть и не знаю я бабушку, а стыдно то как!!!
Добежала до своей избы, быстро нашла фотку и газету, и побежала обратно, не обращая внимания на толпящихся у штаба лётчиков. Ещё и чуть не подскользнулась из-за недавно прошедшего дождя.
Дядя Ваня поцокал языком на мою фотку и самолично все упаковал в конверт.
— Младший сержант Стирлец!
Вытягиваюсь по стойко смирно.
— За безответственность, за неуважение старших, объявляю Вам выговор!
— Есть, выговор!
— Иди с глаз моих долой, разгильдяйка…